Хосе Рисаль - Не прикасайся ко мне

Советскому читателю, несомненно, будет интересно познакомиться с романом крупнейшего филиппинского писателя, ученого и патриота Хосе Рисаля. Имя его уже известно советским людям. Еще в 1937 году в серии «Жизнь замечательных людей» вышел очерк его жизни и творчества[1]. Был, к сожалению в сокращенном виде, издан второй роман Рисаля — «Флибустьеры»[2], являющийся как бы продолжением предлагаемого ныне читателям «Не прикасайся ко мне».

В 1961 году передовая общественность многих стран отмечала столетие со дня рождения и шестьдесят пять лет со дня казни славного сына филиппинского народа. В связи с этим издательство Восточной литературы выпустило том избранных публицистических произведений и писем Рисаля[3], раскрывающих яркий, но вместе с тем сложный и противоречивый путь развития его мировоззрения.

Мы отсылаем читателя, желающего более подробно ознакомиться с жизнью и деятельностью национального героя Филиппин, к этим работам и ограничимся лишь самыми краткими сведениями.

Хосе Рисаль родился в богатой и культурной провинциальной семье в маленьком городке Каламба. Он был необычайно одаренным человеком, обладал прекрасной памятью. С детства Рисаль обнаружил поэтический дар и способности к изобразительным искусствам. Закончив иезуитскую коллегию в Маниле, Рисаль поступил в Университет св. Фомы. Уже в студенческие годы он своими патриотическими стихами привлек симпатии прогрессивной молодежи и вызвал первые подозрения властей и монахов, преследовавших малейшее проявление национальных чувств. Двадцати одного года он вынужден был покинуть родину, где ему угрожал арест, и бежать за границу.

Блестяще окончив медицинский и философский факультеты в Мадриде, Рисаль совершенствует свои таланты окулиста в клиниках многих европейских стран. С необычайной легкостью он попутно изучает языки их народов. Не теряя связи с родиной, он активно участвует в кампании за проведение реформ на Филиппинах, которую развернули с помощью испанских либералов филиппинские эмигранты в Испании.

Еще студентом, в Мадриде, Рисаль задумал свой первый роман, призванный показать всему миру и прежде всего Испании язвы колониальной действительности и тем ускорить проведение реформ, в возможность осуществления которых он долгое время верил. Жизнь Рисаля проходила в значительной мере за пределами родины. После бегства с Филиппин в 1882 году он рискнул снова появиться там на короткий срок в 1887 году. Окончательно Рисаль вернулся на родину в 1892 году человеком, хорошо известным в прогрессивных кругах европейских ученых своими научными, ярко антирасистскими работами, своими исследованиями о прошлом Филиппин, литературными и политическими произведениями. Рисаль отдавал себе ясный отчет в той опасности, которая ждала его на Филиппинах, он знал, как ненавидели его колониальные власти, каким гонениям и преследованиям подвергали родных. И несмотря на это, Рисаль не раздумывая порывает с привычной и обеспеченной жизнью, которую ему давала врачебная практика, и возвращается на родину. Иначе он поступить не мог.

Изжив свои прежние иллюзии о возможности получить реформы из рук Испании мирным путем, Рисаль осознает необходимость объединения филиппинцев, сплочения национальных сил. Он создает первую национальную политическую организацию — «Лигу Филиппин», но подвергается аресту и ссылке на далекий остров Минданао. Рисаль оказывается оторванным от развивающегося революционно-освободительного движения. Когда в 1896 году на Филиппинах вспыхнуло восстание, колониальные власти поспешили казнить Рисаля.

Филиппинский народ свято хранит память о Хосе Рисале, собирает и изучает его литературное наследство, ярко отражающее не только идейное развитие самого Рисаля, но и эпоху пробуждения и утверждения национального самосознания филиппинского народа.

Предлагаемый советскому читателю первый роман Рисаля «Не прикасайся ко мне» («Noli me tangere») переведен на многие языки мира. «Noli me tangere» как название романа было выбрано автором не случайно. Этими словами из Евангелия Хосе Рисаль хотел подчеркнуть, что он собирается коснуться именно тех язв филиппинского общества, которые всячески пытались скрыть колониальные властители Филиппин. У нас роман «Но прикасайся ко мне» издается впервые, хотя он не только занимает весьма значительное место в истории филиппинской литературы и истории развития общественной мысли, но и, несомненно, вошел в золотой фонд гуманистической культуры.

