Когда опускается ночь - Уилки Коллинз

© А. М. Бродоцкая, перевод, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2021

Издательство АЗБУКА®

Серийное оформление Вадима Пожидаева

Оформление обложки Вадима Пожидаева-мл.

В оформлении обложки использован фрагмент картины Анри Жерве «Бал в опере». 1886

* * *

Мне пришлось потрудиться, чтобы нанизать разнообразные истории, вошедшие в этот сборник, на нить единого сюжета, у которого, насколько мне известно, есть по крайней мере одно достоинство: прежде он нигде не встречался.

Страницы, озаглавленные «Дневник Леи», служат, однако, и иной цели, а не только обеспечивают сюжетные рамки для моего собрания рассказов. В этой части книги, а затем и в «Прологах» к отдельным рассказам я стремился дать читателю чуть более подробное представление о жизни художников, которую имел возможность изучить благодаря особым обстоятельствам и которую уже попытался описать под другим углом в своем романе «Прятки». На сей раз мне хотелось бы вызвать сочувствие к радостям и горестям бедного странствующего портретиста, чья история представлена с точки зрения его жены в «Дневнике Леи» и будет кратко и просто изложена им самим в «Прологах» к каждой части. Я преднамеренно ограничил эти две составляющие моей книги в объеме: в одном случае описал ровно столько, сколько успела бы рассказать самая настоящая жена художника, улучив минутку, свободную от хозяйственных хлопот, а в другом — столько, сколько был бы готов поведать о себе и о характерах, с которыми повстречался во время странствий, человек скромный и разумный. Если мне посчастливилось доходчиво донести свои мысли столь простыми и лаконичными средствами и если при всем при том я сумел достичь поставленной цели — свести вместе несколько разрозненных историй, подогнать их друг к другу, сделать из них части единого целого, значит мне удалось воплотить замысел, в осуществлении которого я некоторое время отнюдь не был уверен.

Относительно самих историй, взятых по отдельности, мне нужно лишь дать необходимые пояснения и указать, что «Хозяйка Гленвит-Грейндж» предлагается читателю впервые, а остальные рассказы появлялись на страницах журнала «Домашнее чтение». Искренне благодарю мистера Чарльза Диккенса, который по доброте своей разрешил мне объединить их в общий сюжет и представить в нынешнем виде.

Кроме того, я должен выразить благодарность и признательность иного рода выдающемуся живописцу У. С. Геррику, перед которым я в долгу за занимательные и курьезные факты, ставшие основой рассказов «Жуткая кровать» и «Желтая маска».

Хотя тем, кто хорошо меня знает, это утверждение может показаться несколько поверхностным, не будет неуместным добавить в заключение, что все эти истории — исключительно плод моего воображения, сочинительства и писательства. Одно то, что события некоторых из них разворачиваются за границей и их герои иностранцы, по всей видимости, некоторым образом намекает на иностранное происхождение самих историй. Позвольте раз и навсегда заверить моих читателей, удостоивших меня своего внимания: и в этом, и во всех остальных случаях они вправе быть совершенно уверенными в подлинности и неподдельности плодов моего литературного труда. Пускай мои дети еще малы и слабы, пускай они и нуждаются в дружеской помощи в своих первых попытках выйти на сцену нашего большого мира, но все же они мне родные, и я их ни у кого не позаимствовал. И в самом деле, моя литературная семья растет до того быстро, что это, по всей видимости, лишает смысла самый вопрос о заимствовании и заставляет всерьез опасаться, что я далеко не закончил вносить свой собственный неповторимый вклад в многочисленную популяцию книг.

16 февраля 1827 года. — Недавно заходил доктор, чтобы в третий раз осмотреть глаза моего мужа. Слава богу, сейчас нет ни малейших опасений, что мой бедный Уильям потеряет зрение, если, конечно, удастся убедить его строго придерживаться всех врачебных рекомендаций ради сохранения здоровья глаз. В нашем случае следовать этим рекомендациям крайне затруднительно, ведь Уильяму запретили заниматься своим ремеслом по меньшей мере ближайшие полгода. Скорее всего, советы доктора обрекут нас на бедность, а может быть, и на самую настоящую нищету; однако их необходимо выполнять со всем прилежанием и даже с благодарностью, поскольку вынужденный перерыв в работе спасет моего мужа от страшной участи — от слепоты. Думаю, теперь, когда нам известно худшее, я сумею сохранить бодрость и стойкость — по крайней мере, за себя я ручаюсь. Но могу ли я ручаться за детей? Могу, разумеется, ведь их только двое. Грустно в этом признаваться, но сейчас впервые со дня свадьбы я рада, что их у нас не больше.

17-е. — Ночью, когда я, как могла, успокоила Уильяма насчет будущего и услышала, что он уснул, меня охватил ужас: вдруг доктор не сказал нам худшего? Иногда медики обманывают больных, и я всегда считала это ложно понятым добросердечием. От одного подозрения, будто меня ввели в заблуждение относительно здоровья моего мужа, мне стало настолько не по себе, что я нашла предлог выйти из дома и тайком пришла к доктору. К счастью, я застала его дома и в двух словах объяснила ему цель своего визита.

Он улыбнулся и заверил меня, что опасаться мне нечего: он сказал нам самое худшее.

— И это самое худшее, — спросила я, желая избавиться от всяческих сомнений, — состоит в том, что в ближайшие шесть месяцев моему мужу следует дать полный отдых глазам?

— Совершенно верно, — ответил доктор. — Учтите, я не говорю, что ему нельзя иногда нарушать предписание носить зеленые очки и находиться дома: можно и выходить на час-другой, когда воспаление уменьшится. Однако я повторяю со всей настойчивостью: ему нельзя утомлять глаза работой. Нельзя даже прикасаться к кистям и карандашам; и если вы спрашиваете моего мнения, то ему еще полгода не следует и думать о портретах. Настоящей причиной всех скверных симптомов, с которыми нам пришлось впоследствии бороться, стало именно его упорное желание закончить два портрета в период, когда глаза впервые начали изменять ему. Если помните, миссис Керби, я предупреждал его об этом, когда он только приехал в наши края поработать.

— Да, предупреждали, сэр, — отвечала я. — Но как же быть бедному странствующему портретисту, который зарабатывает себе на жизнь рисованием — то здесь, то там? Его глаза — наши кормильцы, а вы велели дать им отдохнуть.

— Неужели у вас нет иных доходов? Только те деньги, которые зарабатывает мистер Керби рисованием портретов? —