– Уже не об императоре, сдается мне. – Солдат чиркнул по горлу ребром ладони и прищелкнул языком.
Тит посмотрел на Нерона, который все еще укрощал свою лошадь. Лицо императора прикрывала тряпица, но Тит на миг перехватил его взгляд: Нерон явно услышал реплику легионера, поскольку глаза у него расширились от тревоги.
– Теперь наш император – Гальба, ну или почти император, – продолжил солдат, обращаясь к товарищам. – А мерзкого матереубийцу, говорю я вам, надо отыметь, а заодно и смазливого мальчишку, которому он отрезал яйца.
– Ха! Ты бы с удовольствием, держу пари! – крикнул кто-то, и все покатились со смеху.
Нерон наконец обуздал лошадь. Феон тронул коня и ускоренным шагом повел за собой остальных.
Чуть позже они встретили человек двадцать грозного вида всадников, которые направлялись в город. Процессия Нерона сошла на обочину, пропуская больший отряд. Кони у них были такие же жалкие, а верховые выглядели совсем оборванцами. Один, приняв Феона за вожака, окликнул его:
– Что нового слышно в городе?
Феон не ответил.
– Эй, незнакомец, – настойчиво произнес тот. – Нерон еще жив?
– Император здравствует, – сказал Феон.
– Отлично! Значит, мы еще успеем присоединиться к охоте! – Человек и его спутники рассмеялись. Некоторые помахивали кинжалами, другие держали наготове дубинки и веревки. – Говорят, что начнется знатное веселье, когда сенат объявит Нерона и всю его поганую свору вне закона. Вы, ребята, не туда едете. Пропу́стите всю потеху!
Нерон качнулся на лошади, едва не упав в обморок. Тит придержал его за плечо. Встречный отряд проехал. Феон, по-прежнему во главе, возобновил движение.
Они достигли реки Анио. Через мост к ним направился одинокий преторианский гвардеец. Тит принял его за гонца, судя по сытой лошади, сумкам и отсутствию спутников. Едва преторианец съехал с моста и двинулся мимо них, лошадь Нерона испугалась лежавшего на дороге покойника. Труп был еще свежим: из раны на голове сочилась кровь.
– Должно быть, его только-только убила та самая банда, что ехала в город, – шепнул потрясенный Тит.
Лошадь императора встала на дыбы. Нерон осадил ее, но головная повязка размоталась и упала на землю. Преторианец, помедливший, чтобы взглянуть на происходящее, присмотрелся и побледнел. На миг молодой солдат пришел в полную растерянность, но затем напрягся, отсалютовал Нерону и выкрикнул:
– Цезарь!
Нерон глянул в ответ и машинально поднял руку, принимая приветствие.
Преторианец натянул вожжи. Он уставился сначала на труп, потом на Нерона с его разношерстной свитой, потом снова на мертвеца.
– Проезжай, преторианец! – дрогнувшим голосом приказал Нерон.
Тот заколебался:
– Если Цезарю нужна помощь…
– Проезжай, тебе сказано!
Преторианец пришпорил коня и отбыл.
– В гарнизон поехал, – заметил Эпафродит. – Следовало бы взглянуть, что у него за письма. Возможно, там есть новости о Гальбе…
– Он узнал меня! – взвизгнул Нерон. – Надо было убить его!
– Никто из нас не справится с вооруженным преторианцем, – чуть слышно ответил Спор.
Нерон взглянул на покойника – средних лет и хорошо одетого.
– Если его убила та презренная банда, то почему? Чтобы ограбить… или потому что он защищал меня?
– Цезарь, мое имение уже близко, – сказал Феон. – Едем поскорее.
Они пересекли мост. Феон свел их с большой дороги на узкую лесную тропку, пояснив, что к имению лучше подъехать с тыла и укрыться в дальнем подсобном строении, чтобы об их присутствии не узнали даже рабы.
В конечном счете они достигли задней стены дома, не имеющей ни окон, ни дверей.
Оглядевшись и оценив обстановку, Тит понял, почему Феон выбрал себе в награду это имение. Место было приятное, уединенное и тихое, с красивым видом на лесистые равнины Тибра. На горизонте просматривался город. Колосс, несмотря на землетрясение, по-прежнему стоял, и его лучистая корона, сверкающая под полуденным солнцем, издалека казалась детской игрушкой.
Феон велел всем не сходить с места и сунулся за угол. Через секунду он вернулся.
– Как я и думал, – сообщил он. – Здесь старое заброшенное жилище для рабов. Имение чуть дальше, на холме, но весь участок, начиная отсюда, расчистили, и фасад здания полностью обнажен. В переднюю дверь не войти, нас заметят из главного дома, расположенного выше.
– Мне нужно отдохнуть! – вскричал Нерон.
Феон немного подумал.
