Я подобрала маленькие осколки, отлетевшие в угол, за кресло и к плинтусу. Склеить ничего не удастся. В целости ничего сохранить нельзя. Все синие чашки мисс Соланж, кроме одной, тоже побились.
Я смела осколки в передник и, поднявшись на ноги, подождала, пока Батлер заметит меня.
Он озадаченно улыбнулся, но без всякого недоброго умысла.
– Господин Батлер, – проговорила я, – ваш отец повесил моего мужа.
Эти слова резко вырвали его из созерцания. Взгляд стал жёстче, и Батлер посмотрел на меня, словно я редкая птица.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, но я сказала правду, поэтому он выдохнул и произнёс:
– У моего отца меньше совести, чем у большинства людей.
Какие бы угрызения совести ни существовали, Лэнгстона Батлера не мучило ни одно из них.
Мне так много нужно было сказать, что я едва могла говорить.
– Я видела вас, – промолвила я.
– Не могу сказать, что восхищён этим, – сказал господин Батлер. – Как правило, меня не видно. Как вам, должно быть, известно, преуспеть можно, занижая истинные достижения.
Я в замешательстве кивнула. Я смотрела на него, а он – на меня. Господи, как же мне хотелось заплакать! Я не могла ничего поделать ни с этим человеком, ни с мисс Скарлетт.
– Сожалею о вашей утрате, – сказал он, словно так и думал.
А потом улыбнулся, будто и не будет никакого вреда, если они с мисс Скарлетт полюбят друг друга. Я не стала рассказывать ему о том, что им предстоит.
Просто вынесла осколки из библиотеки, чтобы выбросить во дворе. А потом поднялась наверх, ступая медленно, как старая, толстая негритянка, в которую я превратилась.
Ураган приходит с моря и делает то, что должен. Все юноши и девушки мечтают о свадьбе, а юноши – ещё о том, как отправятся на войну.
Бросаем кости!
После барбекю в «Двенадцати дубах» господин Чарльз Гамильтон решил, что Милочка Уилкс не так хороша, как мисс Скарлетт, что не было новостью, но у всех просто челюсти отвалились, когда мисс Скарлетт согласилась на предложение господина Чарльза.
Большинство склонилось к мысли, что она спешила выйти замуж потому, что молодые джентльмены уходили на войну.
Я считала иначе. Мисс Скарлетт не делала вид, что её так интересует война, смелые молодые люди или что-то ещё. Она никогда ничего не предпринимала, если это её никак не касалось!
В тот же день, когда было барбекю, а я встретила господина Ретта Батлера, президент Линкольн объявил, что те южные штаты, которые не отделились, должны выставить войска для нападения на отколовшиеся штаты. У жителей Возвышенностей имелись родственники по всему Югу, и если они утруждали себя размышлениями насчёт сражений, то теперь пребывали в боевой готовности.
Война добралась и до нас. Раньше обочины дорог пестрели цветами багряника и белой акации, скот пасся на выгонах, свиньи ели похлёбку, коровы мычали, требуя их подоить, старики жаловались на жизнь, а мальчики и девочки влюблялись, но теперь всё изменилось. Война добралась и до нас.
В Таре царила суматоха из-за свадьбы мисс Скарлетт. Даже мисс Эллен не знала, что делать. От растерянности она забывала, что хотела сказать, и роняла вещи. Мисс Скарлетт надела свадебное платье мисс Эллен. Когда она под руку с отцом спускалась по лестнице, я не могла сдержать слёз. Я больше не была Мамушкой мисс Кэти Скарлетт О’Хара.
Вечером, до прихода Чарльза, я помогла ей раздеться и сняла нагар со свечей. Потом спустилась вниз с чувством, что Скарлетт приносит себя в жертву чему-то или кому-то, мне неведомому.
Было ясно видно, насколько господин Чарльз счастлив и благодарен судьбе, а мисс Скарлетт потрясена этой свадьбой. Не первый раз за всю историю человечества невеста выходит ошеломлённая после брачной ночи, наконец понимая, почему девушки катаются на дамских сёдлах, поэтому я не стала много размышлять на эту тему.
Господин Эшли с мисс Мелани тоже поженились.
А потом мальчики отправились на войну, полагая, что вернутся домой до конца лета, и все на вокзале в Джонсборо провожали их в путь. Все обитатели «Двенадцати дубов», Тары и «Волшебного холма». Над поездом, забитым молодыми людьми, висела такая густая дымка, мешаясь с паровозным дымом, что я с трудом могла смотреть вслед отъезжавшим.
После их отъезда Скарлетт день за днём уныло бродила по дому. Мисс Эллен думала, что она очень скучает по Чарльзу, и всё время заваривала ей чай с сассафрасом. Я спросила, чего бы ей хотелось. Оказывается, рыбы, и я поняла, что она беременна.
