Ознакомительная версия.
К удивлению Александроса, Маноли усердно принялся за работу, хотя на нем и не лежало таких обязанностей, как на его двоюродном брате. Андреас обычно брал обед с собой в поля, чтобы не тратить время на возвращение домой, но Маноли предпочитал хотя бы на несколько часов прятаться от жестокого солнца и возвращался к обеду за обильный стол в кухне Вандулакисов. Анна ничего не имела против. Ей нравилось присутствие в дома Маноли.
Их частые встречи превратились не столько в разговоры, сколько во флирт. Маноли смешил Анну, иногда до слез. Она одобряла его поддразнивания и шутки, а глаза ее сверкали под его взглядом – всего этого было достаточно, чтобы в середине дня выгонять Маноли из оливковых рощ.
Иногда Элефтерия также бывала здесь, а не в Неаполи, она побаивалась, что племянник не слишком-то усердствует в делах имения.
– Мужчинам не следует находиться в доме посреди дня, – как-то раз сказала она Анне. – Это женская территория. А мужчины должны быть снаружи.
Анна предпочла проигнорировать неодобрительное замечание свекрови и стала с Маноли приветливее, чем прежде. На ее взгляд, их дружба освящалась родством. К тому же она не нарушала обычаев, поскольку замужняя женщина пользовалась куда большей свободой, чем одинокая, так что поначалу ни у кого не вызывало вопросов то, что Анна проводит днем часок, а то и больше со своим «двоюродным братом». Но потом кое-кто начал замечать, что Маноли появляется в доме уж слишком часто, и злые язычки начали болтать.
Той весной Маноли как-то раз задержался даже дольше обычного. Анна заметила его неосторожность и впервые содрогнулась при мысли о той опасности, какой себя подвергала. Уходя, Маноли надолго задержал ее руку в своих ладонях и поцеловал с глупыми актерскими ужимками. Анна могла бы оставить без внимания этот фривольный жест, но то, как он прижал указательный палец к центру ее ладони, заставило ее похолодеть. И что было совсем непозволительно, он коснулся ее волос. Какая-то соринка, пояснил Маноли и тут же поддразнил Анну, сказав, что она ведь сама все начала, поцеловав незнакомого человека… в волосы.
Так оно и пошло дальше. Потом Маноли собрал букет полевых цветов и преподнес его Анне – это были яркие, пусть и немного увядшие маки. Жест казался романтическим, и Анна была очарована, в особенности когда Маноли выдернул один цветок из букета и осторожно приложил к ее блузке. Его прикосновение было едва ощутимым и длилось кратчайший миг, Анна не сразу поняла, был ли контакт его грубоватой руки с ее гладкой кожей случайным, или же Маноли сознательно провел пальцами по ее груди. Но через мгновение, когда он коснулся ее шеи, все сомнения исчезли.
Анна была достаточно импульсивной женщиной, но что-то ее удержало. «Бог мой, – подумала она, – это же на грани безумия… Что я делаю?!» Она вдруг как со стороны увидела, что стоит в этой огромной кухне нос к носу с человеком, который, хотя и был очень похож на ее мужа, все-таки ее мужем не был. Она представила, как бы все это выглядело в глазах человека, заглянувшего в открытое окно, и как ни старалась убедить себя в обратном, прекрасно понимала, что выглядит это не иначе как двусмысленно. Анна была в шаге от того, чтобы Маноли ее поцеловал. Но у нее пока что оставался выбор.
В ее браке с Андреасом было все, чего только можно пожелать. Ее муж, теплый и добрый человек, обожал жену, позволяя ей переделывать дом, как ей вздумается. Анна даже худо-бедно наладила отношения с его родителями. Но все очень быстро уложилось в готовые схемы, как это случается у некоторых женатых пар, жизнь текла по более чем предсказуемому пути, и едва ли в ближайшие полвека Анну могли ожидать какие-нибудь сюрпризы. После предвкушений и волнений в начале новой жизни Анна обнаружила, что эта жизнь может быть точно такой же скучной, как прежняя. И теперь не знала, стоит ли ей рискнуть всем или нет.
«Я должна его остановить, – думала Анна. – Иначе могу все потерять».
Она оценивала Маноли с привычной для нее надменностью. Все это просто игра, как она ему говорила. И хотя Маноли флиртовал весьма экстравагантно, Анна обращалась с ним как с низшим.
– Послушай, молодой человек, – сказала она. – Как тебе известно, я замужем. Так что можешь унести свои цветы куда угодно.
– Вот как? – откликнулся Маноли. – И куда же, например?
– Ну, моя сестра пока что не обручена. Можешь подарить их ей. – И тут же Анна как будто со стороны услышала собственный голос: – Я приглашу ее на обед в следующее воскресенье. Она тебе понравится.
