Сын женщины в шляпке закурил. Другой милиционер последовал его примеру.
– Бомжи на свалке объяснили мне, где именно живут его псы.
– Слушайте, мы ведь все понимаем, что не сможем забрать пацана, пока его защищают эти псы, – сказал милиционер с раненой рукой.
– Ну, и на них управа найдется, – пожал плечами сын женщины в шляпке, бросая окурок на землю.
– И чего мы с ним носимся? – фыркнул третий. – На улицах полно таких малых, и всем плевать.
– Дело не только в моей матери. – Сын женщины в шляпке поправил шарф. – Она всех своих подруг накрутила, мол, какой ужас, мальчик живет с псами.
Я еще долго сидел на дереве после того, как милиционеры ушли.
Дымок выбрался из-под куста и пошел за ними. Через какое-то время он вернулся и отрывисто гавкнул, давая понять, что теперь все в порядке. Мы с Ушастиком спустились на землю. У меня дрожали руки и ноги, из царапин на лице текла кровь. Я погладил Ушастика по голове.
– Ты держался молодцом.
Я устал. Я так устал! Я спал на ходу, держась за загривок Дымка, пока тот вел нас домой.
Когда мы вошли на нашу лужайку, вся стая бросилась нам навстречу, повизгивая, принюхиваясь, норовя лизнуть. Мы забрались под дерево и устроились на ночлег. Тепло собачьих тел постепенно уняло мою дрожь.
– Сейчас нужно поспать. Но рано утром нам придется уехать в Город. Там им нас не найти.
В Городе мы скроемся. Там таких, как мы, – как блох.
Как всегда, мы ездили на электричках. И на какое-то время все стало хорошо.
Я просил милостыню, покупал еду, рылся в урнах и мусорных баках за ресторанами. Люди, кутаясь в шубы и куртки, спешили пройти мимо и бросали копейки и рубли в мою ладонь, даже не глядя на меня.
Но однажды я вышел из метро на залитую солнцем площадь и увидел, что с женщиной, у которой я всегда покупал хлеб, разговаривает милиционер. Хлебный киоск стоял прямо возле выхода из метро, поэтому мне все было видно. Милиционер достал из кармана бумажку и показал ее продавщице. У меня кровь застыла в жилах. Мы с Везунчиком и Ушастиком спрятались в тени. Я навострил уши – после всех этих месяцев, проведенных в лесу, мой слух стал еще лучше.
– Мы ищем этого беспризорника, – говорил милиционер.
– Да ну вас, – ворчала продавщица. – Тут таких знаете сколько шатается, беспризорников этих? Откуда мне знать, что это он?
– Он совсем еще малыш. И он всегда ходит со стаей псов.
Продавщица помедлила. У меня пересохло во рту. Она пару раз видела меня с псами, когда я покупал у нее хлеб.
– Вы думаете, мне делать нечего? Думаете, я тут сижу и высматриваю ваших мальчишек и их псов? – рявкнула женщина. Я услышал нотку сомнения в ее голосе.
– Конечно, нет, – заверил ее милиционер. – Но, понимаете, меня начальник со свету сживает с этим парнишкой. Он от нас не отстанет, пока мы его не поймаем.
Может быть, его начальник – сын женщины в шляпке?
– Вот вам мой телефон, – сказал милиционер. – Если увидите его, дайте мне знать. Вознаграждение вам гарантировано, обещаю.
Я щелкнул пальцами.
– Пойдемте, – сказал я Везунчику и Ушастику.
Остальных мы нашли на станции. Сев в последний вагон следующей электрички, мы поехали в другую часть города.
После этого повсюду, куда бы мы ни пошли, нас подстерегала милиция. Иногда я видел, как милиционеры показывают мое изображение продавцам. Иногда я замечал, что они следят за тем, что происходит на платформах. Мы не могли отдохнуть. Находить еду становилось все сложнее. Мы все время были в бегах.
Стоял необычно теплый день. Мы с псами дремали в переулке между двумя мусорными баками, греясь на солнышке. Моя рука лежала на округлившемся животике Мамуси. Ее живот был большим не от еды, потому что еды-то нам как раз и не хватало. Вчера, когда я гладил ее, я почувствовал, как в животе у нее что-то шевельнулось.
– Это он! – прошептал кто-то.
Все псы вскочили – все, кроме Мамуси, – и зарычали.
На меня смотрели двое грязных мальчишек.
Сев, я протер глаза. Они были беспризорниками, как и я.
– Я говорил тебе, это тот самый пацан, который всегда ходит с псами. – Один мальчишка подтолкнул другого локтем под бок.
Дымок закрыл Мамусю своим телом, оскалился и зарычал громче.
Мальчишки удивленно уставились на него.
Встав, я опустил ладонь Дымку на спину.
– Они тебя ищут, знаешь? – сказал старший из мальчишек. – Менты.
Я кивнул.
