– Скорей! – не выдержал он, хотя видел, что водитель и так выжимает из машины все возможное.
Наконец вдалеке показался океанский лайнер, и, по мере того он как вырастал с каждой минутой, Джайлз ощутил надежду. И тут до его слуха долетел звук, услышать который он так страшился: три долгих прощальных гудка.
– Время и прилив никого не ждут, – проговорил шофер.
Такси остановилось у борта «Южной Америки», но пассажирский трап уже был поднят и швартовы ослаблены: огромный пароход медленно отваливал от причала.
Чувство беспомощности охватило Джайлза, наблюдавшего, как два буксира выводят лайнер в устье реки, будто трудяги-муравьи – слона на безопасную тропу.
– К капитану порта! – крикнул он, понятия не имея, где тот может находиться.
Водителю пришлось дважды останавливаться и спрашивать дорогу, прежде чем он подъехал к единственному офисному зданию, в котором еще горел свет.
Джайлз пулей вылетел из такси и без стука ворвался в кабинет капитана порта. Там он оказался лицом к лицу с тремя испуганными мужчинами.
– Вы кто? – потребовал ответа человек в форме администрации порта, на которой было больше золотых галунов, чем у двух его коллег-офицеров.
– Сэр Джайлз Баррингтон. На борту вон того судна мой племянник. – Гость показал в окно. – Есть ли возможность снять его?
– Не уверен, сэр, если только капитан не примет решение остановить судно и пересадить пассажира на один из лоцманских катеров, что, на мой взгляд, маловероятно. Но я попытаюсь. Как его имя?
– Себастьян Клифтон. Он несовершеннолетний, и его родители наделили меня полномочиями снять его с борта этого судна.
Капитан порта взял микрофон и начал нажимать какие-то кнопки на пульте, вызывая на связь капитана судна.
– Не хочу обнадеживать вас понапрасну. Но мы с капитаном служили вместе в Королевских ВМС, так что…
– Капитан парохода «Южная Америка» на связи, – раздался из динамиков «очень английский» голос.
– Это Боб Уолтерс, капитан. У нас проблема, и я буду очень тебе признателен, если сможешь помочь, – проговорил в микрофон капитан порта, а потом передал просьбу сэра Джайлза.
– В обычных обстоятельствах я был бы рад помочь, – ответил капитан судна. – Но на мостике владелец судна, так что мне придется просить его разрешения.
– Спасибо, – сказали в унисон Джайлз и капитан порта.
– Существуют ли обстоятельства, при которых вы могли бы приказать капитану? – поинтересовался Джайлз, пока они дожидались ответа.
– Я могу это сделать, только пока судно находится в русле реки. Едва оно пройдет северный маяк, как будет считаться уже за пределами моих полномочий.
– Но пока судно находится в русле реки, приказывать капитану вы можете?
– Да, сэр, но помните, это иностранное судно, и нам совсем не нужен дипломатический инцидент, так что мне бы очень не хотелось отменять приказы капитана, если только не буду твердо убежден, что имеет место преступное деяние.
– Ну что же они так долго? – спросил Джайлз: минуты тянулись.
Внезапно динамик ожил:
– Извини, Боб. Владелец не расположен выполнить твою просьбу, поскольку мы подходим к волнорезу гавани и вот-вот войдем в канал.
Джайлз выхватил микрофон из руки капитана порта:
– Говорит сэр Джайлз Баррингтон. Пожалуйста, пригласите владельца судна. Я хочу переговорить с ним лично.
– Прошу прощения, сэр Джайлз, – ответил капитан. – Но мистер Мартинес покинул мостик и ушел к себе в каюту, оставив строгое распоряжение не беспокоить его.
Гарри полагал, что нет сильнее гордости, чем та, что переполняла его, когда он услышал о награждении Себастьяна стипендией в Кембридже. Он ошибался. Точно так же он ликовал, наблюдая, как его жена поднимается по ступеням и идет по сцене получать диплом с отличием о бизнес-образовании из рук Уоллеса Стерлинга, президента Стэнфордского университета.
Гарри больше, чем кто другой, знал, на какие жертвы пошла Эмма, чтобы соответствовать невероятно высоким стандартам, предъявляемым профессором Фельдманом к себе и к своим студентам. Причем от Эммы этот человек ожидал еще большего и в последние несколько лет ясно давал это понять.
Когда Эмма, в темно-синем капюшоне магистра, под теплые аплодисменты покидала сцену, она, как и все студенты до нее, радостно подбросила в воздух свою академическую шапочку, салютуя окончанию студенческой поры. Эмма могла только гадать, что сказала бы ее милая матушка о подобном поведении тридцатишестилетней английской леди, да еще на публике.
