– Ну, это очень сильный момент.
– Да, для одиннадцатилетнего – возможно. На самом деле, я думаю, эта идея весьма привлекательна для Джоша. Он не хочет быть похороненным или кремированным, он хочет быть замороженным в карбоните. Он, кстати, тебе рассказал последние новости? – Нора отхлебнула красного вина, и Стивен снова приготовился к чужим хорошим новостям. – Его хотят на роль нового Супермена.
– Ну, это должно было случиться в конце концов. Супермен, Джеймс Бонд или Иисус.
– Да играть Иисуса он согласился бы, только если у него будет оружие.
– Сначала стреляет, прощает потом.
Нора снова весьма ловко передразнила Джоша:
– Дело в том, что, ну, я просто думаю, персонаж мог бы быть чуть более активным, и все… – Потом рассмеялась и села прямо, опираясь на подушки. – Я поражена, что он не рассказал тебе про Супермена. Это, конечно же, должен быть строжайший секрет, но он уже растрепал чуть не всем знакомым. Даже тем, на кого натыкался случайно. Несомненно, если студии удастся понять, что им нужен именно тщеславный кокни-Супермен, то роль его. Бог знает, что станется с эго Джоша – ведь он уже сейчас думает, что может перескакивать через здания одним прыжком. Я тут на днях застала его в ванной. Представляешь, он соорудил себе с помощью воска локон смерти, а потом стоял перед зеркалом вот так… – Она сурово нахмурилась и вытянула перед собой крепко сжатый кулак. – Я спросила, что он делает, он ответил, что разминается. – Стивен с Норой расхохотались. – Вот не знаю, где бы добыть немного криптонита. А ты не знаешь?
У Стивена как раз имелся криптонит, если можно так выразиться, но ей он не мог об этом рассказать. Это будет нечестно: в конце концов, Джош пообещал измениться.
– Поделом мне, полагаю, – продолжала Нора.
– За что?
– За то, что вышла замуж за человека, который собирает игрушки и зовет меня Ноцца.
Стивен тоже сел прямо и прислонился к подушкам рядом с Норой.
– Как все идет? – спросил он, не зная точно, какой ответ хочет услышать.
– С Джошем? Нормально. Хорошо. А почему ты спрашиваешь?
– Мне просто было интересно, не изменилось ли что-нибудь.
– А почему что-то должно меняться?
– Ну, я подумал: а вдруг…
– Не знаю, Стив, – Нора вздохнула и повернулась на бок, лицом к нему. – Иногда у меня появляется чувство, что он бы предпочел жениться на ком-нибудь, кто более одобрительно относится к красным ковровым дорожкам.
– Это же глупо.
– Это правда.
– Что тебя заставляет так думать?
– То, как он… читает журналы или оглядывает вечеринку, будто изучает меню: «Я буду вот это? Или это? Или, может быть, вон то…» Не только женщин, но и мужчин тоже – он коллекционер. Он направляет на тебя свое внимание – и все. В его жизни столько всего происходит, а в моей так мало…
– Пока.
– Пока. И я не удивлюсь, если он, ну, понимаешь, разочаровывается.
– В чем?
Нора пожала плечами:
– Во мне, иногда.
– Как можно разочароваться в тебе? – Стивен брякнул это, не подумав, и Нора искоса посмотрела на него и нахмурилась:
– Не говори глупостей, Стивен.
– Нет, я серьезно.
Она снова повернулась на него посмотреть, с несколько жестковатой улыбкой:
– Вы флиртуете со мной, мистер Маккуин?
– Не смеши меня, – промямлил он.
Она шутливо надулась, положив подбородок на грудь:
– Мне бы хотелось думать, что это не так уж смешно. – Она посмотрела на него, не поворачивая головы, одним лишь уголком глаза, чуть хмурясь и с тенью улыбки на губах.
И вот он: шанс проявить безрассудство, сказать что-нибудь импульсивное, соблазнительное, дерзкое, стать главным героем, а не дублером, – только сделай шаг, скажи, что чувствуешь, как Джимми Стюарт в «Филадельфийской истории». Даже если бы Нора отказала ему или дала пощечину, по крайней мере, все равно это уже было бы какое-нибудь действие, произошло бы какое-нибудь изменение или движение вперед. Помнишь девиз Джоша? Он осторожно поставил бокал на твердый матрас и передвинулся выше, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с Нориным.
– О, Стивен… – вздохнула она.
– Нора…
– Мне кажется, ты только что сел в мой хумус.
Стивен поднял левую ягодицу, чтобы достать из-под нее тарелку с хумусом, и в процессе изящно повалил бокал с вином.
– О господи!..
– Да все нормально.
– Самому не верится, до чего я неловкий.
