— Матус… Матус…
— Ничего не бойся! Мы ведь идем с тобой. Ты только держись там хоть зубами за косицу.
— Пить… — прошептал Фелек.
— Сейчас попьем, братец, только бы нам с этой горки скатиться. Смотри пока вверх, на горы. Видишь, какие там бьют ключи…
Сражающиеся части мало — помалу скрывались за поворотом ущелья. У подножия Гримзеля и Фурка с правой стороны ручья расположились лагерем французы, караулившие пленных. Они отняли у пленных карабины и ранцы, конфисковали все, что у них было, и съели все, что можно было съесть. Безоружные солдаты сидели на земле около ледника и с полным безразличием позволяли связывать себе руки своими же собственными поясами, что с быстротой и ловкостью делали французские капралы и унтер — офицеры.
Когда Матус подошел ближе, в лагере вдруг поднялся шум. Глядя в сторону ледника, французы размахивали карабинами и исступленно кричали. Матус осторожно посадил Фелека на землю и, сгорая от любопытства, поднял голову вверх. На Ронском леднике он увидел две австрийские роты, которые пришли на Гримзель со стороны Хасле. Обнаружив у перевала груды трупов и заметив с высоты бегство целой австрийской колонны, а внизу пленных и закрытые французами пути отступления, они, не теряя времени, бросились в сторону, на ледник. Пули французов ударялись о скалу, но недалеко от подножия, поэтому австрийцы шли смело и, перепрыгивая с льдины на льдину, форсированным маршем пересекли ледник. С глетчера они вышли на гору фурка. Пройдя у самой ее вершины, они благополучно достигли узкого перевала, по одному склону которого тонкой струйкой бежит приток Роны, а по другую из грязных снегов течет Рейс. Республиканские войска окриками подгоняли маленькие фигурки, длинные ноги которых быстро мелькали на гребнях скал. Пленные с грустью поглядывали на удаляющийся отряд своих и о чем‑то друг с другом переговаривались.
Дотащившись до первых шеренг, Матус тотчас же отыскал фельдшера и жестами, выкрикивая какие‑то французские слова, заставил его заняться раненым. Солдаты окружили Фелека, они жалели его. Один бросил ему на колени чистую полотняную салфетку, другой — какой‑то коротенький шнурочек, третий — надкусанный кусочек сыра, а еще кто‑то — мелкую монету. Фельдшер снял повязку, ловко очистил рану и перебинтовал ее по всем правилам. Старый солдат не нашел здесь свой роты. Ему сказали, что она ушла вниз. Офицеры покрикивали на него и жестами давали понять, что он должен догнать ее. Пулют вздохнул, поручил раненого товарища заботам фельдшера, расправил спину, вскинул карабин на плечо и пошел берегом реки.
Пройдя два поворота ущелья, он остановился у подножия возышенности в самом конце долины Валлис. Рона вынесла там из узких расщелин на ровный благоуханный луг множество круглых камней и разбросала их на значительном расстоянии от своего русла. Вокруг чернели еловые леса, еще полные утренней сырости. Ниже виднелся городок Обервальд, ютившийся вокруг высокой кирки, за ним недалеко другой — Обергестелен. Матус миновал оба городка, они были пусты и немы, как могила. Приближаясь к Ульрихену, он с глубоким изумлением увидел французов, идущих в сторону Фурка.
Присоединившись к части Ле — Гра, он узнал, что австрийцы, бежавшие под натиском колонны Гюдена, встретили на пути французские войска — бригаду Гюрро, шедшую от Виэш вверх по Роне. Испугавшись ужасной перспективы оказаться зажатыми между двумя французскими колоннами среди скал в не очень широкой долине, генерал Штраух бросился со всеми своими войсками в поперечную долину Эгиненталь, которая от Ульрихена ведет на итальянскую сторону, через Нюфе*
нен — Пасс пересекает долину Бедретто и у подножия Сен — Готарда соединяется у Айроло с долиной Тессина. Они направились туда без проводников, не зная дорог и троп, прямо по непроходимым местам.
Гюден, не собираясь делить лавры победы с Тюрро, отошел форсированным маршем от Валлиса и задолго до полудня остановился у подножия Фурка. После кратковременного отдыха у ледника он выслал могильщиков и фельдшеров на Гримзель, построил свои войска, поставил впереди связанных пленных и двинулся на перевал. Взбираясь по узкой крутой тропе, колонна к полудню поднялась на вершину. Все ущелье между отрогами гор было совершенно пустынно. Отступая, неприятель отошел до самого Хоспенталя.
