Ознакомительная версия.
РОМАНЪ. ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО.
Вопервыхъ, Крэнфордъ находится во владѣніи амазонокъ; всѣ, нанимающіе квартиру выше извѣстной платы — женщины. Если новобрачная парочка пріѣзжаетъ поселиться въ городъ, мужчина какимъ бы то ни было образомъ исчезаетъ; или онъ перепугается до смерти, что, кромѣ него нѣтъ никого изъ мужчинъ на крэнфордскихъ вечеринкахъ, или отсутствіе его изъясняется тѣмъ, что онъ долженъ находиться при своемъ полку, на своемъ кораблѣ или заниматься всю недѣлю дѣлами въ большомъ, сосѣднемъ торговомъ городѣ Дрёмблѣ, отстоящемъ отъ Крэнфорда только на двадцать миль по желѣзной дорогѣ. Словомъ, что бы ни случалось съ мужчинами, только ихъ нѣтъ въ Крэнфордѣ. Да что имъ тамъ и дѣлать? Докторъ объѣзжаетъ своихъ больныхъ на тридцать миль въ окружности и ночуетъ въ Крэнфордѣ; но не всякій же мужчина можетъ быть докторомъ. Чтобъ содержать красивые сады, наполненные отборными цвѣтами, безъ малѣйшей дурной травки, чтобъ отгонять мальчишекъ пристально-смотрящихъ на эти цвѣты сквозь заборъ, чтобъ спугнуть гусей, пробирающихся въ садъ, если калитка отворена, чтобъ рѣшать всѣ вопросы литературные и политическіе, не смущая себя ненужными причинами или аргументами, чтобъ узнавать ясно и правильно дѣло всѣхъ и каждаго въ провинціи, чтобъ содержать своихъ опрятныхъ служанокъ въ удивительномъ повиновеніи, чтобъ быть добрыми (нѣсколько-повелительно) къ бѣднымъ и оказывать другъ другу нѣжныя услуги въ несчастіи, слишкомъ-достаточно однѣхъ женщинъ для Крэнфорда.
— Мужчина, какъ одна изъ нихъ замѣтила мнѣ однажды, всегда такая помѣха въ домѣ.
Хотя крэнфордскимъ дамамъ извѣстны поступки другъ друга, онѣ, однакожь чрезвычайно-равнодушны къ мнѣнію другъ друга. Дѣйствительно, такъ-какъ каждая обладаетъ своей собственной индивидуальностью, чтобъ не сказать эксцентричностью, порядочно-сильно-развитою, то ничего не можетъ быть легче, какъ платить колкостью за колкость; но какая-то благосклонность царствуетъ между ними въ весьмазначительной степени.
Крэнфордскія дамы имѣли только одну случайную ссору, разразившуюся нѣсколькими язвительными словами и колкими киваньями головой, именно на столько, чтобъ не допустить ровный ходъ жизни сдѣлаться слишкомъ-однобразнымъ. Одежда ихъ совершенно независима отъ моды. Онѣ говорятъ:
— Что за бѣда, какъ бы ни одѣвались мы въ Крэнфордѣ? вѣдь здѣсь всякій насъ знаетъ.
А если онѣ выѣзжаютъ изъ Крэнфорда, то причина ихъ равносильно-убѣдительна:
— Что за бѣда, какъ бы мы ни одѣвались тамъ, гдѣ никто насъ не знаетъ.
Матеріалы, изъ которыхъ сдѣлана ихъ одежда, вообще хороши и просты; но я отвѣчаю, что послѣдніе огромные рукава на китовыхъ усахъ и послѣдняя узкая натянутая юбка, въ Англіи, были видимы въ Крэнфордѣ и видимы безъ улыбки.
Я могу указать въ одномъ великолѣпномъ семействѣ на красный шелковый зонтикъ, подъ которымъ премиленькая дѣвица, оставшаяся одна отъ многочисленныхъ братцевъ и сестрицъ, обыкновенно отправлялась въ церковь въ дождливую погоду. Есть ли хоть одинъ красный шелковый зонтикъ въ вашемъ городѣ? У насъ сохранилось преданіе о первомъ такомъ зонтикѣ, видѣнномъ въ Крэнфордѣ; мальчишки съ громкими криками указывали на него пальцами и называли: «палкой въ юбкѣ». Можетъ-быть, это былъ тотъ самый красный шелковый зонтикъ, описанный мною, который нѣкогда держалъ сильный отецъ надъ толпой дѣточекъ; бѣдненькая дѣвушка, пережившая всѣхъ, насилу можетъ съ нимъ сладить.
