– Я думаю, агент Джорджи уже осложнил ее жизнь.
– Но не так, как… Подожди, ты хочешь сказать, что Пол уже в курсе?
– Мне кажется, да… Мне кажется, Пол сделал все, чтобы Джорджи больше со мной не виделась.
– А давно Пол в курсе?
– Ну, не знаю. Наверное, с субботнего утра.
– Понятно…
Эми подняла бокал с «Кьянти». Вино колыхалось, пенясь алым, и выплеснулось за край стакана.
Я наблюдал, как оно по-змеиному струится по стенке бокала, словно капля крови. Господи, «словно капля крови». Я действительно так подумал. Когда осознаешь, что вдруг начинаешь мысленно выдавать пассажи, обычно подходящие исключительно для тайных дневников четырнадцатилетних школьниц, то тут уж не ошибешься: положение из рук вон плохо. «Словно капля крови», господи, прости.
– Эми… я немного запутался, полный капут, – выдавил я.
– Да. Это вполне понятно, Том. Могу представить, что ты сейчас чувствуешь. Но все равно есть и плюсы: понимаешь, ты можешь заработать тысячи на новой книге.
– Какой новой книге?
– На книге «Как я трахнул Джорджину Най»… На какой же еще?
– Но я не собираюсь писать об этом книгу.
– О, ну я пошутила насчет названия… Хотя если подумать, можно использовать астериски «Как я *** Джорджину Най». А если будут придираться, мы просто скажем, что имеется в виду «любил». Но мы поставили астериски просто из скромности. Господи, да все само уже пишется!
– Да, оно и должно писаться само, потому что я это писать не буду.
– Том, Том, ты просто должен написать эту книгу. Ты не можешь упустить такой шанс. Ты же обеспечишь себя на всю оставшуюся жизнь.
– Ни за что.
– Том… – она понизила голос и приняла скорбный вид. – Это твой шанс представить свою правдивую версию событий: рассказать свое видение истории.
– Господи, Эми! Как ты можешь использовать этот прием? Это же дешевый прием, как ты можешь так со мной обращаться?
– Потому что он всегда срабатывает.
– Ну, на этот раз не выйдет. Я не стану писать эту книгу.
– А Сара? Думаешь, Сара не продаст эту историю?
– Нет, она не станет.
– Ты уверен в этом?
– Да.
– Потому что ты ее знаешь?
– Да.
– Скажи мне… после того как она узнала о тебе и Джорджи, она ведет себя как та женщина, которую ты знал последние сколько там лет?
Господи, до чего же хитра. Как мне повезло, что Эми мой агент.
– Не в этом дело.
– А в чем же, интересно?
– Сара не настолько в курсе дела, чтобы всем рассказывать. Она неизвестный руководитель отдела в магазине замороженных продуктов, чей парень, тоже неведомо кто, переспал с Джорджиной Най, а она прохлопала ушами. Из этого выйдет только журнальная зарисовка…
– Две странички, не эксклюзив: думаю, в одном из продвинутых женских журналов вроде «Магу Claire».
– Да, они, кстати, платят гроши! Нет! Замолчи! Сара могла заработать пару фунтов, но она не знает подробностей… вообще ничего не знает, на самом-то деле. Сара не сделает этого, она не будет на этом зарабатывать, тем более если предложат смешные деньги.
– А если предложат большие?
– Нет. Я имею в виду, что даже если она это и сделает, то я все равно не буду. Мы оба знаем, что люди всегда хотят подставить другого: якобы «представить правдивый отчет о событиях», или «не позволить кому-то оставить все так, как есть», или «дать миру знать, какой ты на самом деле». Но сейчас-то речь идет обо мне. Я не думаю, что это правильно. Если я это сделаю, то буду сам себе противен, речь идет о моем собственном достоинстве.