Взгляд Гарри перескочил с жены на знаменитого профессора факультета предпринимательства, сидевшего на сцене всего в двух местах от президента университета. Сайрус Фельдман даже не пытался скрыть свои чувства, когда его лучшая ученица вышла получать диплом. Он первым оказался на ногах, чтобы поаплодировать Эмме, и последним опустился на место. Гарри частенько изумлялся, с каким изяществом его жене удалось заставить могущественных людей, от лауреатов Пулицеровской премии до директоров компаний, уступить ее воле. В точности как ее мать.
Как бы гордилась своей дочерью Элизабет сегодня! Но не больше, чем его мать, потому что Мэйзи совершила столь же тягостное путешествие, прежде чем получила право писать слово «бакалавр» после своего имени.
Накануне вечером Гарри и Эмма поужинали с профессором Фельдманом и его кроткой, долготерпеливой женой Эллен. Фельдман не в силах был оторвать глаз от Эммы и даже высказал предположение, что ей следует вернуться в Стэнфорд и – разумеется, под его личным руководством – завершить кандидатскую диссертацию.
– А как же мой бедный муж? – спросила Эмма, скользнув рукой под руку Гарри.
– Ему ничего не останется, кроме как привыкнуть жить без тебя. Пару лет, – ответил Фельдман, даже не делая попытки скрыть, что у него на уме.
Многие энергичные англичане, услышав подобное предложение своей жене, расквасили бы Фельдману нос. Менее терпеливую жену, чем миссис Фельдман, можно было бы простить, подай она на развод, как поступили три ее предшественницы. Гарри же лишь улыбнулся, в то время как миссис Фельдман сделала вид, будто ничего не заметила.
Эмма предложила вылететь в Англию сразу же по окончании церемонии, и Гарри согласился. Ей очень хотелось оказаться в Мэнор-Хаусе до возвращения Себастьяна из Бичкрофта. Вот и сын уж больше не школьник, размышляла она, и всего через три месяца станет студентом.
Как только церемония вручения дипломов окончилась, Эмма прошлась вокруг лужайки, наслаждаясь атмосферой праздника и знакомясь со своими коллегами-выпускниками, которые, как и она, провели бессчетные одинокие часы учебы, находясь на далеких берегах, в других странах, а сегодня встретились впервые. Представляли жен и мужей, показывали семейные фотографии и обменивались адресами.
К шести часам, когда официанты начали складывать стулья, собирать бутылки из-под шампанского и последние пустые тарелки, Гарри заметил, что им пора возвращаться в отель.
Эмма болтала не умолкая всю обратную дорогу в Фэрмонт, пока упаковывала вещи, пока ехали на такси в аэропорт и пока ждали объявления о посадке в зале ожидания для пассажиров первого класса. А поднявшись на борт самолета, она отыскала свое место, пристегнула ремень, после чего закрыла глаза и мгновенно провалилась в глубокий сон.
– Ты говоришь прямо как мужчина средних лет, – сказала Эмма, когда они выехали из лондонского аэропорта к Мэнор-Хаусу.
Поездка предстояла долгая.
– Я такой и есть, – ответил Гарри. – Мне тридцать семь, и, что еще хуже, молодые женщины начинают обращаться ко мне «сэр».
– Ну а я не чувствую себя дамой среднего возраста, – сказала Эмма, разглядывая карту. – На светофоре поверни, пожалуйста, направо, на Грейт-Бат-роуд.
– Это потому, что для тебя жизнь только начинается.
– Что ты имеешь в виду?
– Именно это. Ты только что получила диплом и назначение в совет директоров «Пароходства Баррингтонов»: и то и другое открывает перед тобой новую жизнь. Будем смотреть правде в глаза: двадцать лет назад подобное казалось просто немыслимым.
– Все это стало возможным – в моем случае – лишь благодаря тому, что Сайрус Фельдман и Росс Бьюкенен просвещенные и свободные от предрассудков люди и ведут себя соответственно в вопросах отношения к женщинам как к равным. И не забывай, что Джайлз и я на двоих владеем двадцать одним процентом акций компании, и Джайлз не проявляет ни малейшего интереса к тому, чтобы сидеть в совете директоров.
– Согласен. Но если люди поймут, что ты хорошо делаешь свое дело, это поможет убедить других членов совета последовать примеру Росса.
– Не обманывай себя. Пройдут десятилетия, прежде чем компетентным квалифицированным женщинам предоставят шанс заменить некомпетентных мужчин.
– Ну, давай, по крайней мере, надеяться, что для Джессики все сложится иначе. Хочется верить, что ко времени окончания школы у нее будут и другие цели в жизни, кроме как научиться стряпать и удачно подцепить женишка.