Роман «Не прикасайся ко мне», подобно «Хижине дяди Тома» Бичер-Стоу или «Максу Хавелару» Мультатули, пронизан высокими идеями гуманизма, идеями борьбы против расового и колониального угнетения. Вот почему эти произведения не утратили своего значения и по сей день. Их место в мировой литературе определяется остротой и злободневностью тематики. Романы апеллировали не к угнетенным народам, судьбе которых искренне и горячо сочувствовали их авторы, а к общественному мнению угнетающей нации. Бесправное положение рабов-негров в США, жестокость и произвол алчной Компании голландских купцов и их агентуры в Индонезии, чудовищная картина колониального режима на Филиппинах были призваны воздействовать на господствующие классы, искоренить вопиющее зло.

Популярность, которую немедленно по опубликованию получили названные выше произведения, объяснялась не только том, что они отвечали лучшим чаяниям и стремлениям демократических слоев народа. Они отражали назревшие потребности ломки существовавших общественных отношений, превратившихся в тормоз развития производительных сил США, метрополии Индонезии — Нидерландов, хозяина Филиппин — Испании.

В литературных произведениях находили отклик и политическая борьба, и растущие противоречия внутри господствующих классов, отражавшие объективную потребность в изменении методов эксплуатации негров США, колониальных народов Индонезии и Филиппин. В них проявлялось острое столкновение классовых интересов, о чем можно судить по публицистике и парламентским дебатам той поры.

Но произведение Рисаля отличается от «Хижины дяди Тома» или «Макса Хавелара» прежде всего тем, что оно написано сыном того народа, бедствия которого он раскрывает и за улучшение судеб которого он борется.

При всей искренности сентиментального сочувствия к неграм («Хижина дяди Тома»), при всей искренности возмущения политикой голландских эксплуататоров («Макс Хавелар»), ни квакерша Бичер-Стоу, ни бывший колониальный чиновник Мультатули не могли подняться до подлинного пафоса утверждения национального самосознания, который характеризует филиппинца Рисаля.

Да это и понятно. «Хижина дяди Тома» стоит особняком среди произведений Бичер-Стоу, и из многочисленных произведений Мультатули лишь «Макс Хавелар» пережил испытание временем.

Что же касается произведений Рисаля, то они составляют неразрывное целое, по ним можно проследить эволюцию идейных и политических взглядов писателя-патриота. Более того, его произведения отражают целый этап в развитии национальных идей Филиппин, характерный для пробуждающегося национального самосознания и возникающего буржуазно-национального движения всех колониальных и зависимых народов в период до Великой Октябрьской социалистической революции и общего кризиса капитализма.

На примере Филиппин можно проследить неизбежность краха тех буржуазно-реформистских иллюзий и надежд на получение необходимых реформ из рук метрополии при сохранении ее господства, которые пережило в свой начальный период национальное движение колоний — Индии, Индонезии и многих полуколониальных стран.

Внимательное изучение этого романа и других произведений Рисаля, а также работ основателей Индийского национального конгресса и даже ранних работ Сун Ят-сена помогает понять закономерность буржуазно-националистических иллюзий в определенный исторический период.

Эти иллюзии вытекали не из неспособности молодой, лишь складывавшейся, национальной буржуазии подняться до понимания необходимости и неизбежности революционной борьбы. Как показала дальнейшая история национально-освободительного движения, национальная буржуазия колониальных стран, при всей своей классовой ограниченности и страхе перед массовой борьбой трудящихся классов, оказалась способной не только участвовать, но и в ряде случаев руководить завоеванием независимости. Закономерности раннего этапа в национальном движении определялись, несомненно, — во-первых, слабостью самой буржуазии, еще не верившей ни в свои возможности, ни в силы народа, и во-вторых — что, быть может, особенно важно — представлением, будто в борьбе с капиталистическими пережитками и в экономике, и в политике, и в культуре интересы буржуазии метрополии совпадают с ее собственными интересами. Воспитанная на либеральных идеях капитализма той поры, когда его развитие шло по восходящей, на идеях борьбы против феодализма, клерикального засилья, борьбы за буржуазные свободы, буржуазная интеллигенция далеко не сразу смогла понять, что сохранение всех этих докапиталистических отношений в колониях — есть непременное условие их эксплуатации, извлечения колониальных сверхприбылей, наконец, сохранения их в качестве аграрно-сырьевых придатков метрополии. И до тех пор, пока эти иллюзии но были на горьком опыте утрачены, представители национально-буржуазного движения в колонии видели в либеральной буржуазии метрополии своего естественного союзника и в борьбе с феодальными пережитками, и с монашескими орденами.