– Знаю.
– Ага. – Второй почесал болячку у себя на запястье. – Говорят, ты одичалый. Мы-то невидимы, но вот ты со своими псами… – Он пожал плечами. – Они предлагают водку и сигареты любому, кто поможет тебя поймать.
У меня в груди что-то оборвалось. Страх объял меня, как объяло пламя Стеклянный Дом. Псы, заскулив, прижались ко мне. Мальчики отступили.
– Нас-то ты не бойся, – махнул рукой парень. – Но тебе лучше держаться подальше от старших. И от бомжей. Они что хочешь за водку и сигареты сделают.
– Вы никому не скажете?
Они покачали головами.
– Но я бы на твоем месте держался подальше от метро, – заявил старший.
Крупные снежинки, кружась, падали на землю. Я дрожал, кутаясь в то, что осталось от моей куртки.
Прижавшись лицом к теплой шее Везунчика, я постарался не разрыдаться.
Несколько дней мы шли вдоль реки, протекавшей через город. Наконец мы очутились на Комсомольской площади. Прошлой весной мы видели тут тетенек из церкви. Нужно ждать здесь, пока они не придут. Чтобы пережить эту зиму, не оставаясь в метро, мне понадобятся ботинки, варежки, шапка и куртка.
Мы ждали их. И настал день, когда они пришли.
Тетеньки из церкви расставили свои столы и коробки рядом с мраморным памятником. Изваяние смотрело на нас, возвышаясь над сугробами. Смотрело, как дети выходят из подъездов и вылезают из коробок. Мраморный человек сжимал полу своего пиджака, вторая рука была спрятана в мраморный карман. Он осматривал толпу беспризорников, глядя, как они выстраиваются в очередь за едой и одеждой. На этот раз никто не дрался. Их врагом был холод, поэтому времени на ссоры не оставалось.
Наконец последние дети ушли. Я пересек площадь. Ушастик, Везунчик, Луна и Месяц шли за мной.
– Пожалуйста, помогите, – сказал я полной тетеньке из церкви, стоявшей ко мне спиной. – Мне нужна куртка.
Она повернулась. Ее глаза расширились.
– Алина, – позвала она, не сводя с меня взгляда. – По-моему, у нас не осталось одежды, которая подошла бы по размеру этому мальчику, верно?
Тетенька по имени Алина закрыла коробку и выпрямилась, мельком посмотрев на нас. Затем она присмотрелась внимательнее, коснувшись бумажки у себя на столе. Подойдя к нам, она остановилась рядом с полной тетенькой.
– Нет, по-моему, не осталось. – Она облизнула губы. – Сейчас такой одежды нет.
– Но мы можем тебе ее принести, – сказала полная тетенька. – Мы можем принести одежду тебе по размеру. Что думаешь? Ты хотел бы, чтобы мы принесли тебе одежду?
Я кивнул.
Тетенька по имени Алина хлопнула в ладоши.
– Значит, завтра мы тебе принесем одежду. Отличную теплую куртку, ботинки, свитер и столько носков и перчаток, сколько захочешь. Согласен?
Я кивнул, улыбаясь. Мне уже стало теплее. Я погладил Месяца по голове.
– Алина, по-моему, у нас осталось немного каши и хлеба, верно? – Полная тетенька улыбнулась.
У меня слюнки потекли.
Тетенька по имени Алина кивнула и поспешно пошла к другому столу. Она вернулась с миской горячей каши и буханкой черного хлеба.
– Вот.
Прежде чем она успела вручить мне ложку, я сунул в миску руку и принялся набивать себе кашей рот. Затем я разделил хлеб между псами, припрятав два куска для Дымка и Мамуси. Ушастик слизнул остатки каши с моих пальцев.
– Когда ты вернешься сюда завтра, чтобы забрать одежду, ты должен прийти без собак.
Я удивленно посмотрел на полную тетеньку.
– Но почему?
– У них блохи. – Ее лицо исказила гримаса отвращения.
– А у меня аллергия на собак, – сказала тетенька по имени Алина.
Какая-то мысль шевельнулась на задворках моего сознания.
– А еще мы принесем тебе много еды, – пообещала полная тетенька. – Чтобы и твоим псам хватило.
Если бы не было так холодно, если бы я не был так голоден, я не стал бы их слушать, я прислушался бы к этому голосу в моей голове. Я задумался бы о той бумажке на столе.
На следующий день поднялась метель. Я пришел на площадь. Флаги хлопали на ветру, снег взвивался у ног памятника.
– Они не придут, – сказал я псам, забившись в подъезд. – Даже тетеньки из церкви не смогут сдержать обещание в такую метель.
Но вскоре я увидел, как они идут к памятнику, идут наперекор ветру и снегу, полная тетенька и тетенька по имени Алина. Тетенька по имени Алина несла в руках сумку. Сумку с теплой одеждой и едой.
