Был уже поздний вечер, когда К. добрался до места. Деревня утопала в глубоком снегу. Горы, на которой стоял Замок, словно и не бывало, туман и темнота скрывали ее, и нигде ни пятнышка света, ни малейшего намека на присутствие большого замка. Долго стоял К. на деревянном мосту, через который шла дорога от тракта к деревне, и, подняв голову, вглядывался в обманчивую пустоту.
Потом пошел отыскивать ночлег. В деревенском трактире еще не спали, и хотя свободных комнат у хозяина не оказалось, но появление позднего гостя так его поразило и привело в такое замешательство, что он предложил К. лечь в общей зале на мешке соломы. К. не имел ничего против. Несколько крестьян еще сидели за пивом, но ему не хотелось ни с кем разговаривать, он сам принес с чердака мешок соломы и улегся около печки. В зале было тепло, крестьяне сидели молча, некоторое время он еще следил за ними сонными глазами, потом заснул.
Однако вскоре он уже был разбужен. Над ним стоял какой-то молодой, по-городскому одетый человек с актерским лицом, узкими глазами и густыми бровями; рядом стоял хозяин. Крестьяне тоже еще были здесь, некоторые из них, чтобы лучше видеть и слышать, повернули свои стулья. Молодой человек очень вежливо извинился за то, что разбудил К., представился сыном кастеляна Замка и затем сказал:
— Эта деревня является собственностью Замка; тот, кто в ней живет или ночует, — в известном смысле живет или ночует в Замке. Никто не имеет на это права без соответствующего графского разрешения. Вы, однако, такового разрешения не имеете или, по крайней мере, вы его не предъявили.
К. приподнялся на мешке, пригладил растрепавшиеся волосы, посмотрел снизу на стоявших и сказал:
— В какую это деревню я попал? Здесь что, какой-то замок?
— Разумеется, — медленно произнес молодой человек, а кое-кто из зрителей удивленно покачал головой. — Замок графа Вествеста.
— И для того, чтобы переночевать, нужно иметь разрешение? — спросил К., словно не был уверен, не приснились ли ему предыдущие сообщения, и хотел удостовериться.
— Разрешение нужно иметь, — был ответ, и когда вслед за тем молодой человек, обведя рукой присутствующих, обратился к ним с вопросом: — Или, может быть, разрешение иметь не нужно? — это прозвучало едкой насмешкой.
— Ну, значит, придется получить разрешение, — сказал К. зевая и скинул с себя одеяло, как будто собирался встать.
— Вот как, от кого же? — спросил молодой человек.
— От графа, — сказал К., — ничего другого не остается.
— Сейчас, среди ночи, получать разрешение от господина графа? — воскликнул молодой человек и отступил на шаг назад.
— А что, это невозможно? — равнодушно спросил К. — Зачем же вы тогда меня разбудили?
Но тут уже молодой человек вышел из себя.
— Вы ведете себя как проходимец! — закричал он. — Я требую уважения к графской власти! Я разбудил вас для того, чтобы сообщить вам, что вы должны немедленно покинуть графские владения.
— Эта комедия мне надоела, — произнес К. подчеркнуто тихо, лег и натянул на себя одеяло. — Вы, молодой человек, многовато себе позволяете, и завтра мы еще вернемся к вашему поведению. Хозяин и те господа будут свидетелями — если мне вообще понадобятся свидетели. А пока да будет вам известно, что я — землемер, приглашенный сюда графом. Мои помощники с аппаратурой отстали и приедут завтра на телеге. Я не хотел отказывать себе в удовольствии пройтись по снежку, но, к сожалению, несколько раз сбивался с дороги и поэтому прибыл так поздно. А что сейчас уже слишком поздно докладывать о себе в Замке, я знал сам и без ваших поучений. Поэтому-то, кстати, я и удовольствовался этой постелью для своего ночного отдыха, которому вы так, мягко говоря, невежливо помешали. На этом объяснения мои закончены. Спокойной ночи, господа.
И К. отвернулся к печке.