– Мать твою, что за бред святоши! На-ка выпей-ка, Том! Да тебе нужно было жить в Древней Греции. Послушай, что ты несешь: якобы ты расшатываешь этические принципы Великобритании! Это простая деловая сделка. Если ты пропустишь ее, это означает лишь то, что ты потеряешь сотни тысяч фунтов. Вот и все. Ты проиграешь. Джорджина Най и этот чертов Пол Дуган сбегут, посмеиваясь над тобой. Ты останешься при своих интересах, а жизнь будет продолжаться, и никто тебе памятник не воздвигнет.
– Мне все равно. Как я уже сказал, речь идет обо мне, а я не хочу этого делать.
– Тогда ты сошел с ума.
– Вполне вероятно. Но боюсь, что в этом случае ты не получишь десять процентов.
– Я и не думала о своих десяти процентах.
Я подмигнул ей.
– Хорошо, – сказала Эми, – я имею в виду, что думала не только о своих десяти процентах. Я думала о том, что будет лучше всего для тебя. Я знаю, что у людей часто возникает дисгармония между их высоким внутренним миром и низким зарабатыванием на жизнь, я-то уж это знаю, я просто хотела, чтобы ты хорошенько подумал об этом. Если ты твердо намерен продинамить удачу из-за чертового самурайского кодекса чести, мать твою, дело твое. На мой взгляд, ты не прав, но я соглашусь с тобой, потому что это твоя воля. – Эми ввинтила сигарету в пепельницу. – Я твой агент, но я и твой друг тоже.
– А что больше?
– Эй, не перегибай палку, ладно? Ты уже и так забрался в мою зеленую зону, так что остановись, понял?
Возникла передышка. Я переворачивал пачку сигарет на столе.
– Ну, – сказал я, – наверное, мне пора рассказать, зачем я хотел тебя видеть.
– Что? Ты хочешь сказать, что не для того, чтобы поведать мне о том, что ты переспал с Най? Господи, а что же тогда? Ты собираешься снять маску и признаться, что ты инопланетянин?
– Я хочу, чтобы ты помогла мне организовать встречу с Джорджи. Позвонить ее агенту и устроить это.
– Не думаю, что это возможно, Том. Знаменитость? Отвергнутый любовник? Пол этого не позволит. Он решит, что ты нападешь на нее.
– Я не собираюсь на нее нападать…
– Хорошо, эту позицию я и займу в переговорах.
– Послушай, вы с Полом тоже можете там присутствовать. Устроим встречу где-нибудь в общественном месте, ну, ясное дело, не в самом многолюдном, и мы вчетвером там встретимся. Я должен посмотреть ей прямо в глаза еще раз, вот и все…
Эми уставилась на меня, медленно кивая.
– …О боже ты мой, я не собираюсь нападать на нее.
– Я не говорила…
– Если уж на то пошло, – добавил я с грустью, – она сама легко сможет избить меня до полусмерти.
– Ума не приложу, как Пол пойдет на это. Мы с тобой последние, с кем бы он хотел оказаться за одним столом.
– Он согласится. В общественном месте. Тем более, он придет в ужас, когда узнает, что я собираюсь поведать миру эту историю. Если он подозревает, что в его силах уговорить меня на своем кокни-диалекте этого не делать, имея под рукой Джорджи, пользуясь моей привязанностью к ней, он просто не сможет отказать.
– Ммм… – сказала Эми. – В этом что-то есть.
– Все будет в порядке, правда. Мне необходимо с ней увидеться. Я не могу покончить с этой историей, не увидевшись с Джорджи в последний раз.
– Бедная ты тварюжка.
– Я знаю. Просто жуть.
Эми покачала головой.
– Нет. Это… А что с Сарой? Ты думаешь, вы помиритесь?
– Сначала был в этом уверен, но теперь… Шансы вернуться понемногу свелись к нулю. Зачем ей это?
– Сожалею.
– Неважно.
