Собрание сочинений в 6 томах. Том 4 - Грэм Грин

Редколлегия: С. Бэлза, Т. Кудрявцева, П. Палиевский

GRAHAM GREENE

1904–1991

Комментарии С. Филюшкиной

Оформление художника Д. Б. Шимилиса

Издание выпущено в счет дотации, выделенной комитетом РФ по печати

© Комментарии. Филюшкина С. Н., 1994 г.

© Оформление. Шимилис Д. Б., 1994 г.

© Издательство «Художественная литература», 1994 г.

The Comedians

1967

Перевод Н. Волжиной

А. С. Фриру

Дорогой Фрир!

Когда Вы стояли во главе крупного издательства, я был одним из самых верных Вам писателей, а после того как Вы отошли от издательского дела, мне, подобно многим другим Вашим авторам, стало ясно, что настало время подыскать себе новое пристанище. Это первый роман, написанный мною с тех пор, и мне хочется посвятить его Вам в память о тридцати с лишним годах нашего общения. «Общение» — слово холодное, им не исчерпать ни советов, которые Вы с такой щедростью давали мне (не ожидая, что они будут приняты), ни моральной поддержки, которую с такой щедростью оказывали (не подозревая, что я в ней нуждаюсь), ни нашей обоюдной привязанности, ни того, как нам было хорошо и весело друг с другом все эти годы.

Два слова о персонажах «Комедиантов». Я вряд ли вздумаю затевать дело о клевете против самого себя, но все же мне хочется сказать со всей определенностью, что, хотя фамилия рассказчика этой истории Браун, он не Грин  ^{1}. Многие читатели полагают — в чем я убедился на собственном опыте, — что «я» — это всегда автор. Так, в свое время меня считали убийцей друга, ревнивым любовником жены одного государственного служащего и игроком, которого затянула рулетка. Мне бы не хотелось добавлять к своей натуре черты, присущие человеку, который наставил рога южноамериканскому дипломату, был, по всей вероятности, незаконнорожденным и воспитывался в иезуитском коллеже. Скажут: «Ага! Браун — католик, так же как и сам Грин». Часто забывают, что даже в том случае, когда действие романа происходит в Англии, он теряет достоверность, если из выведенного в нем десятка или более персонажей хотя бы один не был католиком. Пренебрежение статистическими данными иногда придает английскому роману некоторую провинциальность.

«Я» — не единственный выдуманный герой в романе «Комедианты». Никто из них, начиная с эпизодической фигуры британского поверенного в делах и кончая основными персонажами, не существовал в действительности. Какая-нибудь внешняя, где-то подмеченная черточка, манера говорить, услышанный анекдот — все это варится в котле подсознательного и в большинстве случаев выходит оттуда неузнаваемым для самого повара.

Несчастное Гаити и режим доктора Дювалье не выдуманы мною, даже краски не сгущены драматического эффекта ради. Мрака этой ночи углубить невозможно. Среди тонтон-макутов есть и похуже, чем Конкассер; прерванные похороны списаны с натуры; не один такой Жозеф ковыляет по улицам Порт-о-Пренса, получив свою долю пыток, и, хотя мне не приходилось встречаться с молодым Филипо, в бывшем сумасшедшем доме под Санто-Доминго я видал партизан, столь же отважных и столь же плохо обученных военному делу. После того как я начал писать эту книгу, обстановка изменилась только в Санто-Доминго — и к худшему  ^{2}.

                                    Любящий Вас

                                                      Грэм Грин

1

Когда вспоминаешь все те серые памятники, которые воздвигнуты в Лондоне конным полководцам — героям давних колониальных войн — и уже вовсе забытым политическим деятелям в длинных сюртуках, то не видишь причин глумиться над скромным камнем, поставленным в память Джонса по ту сторону международного шоссе. Джонсу ведь так и не удалось пересечь это шоссе в далекой от его родных краев стране, хотя я и по сей день не знаю точно, где его родные края, если искать их на географической карте. Он, по крайней мере, заплатил за этот памятник своей жизнью — волей-неволей, но заплатил, тогда как полководцы в большинстве случаев возвращаются домой невредимыми, и если платят за свои монументы, то лишь кровью своих солдат. Что же касается политических деятелей — кто уж так интересуется ими, покойниками, чтобы помнить, с какими проблемами связаны их имена? Беспошлинная торговля — сюжет, менее увлекательный, чем война в Ашанти  ^{3}, хотя для лондонских голубей разницы между тем и другим не существует. Exegi monumentum  [1]. Когда мои довольно-таки своеобразные дела заносят меня на север, в Монте-Кристи, и мне приходится проезжать мимо камня, о котором идет речь, я испытываю чувство некоторой гордости при мысли о том, что его установили здесь не без моего прямого участия.

В жизни почта каждого человека бывают минуты необратимости, которые большей частью проходят незамеченными. Ни Джонс, ни я сам не почувствовали, что такие минуты наступили, хотя жизненный опыт, казалось, должен был бы выработать в каждом из нас наблюдательность, не менее острую, чем у пилотов дореактивной эры авиации. Я-то, во всяком случае, ничего такого не чувствовал, когда в то хмурое августовское утро минуты эти уплыли в Атлантический океан в кильватере за «Медеей» — грузовым судном пароходной компании королевства Нидерландов, следовавшим из Нью-Йорка и Филадельфии в Порт-о-Пренс на Гаити. В те дни я все еще с полной серьезностью относился к своему будущему — даже к будущему моего пустого отеля и к роману с Мартой. Насколько я мог судить, ничто не связывало меня тогда ни с Джонсом, ни со Смитом. Они были моими попутчиками, только и всего, и мне даже в голову не приходило, что из-за этих людей я буду причастен к обрядам похоронного бюро мистера Фернандеса. Если б кто предупредил меня об этом, я бы рассмеялся, как смеюсь теперь, когда не так тяжело на душе.

Уровень розового джина в моем стакане колебался, подчиняясь ходу «Медеи», точно стакан был инструментом, регистрирующим удары волн, и, держа его в руке, я услышал, как мистер Смит твердо ответил Джонсу:

— У меня никогда