«Землемер?» — услышал он за спиной недоуменный вопрос, затем наступила полная тишина. Но молодой человек быстро опомнился и голосом, достаточно приглушенным, чтобы могло считаться, что он уважает покой К., и достаточно громким, чтобы К. мог услышать, сказал хозяину: «Я запрошу по телефону». Как, в этом деревенском трактире есть даже телефон? Отменно устроились. Как частность, это было для К. поразительно, но в общем он чего-то такого и ожидал. Оказалось, что телефон висит почти над его головой: ложась спать, он от усталости его не заметил. Но теперь — если молодому человеку звонить, то он при всем желании не сможет сделать это, не разбудив К.; вопрос заключался только в том, должен ли К. позволить ему звонить. К. решил позволить. Но тогда уже и не имело смысла разыгрывать из себя спящего, и К., повернувшись, снова лег на спину. Он заметил, что крестьяне, пугливо сбившись в кучу, тихо переговариваются: приезд землемера — дело нешуточное. Отворилась дверь кухни, и в проеме, заполнив его, возникла мощная фигура хозяйки; хозяин, ступая на цыпочках, подошел к ней рассказать, что тут происходит. И вот начался телефонный разговор. Кастелян спал, но младший кастелян — один из младших кастелянов, некий господин Фриц — был на месте. Молодой человек, назвавшийся Шварцером, рассказал, как он нашел К.: мужчина лет тридцати с лишним, весьма оборванный с виду, преспокойно спит на мешке соломы, вместо подушки — тощий заплечный мешок, а рядом под рукой — суковатая палка. Ну, естественно, он показался ему подозрительным, и поскольку хозяин явно пренебрег своими обязанностями, то он, Шварцер, посчитал выяснение этого дела своей обязанностью. К тому, что его разбудили — равно как и к допросу, и к продиктованной служебным долгом угрозе высылки из графства, — К. отнесся с крайним раздражением, быть может, как это выяснилось позже, — по праву, ибо он утверждает, что является землемером, которого выписал господин граф. Само собой разумеется, что они даже и просто формально обязаны проверить это утверждение, поэтому Шварцер просит господина Фрица справиться в центральной канцелярии, действительно ли ожидается такого рода землемер, и по получении ответа незамедлительно ему телефонировать.
После этого наступила тишина: Фриц там наводил справки, а здесь ждали ответа. К. продолжал все так же лежать, даже не повернулся, казалось, что все происходящее его совершенно не интересует, он безучастно смотрел в потолок. Рассказ Шварцера, в котором смешались злость и осторожность, дал ему некоторое представление о той в определенной мере дипломатической подготовке, которую в Замке имели даже такие маленькие люди, как Шварцер. И в усердии им там не откажешь, в центральной канцелярии — ночное дежурство. И справки выдают, очевидно, очень быстро: Фриц уже звонил. Правда, сообщение его, по-видимому, было очень коротким, потому что Шварцер тут же яростно швырнул трубку.
— Что я говорил! — закричал он. — Никакого намека на землемера, обычный проходимец, шарлатан, а может быть, и кое-что похуже.
На какое-то мгновение К. показалось, что все они — Шварцер, крестьяне, хозяин с хозяйкой — все сейчас бросятся на него, и, чтобы избежать хотя бы первой атаки, он с головой спрятался под одеяло. Но тут телефон зазвонил снова, и как показалось К., особенно громко. Он потихоньку высунул голову наружу. Хотя было маловероятно, что это опять касается К., все застыли, а Шварцер вернулся к аппарату. На этот раз он слушал дольше и потом тихо сказал: «Значит, ошибка? Это ставит меня в крайне неприятное положение. Сам начальник бюро звонил? Весьма странно, весьма. Как я объясню это господину землемеру?»
К. насторожился. Значит, Замок пожаловал его в землемеры. С одной стороны, это было ему невыгодно, ибо означало, что в Замке о нем все, что нужно, знали, сопоставили силы и, усмехаясь, вступили в борьбу. Но, с другой стороны, это было и выгодно, так как, по его мнению, доказывало, что его недооценивают, и, значит, он будет иметь больше свободы, чем поначалу мог надеяться. А если они думали, что этим уверенно-пренебрежительным признанием его землемерства будут держать его в постоянном страхе, то они ошиблись: его слегка перетряхнуло, но не больше.
От робко приблизившегося Шварцера К. отмахнулся, переселяться в комнату хозяина, к чему его настойчиво склоняли, он отказался, принял только стаканчик, предложенный хозяином «на сон грядущий», а от хозяйки — умывальный таз, мыло и полотенце, — и ему даже не пришлось требовать, чтобы очистили залу, потому что все затеснились к выходу, отворачивая на всякий случай лица, чтобы завтра он не смог их опознать. Лампу потушили, и К. мог наконец отдохнуть. Он спал глубоким сном до самого утра — разве что временами его слегка тревожили шнырявшие вокруг крысы.
После завтрака, за который — как и за весь постой К. — заплатить, по словам хозяина, должен был Замок, он хотел сразу же идти в деревню. Но хозяин, с которым он, помня его вчерашнее поведение, разговаривал только о самом необходимом, все крутился около него с немой просьбой в глазах, и К. сжалился над ним и позволил ему подсесть на минутку к столу.