Перед французами открылась вся долина Урзерен, спускающаяся на запад. Внизу, в глубокой пропасти, белел Рейс. Справа высилась гряда Сен — Готарда, высокие горы, покрытые грязно — зеленым мхом, от которого они казались какими‑то особенно скудными и древними. Мягкий, однообразный покров гор, на котором лишь кое — где сверкала более яркая зелень, изрезали высохшие русла, словно давно расползшиеся швы. Оттуда к подножию хребта и к неутомимой труженице реке сползала серая осыпь горных пород. Вершины выветривались — покрывались трещинами, раскалывались, разрушались и рассыпались в прах, падавший в воду, которая поглощала его и мчала куда‑то вдаль.
Охваченные боевым пылом, войска двигались по той древней тропе, по которой некогда прошли слоны Ганнибала[35]. Эта толпа оборванцев готова была броситься на целую армию, пробить штыками крепость, которая встретилась бы на их пути и не захотела бы сдаться, вступить в схватку с самой смертью… Им казалось, что тут же вслед за ними шагают их боевые товарищи, погибшие на Гримзеле, что в чистом воздухе слышатся их крики и топот их шагов по камням тропы…
Раненый Фелек был предметом внимания всех солдат. Когда он слабел, его бережно несли, как бедного, больного чужого ребенка, и сочувственно поддерживали, когда он сам спускался с горы.
Дорогу перерезали горные потоки, белые, дикие и прекрасные. Из‑за скал то тут, то там виднелись края Ронского ледника. Прямо с горы войска стремительно вошли в Реальп, маленькое селение у подножия Фурка. Каменные домики, крытые плоскими плитами, стояли по обеим сторонам вымощенной улочки вокруг кирки с красной башней. Нищета и голод вопияли из всех уголков этого пастушьего убежища. Домишки и хлева, задней стеной и кучами навоза обращенные к дороге, были заперты и пусты. Напрасно солдаты стучали прикладами в двери и выбивали стекла. В домах не было ни живой души. Солдаты вырывали ящики комодов, разбивали дверцы шкафов — и ничего не находили. Даже офицеры и те посматривали, нельзя ли чем‑нибудь поживиться, но все было напрасно.
Впрочем, все это продолжалось очень недолго. Из Реальпа колонна двинулась дальше, ожидая стычки с австрийцами. Дорога шла по правому берегу Рейса, который в этом месте течет спокойно, плавно и так лениво, как речка на равнине. Уже на полпути от Реальпа до Хоспенталя французы увидели, что австрийская пехота лезет вверх на Сен — Готард. Это бегство без боя вызвало у французов буйное веселье. Вся колонна покатывалась со смеху, грозила кулаками, потрясала карабинами и орала во все горло.
Тем временем из‑за выступа скалы вдруг с быстротой молнии выскочил эскадрон австрийских гусар и с ходу бросился на колонну Гюдена. Прежде чем французы успели схватиться за карабины, над их головами были занесены сабли. Пришпоривая коней и натягивая поводья, гусары ворвались в ряды пехотинцев и стали рубить направо и налево. ВопЛи» и стоны, крик офицеров и громкий лязг оружия стократным эхом отдавались в горах. Все это произошло в одно мгновение. Когда смятение прошло, французы опомнились и увидели, что перед ними всего только один эскадрон, они ударили в штыки и выбили несколько десятков гусар из седел, в то время как остальные вихрем умчались прочь. Через минуту они уже были видны на повороте широкой мощеной дороги, которую в этом году провели через Сен — Готард.
Гюден вошел в Хоспенталь, занял его, оставил в нем одну роту, а сам бросился в погоню за австрийцами.
Генерал Зимбшен[36], который командовал убегавшими от французов тремя батальонами пехоты и одним эскадроном конницы, быстро уходил по широкой пустой и унылой долине Сен — Готарда. Командующий французскими войсками яростно преследовал его. Гренадеры падали от усталости, голода и зноя. Не задерживаясь на перевале Сен — Готард, австрийцы сразу стали спускаться к Айроло.
Французская колонна остановилась около Готард — Госписа среди унылых темных озер, которых там множество. В Госписе французы нашли остатки австрийского продовольствия и с аппетитом подкрепились. Три батальона под командой Лабрюйера прошли еще дальше в долину Тремола, где Тессин сбегает вниз живописными каскадами. Спускаясь по извилинам дороги с крутых скал на горный уступ, откуда были видны внизу красные крыши Айроло, Лабрюйер в бинокль осмотрел местность. Он увидел в Айроло много войск. Группы солдат тянулись еще из долины Бедретто. Это были раненые, больные, изможденные люди из частей, разбитых на Гримзеле. Колонны Зимбшена и Штрауха встретились в Айроло и сразу же направились вниз к Биньяско. Они подвигались так быстро, что на третий день уже были в Беллинзоне.
