Вот что меня нервирует: некоторые люди начисто лишены чувства опасности. Зато потом вызывают полицию, а что та может поделать, кроме как запротоколировать нанесенный ущерб? К тому же фермерша довольно миленькая, наверняка кое-кто может польститься.
На ее месте я бы все же поостерегся. Что это со мной – профессиональный заскок или повышенное чувство ответственности? Вечно мне повсюду мерещится зло. Потому что до того, как произойдет худшее, можно принять меры. Потом слишком поздно. Я знаю, о чем говорю.
А еще, помимо двоичного подхода, мне никак не отвязаться от стереотипов. Некоторые поговаривают о психологической зашоренности, я же предпочитаю называть это прагматизмом! Констатация, статистика, факты. Одинокая женщина на ферме в горах подвергает себя опасности. И точка. Ладно, стереотип «безмужняя крестьянка в цветастой юбке и клетчатом переднике» основательно подкачал. Но Мари Берже – это исключение, подтверждающее правило. Пресловутая запятая, образующая дробь в системе целых чисел.
И тем не менее. Мадлен сказала бы: Вот ведь чертова пигалица. Кстати, как там дела у Мадлен? Два месяца назад она уже выглядела сильно ослабевшей. Конечно, два месяца большой срок, но с этим переводом и переездом мне так и не удалось выкроить время, чтобы к ней заехать. К тому же теперь путь не ближний. А хуже всего, что она даже не обидится. Уж больно она добрая, Мадлен. Только несчастлива в своем «четвертом возрасте», который кажется ей невыносимо долгим. Ее помощница по хозяйству очень обходительная, но думаю, в глубине души Мадлен решила, что пора уходить. Она держалась, потому что ей всегда было чем заняться. Теперь она больше ничего не может, так чего ради тянуть резину? Обязательно наведаюсь к ней на той неделе.
Мадлен… Когда ее не станет, где я буду проводить выходные?
Куплю себе бордер-колли, оставлю где-нибудь при стаде и буду навещать в свободное время.
Ну ты даешь, парень! Покупать собаку просто для компании. А не пробовал сам стать более компанейским, а?! Тогда не пришлось бы обзаводиться собакой, чтобы заполнить снедающую тебя эмоциональную пустоту, просто завел бы пса для чистого удовольствия.
Этим утром я управилась раньше обычного. Коров на дойке сейчас стало меньше. У большинства уже нет молока, и всего несколько новых телочек, которых нужно приучать к дойке, что всегда занимает уйму времени. А стоит поторопиться и вогнать их в стресс, получается еще хуже. У них не идет молоко, так что я все равно в пролете. Но кто говорит «затишье», говорит и «готовься к череде отелов».
Так что и сырами я занялась раньше намеченного часа. Тем лучше, останется время испечь пирог к полудню. Как всегда, в четверг к обеду пожалует Антуан. Я заранее радуюсь. Мне с ним хорошо. А он обожает мой яблочный пирог. Меняю утешение на выпечку. Это же по-честному, верно?!
Все вроде бы ничего, но когда вытаскиваешь из формы и переворачиваешь пятикилограммовые головки сыра, то вскоре начинают неметь руки. Поэтому я регулярно делаю перерыв, поглядывая в запотевшее окно сыроварни и проигрывая в голове мотивчик из Уолта Диснея. «Однаааажды придет мой Приииииинц». Белоснежка и двадцать семь коров. Вот где романтика!
Однако, подруга, принцы не женятся на крестьянках. Особенно если от них несет коровами и кислым молоком. И что поделать, если принцы водятся только в дальней дали? А сама ты сподобишься хоть ненадолго вылезти из своей затерянной долины? С другой стороны, учитывая расписание доек, не так уж тебе сподручно мотаться по долине. К тому же в последний раз, когда я поверила в волшебную сказку, она плохо кончилась. Я надкусила отравленное яблоко, а когда очнулась, меня здорово мутило. Надо бы повесить табличку на ворота:
Прекрасный принц, иди своей дорогой —
Теперь крестьянка стала недотрогой[6].
Тогда я хоть буду уверена, что больше страдать не придется. И получу очередное нравоучение от Антуана, это точно.
Глядите-ка, лейтенант? Это расследование что, никогда не закончится?
На обычной машине, без всяких там сирен и полицейских раскрасок! Один! Он за сыром или за ответами на очередные вопросы?
Альберт нехотя гавкает. А вот это дурной признак, он начинает привыкать. Стоит сказать о нем доброе слово, почесать пару раз за ушами, и вот он уже пластается перед врагом.
Смотрю, как предполагаемый враг направляется к двери дома и читает записку на двери: «Я на сыроварне». Но он наверняка не знает, где сыроварня.