– Постройка старая, стены тонкие. Можно проломить заднюю. На это уйдет сколько-то времени, и без шума не обойтись. Если кто-нибудь услышит и явится посмотреть, тебе лучше не показываться, Цезарь. Вон там, в тени, есть песочная яма. Если Цезарю угодно прилечь…
– Нет! Только не в яме! Иначе я окажусь под землей! Еще не срок…
Пока остальные искали расшатанную доску и отдирали ее, Нерон добрел по холму до небольшого пруда. Опустившись на колени, он зачерпнул мутной стоячей воды, отпил. До Тита донесся его стон: «Такова теперь моя вода?» В Золотом доме император привык пить только дистиллированную, охлажденную в снегу. Нерон сел на землю. По выражению его лица Тит мог бы заключить, что он плачет, но на румяных щеках императора не было слез. Нерон разыгрывал отчаяние, точно мим, упражняющийся в гримасах.
Доска подалась, и беглецы без особых усилий проделали в задней стене щель. Феон вошел осмотреться, затем жестом позвал остальных. Нерон пролез первым, торопя всех четверых забраться внутрь.
Они очутились в грязной каморке, где из мебели обнаружилось всего несколько стульев да набитый гнилой соломой мешок в качестве лежака. Короткий коридор вел в тесную прихожую. Не приходилось удивляться, что в жилье для рабов на двери не было ни засова, ни даже накидного бруса.
Свет проникал через маленькое окно, завешенное ветхой тряпкой. Выглянув в дырку, Тит увидел грязный двор, травянистый склон и дальше на холме – часть главного дома. Тот выглядел очень изысканным: красная черепичная крыша и колонны из желтого мрамора, окруженные статными кипарисами, цветущими розовыми кустами и живыми оградами, которым придали форму обелисков, кубов и шаров.
Нерон сел на лежак и привалился к стене. Теперь он разрыдался всерьез и всхлипывал, пока лицо не стало мокрым от слез.
– Сабина, плачь со мною! – возопил он. – Скорби обо мне и рви волосы, как порядочная жена!
Спор покорно запричитал и принялся мести пол распущенными локонами.
– Цезарь, не стоит отчаиваться, – негромко заметил Эпафродит. – Еще не время.
– Ты думаешь, я оплакиваю себя, но это не так, – сказал Нерон. – Я оплакиваю тех, кто никогда не увидит меня на сцене. Какого актера лишается мир!
Тит сел на стул. Он тоже измученно прислонился к стене, закрыл глаза и попеременно то погружался в дремоту, то просыпался. День длился, но казалось, будто время остановилось. Весь мир сжался до гнусной конуры, в которой он очутился.
Феон достал хлеб и воду. Нерон немного попил, но есть не стал. Он заявил всем, чтобы рыли ему могилу, дабы спрятать тело от врагов.
– Иначе мне отрубят голову и отнесут в Рим, чтобы доказать мою смерть. Не дай им отрубить мне голову, Эпафродит!
– Этому не бывать. Клянусь, что не позволю.
– А лучше сожги меня. Принеси воды, чтобы омыть мой труп. Сложи погребальный костер!
– Не сейчас, Цезарь, – прошептал Эпафродит, утомленно смежая веки. – Рано об этом. Отдыхай. Поспи, если сможешь. Будет ночь, а за нею – новый день…
Тит погрузился в дрему.
Его разбудила какая-то возня. Спутники Тита столпились у окна и тревожно выглядывали наружу.
В помещении царил полумрак, шел последний предзакатный час. Тит присоединился к остальным и устремил затуманенный взор за рваную занавеску. На грязный двор перед жилищем рабов легли длинные тени. Косые солнечные лучи пробивали тучи пыли, поднятой одиноким всадником. По длинной густой бороде Тит узнал в нем Эпиктета.
Никто не успел отреагировать, а Спор уже метнулся к передней двери, распахнул ее и побежал к Эпиктету, который еще и не спешился. Они обменялись несколькими словами. Тит, глядя в окно, напряг слух, но ничего не разобрал.
Эпиктет спустился на землю. Хромая нога подвела калеку, и он упал. Поморщившись, встал, огляделся в поисках коновязи, затем схватился за ногу, споткнулся и снова рухнул.
Тем временем Спор вбежал в дом.
– Как он нас нашел? – поинтересовался Феон.
– Спросил в главном доме. Рабы ничего не знали, но кто-то предложил посмотреть здесь.
– Что нового? – подал голос Эпафродит.
Спор взглянул на Нерона, явно боясь ответить.
– Говори новости! – крикнул Нерон.
– Сенат проголосовал.
– И? – Голос императора сорвался на писк.
– Они провозгласили правителем Гальбу.
Нерон задохнулся:
– А я? Что будет со мной?
– Сенат объявил тебя врагом общества. – Спор отвел взгляд. – Они говорят… тебя нужно казнить древней казнью.
