Мы немного поговорили, потом он встал, чтобы раскурить трубку. Я сидел к нему спиной. Сначала раздался звук чиркающей спички, за которым последовало умиротвореннное попыхивание трубки. И вдруг все эти приятные звуки перекрыл громкий возглас.
— Боже правый! — закричал он. — Где ты это взял?
Повернувшись к нему, я увидел, что он держит в руках мое недавнее приобретение — забавную маленькую лягушку, о которой я совсем забыл.
Он тщательно осмотрел ее через тут же появившееся у него в руках увеличительное стекло, поднес к газовой горелке, при этом его руки тряслись от возбуждения.
— Где ты это взял? — повторил он. — Ты хотя бы представляешь, что это такое?
Я вкратце объяснил ему, что, не желая уходить из магазина с пустыми руками, купил эту лягушку за полкроны.
— Полкроны?! Дружище, твердо сказать не могу, но считаю, что тебе улыбнулась редкая удача. Если я не ошибаюсь, то это — нефрит династии Шья. Если так, то она уникальна.
Я почти ничего не понял из его объяснений.
— Ты хочешь сказать, что она стоит денег?
— Стоит денег? Ну и ну! — воскликнул он. — Послушай, может предоставишь дело мне? Позволь передать эту вещицу к нам в фирму. Они сделают для тебя все возможное. Я смогу выставить ее на торгах в четверг.
Я не сомневался, что могу полностью доверять своему школьному другу, поэтому согласился. Он благоговейно обернул лягушку в вату и поспешил домой.
В пятницу утром я испытал самое большое потрясение в своей жизни. И учтите, слово „потрясение“ далеко не всегда означает плохие новости.
Когда я открыл лежащий на грязном подносе конверт, комната поплыла перед моими глазами, и в течение нескольких секунд я был на грани обморока. В конверте оказалось извещение от фирмы господ Спанков, торговцев и аукционистов по продаже произведений изобразительного искусства „относительно продажи нефрита династии Шья за 20 000 фунтов, что за вычетом 10 процентов комиссионных составляет 18 000 фунтов“, и здесь же лежал аккуратно сложенный чек от господ Спанков на имя Питера Вуда на сумму восемнадцать тысяч фунтов!
Несколько минут я стоял как громом пораженный. После разговора с другом у меня появились надежды — надежды на то, что моя случайная покупка поможет мне оплатить квартиру за следующий квартал — может быть, даже за целый год — но мне и в голову не приходило, что речь идет о такой огромной сумме. Неужели это правда? Может быть, он жестоко надо мной подшутил? Выражаясь избитой фразой, все это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Такие вещи происходят только в кино и в книгах.
Все еще испытывая легкое головокружение, я позвонил своему приятелю. Услышав его голос и сердечные поздравления, я поверил в свою невероятную удачу. Значит, это не шутка и не сон. Я, Питер Вуд, чей банковский счет в настоящее время превышен на двести фунтов, у которого, за исключением акций на сумму полутора тысяч фунтов, нет никаких ценных бумаг, в эту минуту держит в руках лист бумаги, равноценный 18 000 золотых соверенов! Я опустился в кресло, чтобы подумать, осознать, привести в порядок свои чувства. Моя голова была полна планов, проблем и эмоций, и среди всей этой каши выделялась одна четкая мысль. Как бы там ни было, я не мог воспользоваться незнанием милой девушки или некомпетентностью больного старика из магазина. Нет, я не мог принять этот щедрый подарок судьбы только потому, что по счастливой случайности купил ценную вещь всего за полкроны.
Безусловно, я должен вернуть хотя бы половину суммы моим ничего не подозревающим благодетелям. В противном случае я буду чувствовать себя вором, который под покровом ночи забрался в их магазин и ограбил его. Я вспомнил их славные доброжелательные лица. Представляю, как они удивятся, когда услышат мои потрясающие новости! Мне захотелось немедленно броситься в магазин, но поскольку еще предстояло вести дело в суде, пришлось отправиться в Темпл. Подписав чек господ Спанков, я отправил его в свой банк и выписал еще один на сумму 9000 фунтов для „Магазина сувениров на углу“.