В конце концов, он коп. Не мчаться же к нему навстречу, еще подумает, будто я его жду, а это совсем не так. Я-то жду прекрасного принца. На сей раз настоящего.
Да ладно, в конечном счете, когда к тебе кто-то заходит, это вносит разнообразие в ежедневную рутину. И потом, может, мне удастся заглянуть в его трещину и посмотреть, не обнаружится ли что-нибудь в глубине. С самыми лучшими намерениями. Не как тот бабушкин окулист. Однажды я наблюдала, как он обследует ее глазное дно своей маленькой лампочкой, светя прямо внутрь, и сказала себе, что там, в самой глубине, наверно, можно разглядеть нашу истинную природу, скрытую за оболочкой. Это как заглянуть на кухню ресторана. Очень познавательно. Только никто этого никогда не делает. Едим, понятия не имея, что там творится, и не задумываясь о тараканах, которые – кто знает? – там ползают.
Когда он наконец пришел к заключению, что ничем не может ей помочь – зрение у бабушки неумолимо снижалось, – я спросила у него, что же он там увидел, может, нужно проконсультироваться еще у кого-нибудь. Он глянул на меня с мерзкой улыбочкой и ответил, что нет, изнанки трусиков он не разглядел.
Скотина!
Мне куда лучше здесь, в моей сыроварне, в часе езды от ближайшего города, чем там, где будешь натыкаться на типов с похотливыми улыбками, которые думают об изнанке трусиков.
– Я вас не отрываю? – спросил он, простояв несколько долгих минут у меня за спиной.
– Если я могу продолжать заниматься своими сырами, то нет, не отрываете. Опять ваше расследование? Оно еще не закончено?
– Нет, то есть да, то есть не совсем, мне еще нужно задать вам один-два вопроса.
– Как дела у кюре?
– Получше, получше, он уже дома и забрал жалобу.
– Вот и хорошо. Жан-Рафаэль больше не будет. Он не опасен.
– Вы слышали о краже в деревне?
– Да, такое случается. К счастью, никто не ранен.
– У вас в доме есть тревожная кнопка?
– Вы шутите? Тревожная кнопка на такой старой ферме, как моя? А где я возьму деньги, чтобы за нее платить? В любом случае, не считая коров и сыра здесь нечего красть.
Или он с луны свалился, или действительно ничего не знает о жизни в деревне и о том, сколько денег на банковском счете у фермера. Тревожная кнопка! Может, мне еще поставить GPS на трактор, ролл-ставни на окна и джакузи с кипящими пузырьками в ванную комнату?! Положим, джакузи с кипящими пузырьками – это было бы здорово. Особенно когда вечером все тело ноет и нет никого рядом, чтобы сделать мне массаж и разогнать молочную кислоту[7]. Иногда у меня ее столько под кожей, что кажется, будто там перекатываются не мускулы, а сыр.
Так что о ванне с пузырьками не стоит и мечтать. Те крохи, что мне удалось отложить, пойдут на замену трактора, который заводится через раз. Антуан больше ничего не может для него сделать. Так что в скором времени – прости-прощай, мой старенький «Дейц» без кожуха. Антуан расчленит его, как лабораторную мышь, чтобы отобрать несколько запчастей и избавить нас таким образом от дополнительных трат – бессовестный владелец гаража за один день работы выставляет мне счет как за две дойные коровы.
Новый трактор мне нужен еще до наступления зимы, иначе я не смогу расчистить от снега коммунальные дороги и контракт с мэрией уплывет у меня из-под носа. Мой кусочек масла на хлеб, а иногда и просто хлеб – год на год не приходится.
Даже самый простенький трактор стоит целое состояние. И однако здесь, в горах, стремятся приобрести нечто практичное, солидное, удобное. Не просто для понтов, как парни из долины. Можно подумать, для них трактор – главное в жизни. Они обхаживают его усерднее, чем собственную жену, если только им удалось ею обзавестись. Антуан говорит, что у крестьян размер трактора обратно пропорционален размеру пениса. Большой трактор – маленький член. Чтобы чувствовать себя во всеоружии. Надо же. Под одеялом это ничего не меняет, зато спасает репутацию и придает тебе вес. Эти типы могут гарцевать в полях, гордые, как павлины, с лишними лошадиными силами вместо перьев.
У Антуана трактор совсем маленький.
Значит, на его теорию можно положиться.
И тут я ловлю себя на том, что задаюсь вопросом, каким трактором обзавелся бы лейтенант, будь он крестьянином. Может, в жандармерии то же самое с оружием. Большой калибр – маленькая пиписька.
Притормози, подруга, слышишь?! Тебя вроде заинтересовала его пещера наверху, а не его горный удав, обретающийся куда ниже.