Здѣсь есть правила и постановленія для церемоніальныхъ визитовъ и визитовъ запросто, и они объявляются всѣмъ молодымъ людямъ, пріѣзжающимъ въ Крэнфордъ, со всей той торжественностью, съ какою старинные мэнскіе законы читались разъ въ годъ на Тинвальдской Горѣ [1].
— Друзья наши прислали освѣдомиться, какъ вы себя чувствуете послѣ путешествія, душенька (пятнадцать миль въ покойной коляскѣ); онѣ дадутъ вамъ отдохнуть завтрашній день, а послѣзавтра, я увѣрена, онѣ пріѣдутъ; такъ будьте же свободны послѣ двѣнадцати часовъ; отъ двѣнадцати до трехъ ваши пріемные часы.
Потомъ послѣ посѣщеній:
— Сегодня третій день; вѣроятно, ваша маменька вамъ говорила, душенька, что никогда ненадо пропускать болѣе трехъ дней между визитомъ и контрвизитомъ и также, что вамъ ненадо оставаться болѣе четверти часа съ визитомъ.
— Но развѣ я могу смотрѣть на часы? Какимъ-образомъ я узнаю, что прошло четверть часа?
— Вы должны помнить время, душенька, и не позволить себѣ забыть его въ разговорѣ.
Такъ-какъ каждая держитъ въ памяти это правило, принимая или дѣлая визиты, то, разумѣется, никогда не говорится о какомъ-нибудь серьёзномъ предметѣ. Мы держимся краткихъ фразъ отрывистаго разговора и пунктуально наблюдаемъ время.
Я думаю, что многія изъ крэнфордской знати бѣдны и не безъ труда сводятъ концы съ концами; но онѣ похожи на спартанцевъ: онѣ скрываютъ горе подъ улыбающимся лицомъ. Никто изъ насъ не говоритъ о деньгахъ, потому-что этотъ предметъ отзывается торговлей и ремесломъ, и хотя между нами есть бѣдныя, однако мы всѣ аристократки. Крэнфордіанки имѣютъ этотъ дружественный esprit de corps, заставляющій ихъ не обращать вниманія на неуспѣхъ нѣкоторыхъ старающихся скрывать свою бѣдность. Когда мистриссъ Форрестеръ, напримѣръ, давала вечеръ въ своемъ жилищѣ крошечномъ, какъ игрушечный домикъ, и маленькая служанка безпокоила дамъ, сидѣвшихъ на диванѣ, просьбой позволить ей достать подносъ изъ-подъ дивана, всѣ приняли этотъ новый образъ дѣйствія за самую натуральную вещь на свѣтѣ и говорили о домашнихъ формахъ и церемоніяхъ, какъ-будто мы всѣ вѣрили, что у нашей хозяйки есть настоящая людская, второй столъ [2], ключница и дворецкій, вмѣсто небольшой дѣвчонки для прислуги. Маленькія красныя ручонки этой дѣвочки не сладили бы отнести подносъ наверхъ, еслибъ ей не помогала сама хозяйка, которая теперь чинно сидѣла, притворяясь будто не знаетъ какое пирожное ей прислали изъ кухни; хотя она знала и мы знали, и она знала, что мы знали, а мы знали, что она знаетъ, что мы знаемъ, какъ она цѣлое утро была занята стряпаньемъ пирожковъ къ чаю.
Отъ этой всеобщей, но непризнаваемой бѣдности, и этого весьма-признаваемаго аристократизма происходятъ нѣсколько послѣдствій, которыя недурно бы ввести въ многіе круги общества къ ихъ великому улучшенію. Напримѣръ: жительницы Крэнфорда уходятъ изъ гостей рано, стучатъ калошами по улицѣ, въ-сопровожденіи служанки съ фонаремъ около девяти часовъ вечера; и цѣлый городъ лежитъ въ постели и спитъ въ половинѣ одиннадцатаго. Кромѣ-того, считается «пошлымъ» (слово ужасное въ Крэнфордѣ) подавать что-нибудь дорогое на вечернихъ угощеніяхъ. Вэфли, хлѣбъ съ масломъ и сухари — вотъ все, что подавала ея сіятельство мистрисъ Джемисонъ, а она невѣстка покойнаго графа Гленмайръ, хотя отличается такой «изящной экономіей».