– Тебе должно быть хреново, да? – Эми потянулась ко мне через стол и, положив свою руку на мою, легонько ее сжала. Забавно: мы целовали друг друга в щеки годами, но наши руки соприкоснулись впервые. Я был безмерно благодарен за поддержку. Я перевернул свою и сжал ее руку в ответ: слишком сильно, как мне показалось. Будучи в отчаянии, я нуждался в ком-то, за кого можно было уцепиться. Эми улыбнулась.
– Ну ладно… – сказала она, вздохнув. – И это пройдет. Ты переживешь. В конце концов: ты все равно трахался с Джорджиной Най, этого у тебя никто не отнимет.
Дом сражался со мной. Диван говорил: «Здесь вы сидели вместе с Сарой», шкаф ворчал: «Вынь отсюда свою одежду, теперь я только для Сары», а гриль хмыкал: «Больше не будешь тут делать тосты с сыром, тварь».
Я пришел забрать еще кое-какие вещи, и это было непереносимо. Если вдаваться в подробности, я ощущал сжимающую боль в животе, было ужасно наяву ходить по комнате столь родной, нашей, которая теперь, казалось, намеренно отвергала меня. Каждая вещь казалась утратой. Никуда не деться от сознания факта, что я побежден. Да, мне причиталась кругленькая сумма за «Историю роста», но мне не по карману жить в гостинице все время, даже если это гостиница среднего класса. При всем при том, в номере не хватило бы места для всех моих вещей. Мне нужно будет найти комнату или квартиру. Сделать это было равносильно приговору, что я и Сара уже больше не будем вместе. Дело в том, что я хотел спустить все на тормозах, прошло всего меньше недели, может быть, Сара смягчится? Но она ультимативно заявила мне, что все вещи, не вынесенные отсюда после пятницы, будут сожжены и уничтожены. И я не мог ей не верить после всего, что она мне сказала тоном, не терпящим возражений. Я признал ее правоту, потому что теперь она вообще со мной не разговаривала. И уж ничего не оставалось, как верить из-за ее сообщения на автоответчике.
Сара отыскала заброшенный телефон с автоответчиком на чердаке. Когда мы разом приобрели мобильные телефоны, он нам больше не требовался, и мы отправили его туда вместе с другими электронными приборами, отжившими свой век. Оставили лишь домашний телефон для выхода в Интернет и чтобы общаться с другими, не платя за мобильную связь. Я подошел к автоответчику и нажал кнопку «сигнал»… просто чтобы послушать голос Сары. После жужжания и щелчка донеслось потрескивание: «Привет, это Сара. Я сейчас не могу подойти к телефону, но если вы хотите оставить сообщение, то можете сделать это после сигнала. Только если это Том, тогда прошу повесить трубку и пойти далеко и надолго». Сообщение, хоть и говорило прямо о ее чувствах, еще ничего не доказывало. Вполне разумным объяснением того, что она снова установила автоответчик, явилось то, что она желала знать, кто звонит, прежде чем подходить к телефону. Чтобы она могла не брать трубку, если это я. Но не это дало мне понять, что наступил конец. Больнее всего было то, что она сама отыскала этот автоответчик и сама установила его. Раньше бы Сара и подходить к нему не стала, она не могла запрограммировать таймер на видеомагнитофоне или разобраться в программах микроволновки. Сара и техника были несовместимы. Был бы я тут, она бы настояла на том, чтобы я установил эту чертову штуковину. Иных вариантов не существовало: либо я устанавливаю ее сам, либо Сара выходит на улицу и бьет по ней лопатой. Но теперь вот оно как… Найден, прикреплен и установлен безупречным образом. Автоответчик означал, что Сара приняла внутреннее решение, что меня тут больше нет, и реальным поступком объявила, что мир от этого не рухнет. Знаете, как некоторые мужчины считают, что если их жены пользуются вибратором, то они им не нужны? Так это мизер по сравнению с тем, каково мне было из-за этого автоответчика. Господи, и это вы называете стрессом: в кино электроприборы не показывают вам, что вас можно в два счета заменить, пока у них не появляется человеческая чувствительность и искусственный интеллект. Меня же поставил на место этот хренов автоответчик.