– Правда, все в порядке. Мне просто нужно снять простыни до того, как все промокнет.
– Давай я помогу.
– Пожалуйста, не надо, Стивен, – сказала Нора с оттенком раздражения. – Я и сама могу сделать.
Вскоре после этого он стоял молча в подсобном помещении, ожидая, когда за ним приедет такси. В последний раз Стивен заходил сюда, чтобы составить в мойку грязные бокалы, и теперь не мог не ощутить, что уже знаком с бытовой техникой Джоша Харпера чуть больше, чем ему бы хотелось. И однако же, вот он опять здесь: смотрит, как Нора встает на колени и засовывает постельное белье в стиральную машину.
– Мне так стыдно.
– Да ладно. Такие вещи случаются.
Он услышал щелчок входной двери.
– Мы здесь, Джош! – крикнула Нора, закрывая дверцу стиральной машины и поднимаясь.
– Привет, красотка! – рявкнул Супермен, вваливаясь через кухню в подсобку, и сжимая жену в объятиях так крепко, что ей пришлось ухватиться за стиральную машину для опоры, и целуя так же крепко – один раз, потом другой. Это был слегка непристойный поцелуй, с открытым ртом: такой поцелуй хорошо слышно, даже сквозь цикл горячей стирки; такой поцелуй чаще увидишь на ярмарке, позади вальсирующих пар. Поцелуй, который что-то доказывает.
– За что все это, герой-любовник? – спросила Нора, ловя ртом воздух и смущенно оглядываясь на Стивена.
– Разве должна быть причина? – поинтересовался Джош, явно несколько нетрезвый.
– Нет, я просто испугалась, не потеряла ли пломбу. – Она посмотрела на Стивена и засмеялась, и он изо всех сил постарался рассмеяться в ответ.
– Стив не возражает. Правда, Стив?
– Совсем не возражаю, – ответил Стивен, в глубине души возражая куда больше, чем смог бы высказать.
Супермен против Белки Сэмми
Берег озера в лесной стране. день.
Белка Сэмми сидит в лодке на озере (это будет сделано синим фоном). В лодке праздничный торт, который он испек. («Оливия, с днем рождения!» должно быть написано на торте – БОЛЬШИМИ буквами, бутафоры, пожалуйста!) Он замечает детей, сидящих дома…
Белка Сэмми. Привет, мальчики и девочки! Я плыву в гости к Сове Оливии. Понимаете, сегодня у нее день рождения, и я хочу отвезти ей этот совершенно чудесный шоколадный торт, который испек ей в подарок… (показывает торт – импровизирует, как тот прекрасно выглядит и т. д.) Беда в том, что она живет на огромном старом дубе по другую сторону озера. Единственный способ попасть к ней – это грести. (снова начинает грести.) Фффу! Но клянусь усами и хвостом, очень это трудная работа – грести. Очень тяжелая и утомительная работа. Вот бы как-нибудь сделать ее полегче… (думает!) Знаю, знаю! Что, если спеть песенку – песенку про греблю! Можете вспомнить такую? Я вот знаю песенку про греблю – может, если вы ее тоже знаете, вы мне подпоете? Клянусь своим пушистым хвостом, правда же, будет весело!!!
включается музыкальная запись – он начинает петь.
Гре-би, гре-би, управляй своей лодочкой,
Вниз по течению
весело и т. д., и т. д., и т. д.
Продолжает импровизировать…
Стивен сидел у себя в гримерке, закусив нижнюю губу, бессознательно входя в образ. Некоторое время он смотрел на страницу, размышляя, нет ли способа запомнить слова, не читая их. Может, получится впитать их кончиками пальцев? Не то чтобы ему было неприятно играть что-то детское – на самом деле ему это очень даже нравилось, – но тут же просыпались дурные воспоминания о темном, депрессивном периоде сразу после того, как развод стал официальным, и четырех долгих унылых днях, проведенных на недостаточно отапливаемом складе в районе Милл-Хилл в вызывающем экзему костюме белки, с песней про колеса автобуса, которые крутятся, и крутятся, и крутятся…
Стивен передернулся, откинулся на стуле и повел плечами, как будто физически стряхивая что-то, затем вернулся к заучиванию слов. Ровно в 8:48, как он сделал до того ровно сто двадцать два раза и как сделает еще около двадцати двух – или девятнадцать, если ему удастся сыграть Байрона в трех спектаклях, – он направился вниз по коварной черной лестнице, которая вела в правую кулису, чтобы наблюдать за сценой. Он вошел (как призрак), открыл дверь (как призрак), поклонился (мрачно и торжественно), закрыл дверь (медленно), ушел (быстро) – и собирался уже ускользнуть в гримерку, когда Джош поймал его за плащ.