На следующее воскресенье был праздник святого Георгия, так что причина для приглашения Марии и отца имелась. Для Анны встречаться с ними обоими было скорее обязанностью, чем удовольствием, она давно уже не чувствовала в себе ничего общего со скучной младшей сестрой, с отцом ей тоже говорить не о чем. Но в остаток недели Анна постоянно думала о мимолетном прикосновении Маноли, предвкушая то мгновение, когда они снова останутся наедине. Но до того как это случится, рассуждала она, должен состояться унылый семейный обед.
На Крите в этот период все еще недоставало многих продуктов, что никак не отражалось на хозяйстве Вандулакисов, в особенности в дни святых угодников, когда устраивать пир считалось религиозной обязанностью. Гиоргис пришел в восторг, получив приглашение.
– Мария, смотри-ка! Анна пригласила нас на обед!
– Весьма любезно со стороны ее светлости, – с неожиданным сарказмом откликнулась Мария. – И когда?
– В воскресенье. Через два дня.
Мария втайне была польщена тем, что их с отцом пригласили. Ей очень хотелось укрепить отношения с сестрой, потому что она знала: этого хотела бы их мать, но с приближением воскресенья ее почему-то охватывала все более сильная тревога. А Гиоргис, наконец-то начинавший оправляться от горя, был рад перспективе повидать старшую дочь.
Анна поморщилась, заслышав треск мотора новенького отцовского грузовика на подъездной дороге, неохотно и медленно спустилась она по большой лестнице, чтобы встретить родных. Маноли, успевший уже приехать, очутился у входной двери раньше и широко распахнул ее.
Мария оказалась совсем не тем, что он ожидал увидеть. У нее были самые огромные карие глаза на свете, и они смотрели на него, широко раскрывшись от удивления.
– Я Маноли, – поспешил представиться он, шагая к девушке с протянутой рукой. – Двоюродный брат Андреаса.
Анна была столь небрежна в своей корреспонденции, что Мария и Гиоргис ничего не знали о появлении в этом доме давно потерянного родственника.
Маноли всегда чувствовал себя в своей стихии, встречаясь с хорошенькими особами, но только не на этот раз, не с этой девушкой, в которой невинность соединялась со столь нежной красотой. Он изучал каждую деталь: тонкую талию, аккуратную грудь, крепкие руки, привыкшие к многолетнему физическому труду. Мария была одновременно и хрупкой, и сильной.
В час дня все уселись за стол. Александрос, Элефтерия, две их дочери с семьями, народу набралось больше десятка. И разговоры за столом были шумными и оживленными.
Маноли заранее решил, что приударит за младшей сестрой Анны. Но он никак не ожидал, что Мария настолько хорошенькая и ее окажется так легко поддразнить. В течение всего обеда Маноли развлекал ее веселым разговором, и хотя Мария не привыкла к такому легкомыслию, она весьма остроумно ему отвечала. Непосредственность Марии настолько отличала ее от большинства тех женщин, с которыми Маноли привык иметь дело, что он вдруг обнаружил, что перестал подшучивать над девушкой и принялся расспрашивать о ней самой. Он узнал, что Марии многое известно о горных травах и их целебной силе, и они с интересом заговорили о том, какое место такие средства могут занимать в мире, где наука с каждым днем все шире раздвигает свои границы. Мария и Анна были точно так же несхожи между собой, как необработанная жемчужина и граненый бриллиант. Жемчужина обладает природным сиянием и собственной уникальной, слегка неправильной формой. Бриллиант же огранили и отполировали, чтобы он обрел сверкающую красоту. Маноли нравились всякие драгоценности, но эта мягкая большеглазая девушка, бесконечно преданная своему отцу, сильно затронула его чувства. В ней не было ничего искусственного, зато имелась соблазнительная наивность.
Анна наблюдала за тем, как Маноли обволакивает Марию своим обаянием, рассказывая ей разные истории и заставляя девушку смеяться. И видела, как сестра буквально тает в его тепле. Еще до того, как закончился обед, Анна осознала, что натворила. Она сама прогнала от себя Маноли, отдала его прямо в руки своей сестры, как некий пакет с подарком. Теперь ей захотелось его вернуть.
Всю следующую неделю Маноли чувствовал себя раздосадованным, что для него было непривычно. Как это он мог преследовать Марию? Она ведь совершенно не похожа на тех женщин, которых он встречал во время своих путешествий. Кроме того, принятые нормы поведения и общения мужчин и женщин здесь, в Плаке, совсем не походили на нормы отношений в больших городах, где он жил. Здесь, на сельскохозяйственном Крите, каждое движение, каждое слово были предметом пристального внимания. Маноли весьма остро это ощущал, когда навещал Анну. Хотя он всегда был осторожен и следил, чтобы определенные границы не нарушались, он все же понимал, что играет с огнем.
Ознакомительная версия.