После того как господин Джеральд уволил управляющего, он стал сам смотреть за Тарой. Больше никто не заставлял полевых работников тяжко трудиться, но они сами делали больше работы, чем прежде. Господин Джеральд пребывал в мрачном расположении духа из-за войны, поэтому работал до темноты и больше не ездил в «Двенадцать дубов». Девушки – Сьюлин, Кэррин, Индия и Милочка – собирались вместе, чтобы вязать носки солдатам.
Все жили, затаив дыхание. Старый мир канул в Лету, а нового ещё не было. И рождение его, как предполагалось, будет не из лёгких. Начало лета выдалось жарким и влажным, и задерживать дыхание было тяжело. Птицы прекращали петь до того, как высыхала роса на траве, а колибри с трудом перелетали от цветка к цветку.
Я присела отдохнуть на крыльце, налив себе стакан воды, когда вышла мисс Эллен.
– Мамушка, посиди, не уходи, пожалуйста, – сказала она, когда я встала.
Я снова опустилась на стул. Мисс Эллен спросила, где девочки, и я сказала, что все уехали в «Двенадцать дубов», и мисс Скарлетт вместе с ними.
– Хорошо, что Скарлетт выбирается из дому. Она кажется такой несчастной.
– Да.
Мисс Эллен вздохнула:
– Бедное дитя. Всего неделю провела с мужем перед его отъездом.
Мне не пришлось ничего отвечать, потому что в этот момент Роза принесла поднос с белым заварочным чайником и синей чашкой для мисс Эллен. Эту синюю чашку она хранила в застеклённом шкафчике в гостиной, и никто не пил из неё, кроме мисс Эллен.
– Скарлетт – любимица мистера О’Хары, – сказала мисс Эллен.
– Да.
– Последняя мамина чашка, – заметила мисс Эллен, поднося её к свету. – Как же не хочется её потерять.
– Этот сервиз был у вашей мамы ещё в Сан-Доминго. Они с капитаном Форнье привезли его из Франции.
– Сколько тебе было лет?
– Не знаю. В Сан-Доминго не отмечают дней рождения.
– Ты что-нибудь помнишь?
– Ki kote pitit-la?
– Это по-французски?
– По-креольски. Моя мама играла со мной в эту игру. Но я больше не говорю по-креольски.
– А твоя мама…
– Я не помню её. Только эта игра в памяти и осталась.
– Конечно…
– Я была совсем маленькой, миссас, когда капитан Форнье нашёл меня. Можно сказать, капитан Форнье – первое моё воспоминание.
Я расстроилась, но старалась не показывать этого. Мне не хотелось ничего вспоминать.
– Капитан Форнье погиб из-за вопроса чести…
– Это просто одна из глупостей, которым белые джентльмены придают значение!
– Руфь, поруганная честь…
– Должна быть восстановлена. Белые всегда так говорят. Знаете, что я думаю? По-моему, честь – это изобретение дьявола, число 666, Зверь Апокалипсиса!
– Честь джентльмена…
– А как цветные обходятся без неё?
Ответ вертелся у неё на языке, но не слетал с губ. Мисс Эллен налила себе чаю. Ложка звякнула о стенку чашки.
– Хотелось бы знать, будет ли Скарлетт счастлива.
Я отхлебнула воды.
– Руфь, ты лучше всех знаешь мою дочь.
– Да, так и есть. Я знала вашу мать, и вас, и мисс Скарлетт и, Бог даст, узнаю и её детей.
– Так что же?
Нянюшки не говорят того, что знают. Нянюшки никогда не говорят этого. Но я сказала. Не знаю почему, но я проговорилась:
– Скарлетт не хотела связывать свою жизнь с Чарльзом Гамильтоном. Она вышла замуж назло Эшли Уилксу.
Чашка в руках мисс Эллен задрожала, звеня о блюдце.
– Мамушка!
– Да, миссас. Хотите, чтобы я выдала ещё чего-нибудь? Так я скажу.
– Разве я когда-нибудь искала что-либо, кроме истины?
Я держала всё в себе. Мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Слишком долго я носила это внутри. Но мисс Эллен была нетерпелива:
– Руфь…
– Вы похожи на большинство женщин. Вы знаете, что я хочу сказать, и не останавливаете меня.
– Будет ли счастлива моя дочь?
– У Чарльза Гамильтона хорошее воспитание и много денег, но он не пара для мисс Скарлетт. Вельзевул убил бы его в мгновение ока. Чарльз недолго проживёт на этом свете.
После этих слов мисс Эллен узнала всё, что хотела, а остальное пустила на самотёк.
– Ну вот, теперь вы знаете, – сказала я, и это ей не понравилось.
Горячее своенравие поднялось во мне, и я сказала:
– Я вижу будущее, мисс Эллен. Мне не хочется, но видения являются сами собой.
– А, – отозвалась она. – Чудесная весна, правда, Мамушка? Лучше и припомнить не могу.
Но я никак не могла соскочить с больной темы.