«Изящная экономія!» Какъ естественно впадаешь въ крэнфордскую фразеологію! Здѣсь экономія всегда была «изящной», и расточительность всегда «пошлостью и чванствомъ» — что-то въ родѣ зеленаго винограда, дѣлающаго насъ спокойными и довольными. Я никогда не забуду всеобщаго смущенія, когда нѣкій капитанъ Броунъ пріѣхалъ жить въ Крэнфордъ и открыто говорилъ о своей бѣдности — не шопотомъ, не короткому пріятелю, старательно заперевъ окна и двери — но на улицѣ, громкимъ воинскимъ голосомъ, ссылаясь на свою бѣдность какъ на причину, что онъ не можетъ нанять такого-то дома. Крэнфордскія дамы уже нѣсколько тужили о вторженіи въ ихъ владѣнія мужчины, да еще джентльмэна. Онъ былъ капитанъ на половинномъ жалованьи и получилъ мѣсто на сосѣдней желѣзной дорогѣ, противъ которой было подано прошеніе въ парламентъ отъ маленькаго городка; а если еще въ-добавокъ къ своему мужскому роду и соотношенію къ противной желѣзной дорогѣ, онъ былъ такъ безстыденъ, что говорилъ о своей бѣдности — ну, тогда, точно, его ненадо принимать нигдѣ. Смерть такъ же истинна и такъ же обыкновенна какъ бѣдность; однако о ней никогда не говорилось громко на улицахъ. Это было слово непроизносимое для благовоспитанныхъ ушей. Мы безмолвно согласились не знать, что тѣхъ, съ которыми мы соединены общественными связями, не допускала бѣдность дѣлать то, что они желали. Если мы шли пѣшкомъ съ вечера или на вечеръ, это потому, что ночь была такъ прекрасна или воздухъ такой освѣжительный, а не потому, что портшезы стоили дорого. Если мы носили ситцевыя, а не шелковыя платья, это потому, что мы предпочитали вещи, которыя моются; и все такимъ-образомъ, покуда не ослѣпили самихъ себя насчетъ того пошлаго обстоятельства, что всѣ мы люди съ весьма-умѣренными средствами. Стало-быть, мы не знали, что намъ дѣлать съ мужчиной, который могъ говорить о бѣдности такъ, какъ-будто она не была для него бѣдствіемъ. Однако, какимъ бы то ни было образомъ капитанъ Броунъ заставилъ уважать себя въ Крэнфордѣ, и всѣ сдѣлали ему визиты, несмотря на намѣреніе не дѣлать ихъ. Я удивилась, услышавъ, что его мнѣнія приводятся какъ авторитетъ, пріѣхавъ въ Крэнфордъ годъ спустя послѣ того, какъ онъ поселился въ городѣ. Друзья мои были самыми горькими опонентами противъ всякаго предложенія посѣтить капитана и его дочерей, только за двѣнадцать мѣсяцевъ передъ тѣмъ, а теперь его принимали даже въ возбраненные часы, до двѣнадцати. Конечно, это было затѣмъ, чтобъ узнать, почему дымится каминъ прежде чѣмъ его затопятъ; но все-таки капитанъ Броунъ ходилъ по дому неустрашимо, говорилъ голосомъ слишкомъ-громкимъ для комнаты и шутилъ совершенно какъ домашній человѣкъ. Онъ былъ слѣпъ ко всѣмъ маленькимъ пренебреженіямъ и упущеніямъ тривіальныхъ церемоній, съ которыми его приняли. Онъ былъ исполненъ дружества, хотя крэнфордскія дамы были холодны; отвѣчалъ на саркастическіе комплименты добродушно и своей мужской откровенностью пересилилъ всю непріязнь, встрѣченную имъ какъ человѣкомъ, который не стыдится своей бѣдности. Наконецъ, его превосходный мужской здравый смыслъ и способность придумывать способы къ рѣшенію домашнихъ затрудненій, пріобрѣли ему авторитетъ между крэнфордскими дамами. Самъ онъ продолжалъ идти своей дорогой, также не замѣчая своей популярности, какъ прежде не замѣчалъ противнаго; и я увѣрена, что онъ изумился однажды, найдя совѣтъ свой такъ высоко-цѣнимымъ, совѣтъ, данный въ шутку и принятый чрезвычайно-серьёзнымъ образомъ.
Ознакомительная версия.