Дом правосудия я покинул только поздно вечером и, добравшись до магазина, не удивился, хотя и немного расстроился, когда увидел вывеску закрыто. Даже если старик окажется там, мне в общем-то нет никакого смысла встречаться с ним. Мне нужна его хозяйка. Решив перенести визит на следующий день, я уже было отправился домой, как вдруг дверь распахнулась. На пороге стоял старик и всматривался в темноту.
— Чем могу служить, сэр?
Его голос звучал еще более странно, чем в прошлый раз. Я только сейчас понял, что боюсь вновь встретиться с ним, и тем не менее что-то заставило меня войти. Здесь царила все та же атмосфера мрака и холода, и я почувствовал дрожь во всем теле. В помещении горели несколько свечей, которые явно зажгли только перед моим приходом. В их мерцающем свете я увидел устремленный на меня вопросительный взгляд старика.
Какое лицо! Я не преувеличивал его необычность. Судьба впервые свела меня с таким своеобразным, поразительным человеком. Неудивительно, что он мне приснился. Господи, зачем он только открыл дверь!
— Могу я сегодня что-нибудь вам показать? — его голос дрожал.
— Нет, благодарю. Я зашел по поводу той вещицы, которую вы продали мне в прошлый раз. Она оказалась очень дорогой. Пожалуйста, передайте своей хозяйке, что завтра я заплачу за нее более правильную цену.
После моих слов лицо старика озарила самая необыкновенная улыбка. Я говорю „улыбка“ за неимением более подходящего слова, но как передать словами красоту того выражения, которое преобразило старческое лицо? Мягкое торжество, тихая радость, восторженное благоговение. Что за тайна предстала перед моими глазами? Словно плотная корка льда растаяла под лучами солнца — в величественном сиянии рассвета пришло искупление, и страдания отступили. Впервые в жизни я получил некоторое представление о значении слова „блаженство“.
Не могу описать свои ощущения. Это мгновение, казалось, длилось вечность. Время остановилось. Мои чувства обострились.
Внезапно тишину нарушил скрип механизма старинных часов, и через секунду раздался первый удар. Я повернул голову и увидел удивительное, замысловатое произведение искусства средневекового мастера — Нюрнбергские высокие напольные часы. Из углубления под расписным циферблатом появились причудливые фигурки, и, пока одна из них звонила в колокольчик, остальные с серьезным видом вышагивали в менуэте. Меня так заворожило это чудесное представление, что я повернулся к старику только после того, как смолкли последние звуки.
И обнаружил, что рядом никого нет.
Старик исчез. Меня удивило, что он оставил меня одного, и я решил осмотреть помещение. Странно, но камин, который я считал потухшим, внезапно возродился к жизни, и теперь в нем весело горел огонь; но нигде не было видно и следа старого антиквара.
— Эй? Где вы? — звал его я.
Никакого ответа. Ни звука, кроме тиканья часов и потрескивания поленьев в камине. Я обошел всю большую комнату. Даже заглянул в огромную кровать на столбиках из моих снов. Потом заметил, что рядом есть еще одна комната, поменьше. Прихватив свечу, я поспешил туда. В дальнем конце я обнаружил спиральную лестницу, которая вела на небольшую галерею. Вероятно, старик поднялся наверх. Пойду за ним. Я ощупью пробрался к лестнице и пошел по ступенькам, но они издавали страшный скрип; я почувствовал, как под ногами крошится дерево. Откуда-то потянуло сквозняком, и свеча погасла. Паутина касалась моего лица. Дальше идти не хотелось, и я отказался от своей затеи.
В конце концов, какая разница? Пусть старик прячется, если хочет!
Я сообщил ему все, что хотел, теперь можно уйти. Но когда я вернулся в основное помещение магазина, то обнаружил, что теперь там стало тепло и уютно. Почему оно сначала казалось мне зловещим?
Я вышел из магазина с отчетливым чувством сожаления — мне хотелось еще раз увидеть это сияющее лицо. Странный старик! Как я мог вообразить, что боюсь его?
В следующую субботу я был свободен и отправился прямиком в магазин, всю дорогу предвкушая встречу с благодарными сестрами, которые непременно окажут мне самый теплый прием. Когда перезвон колокольчиков возвестил о моем приходе, девушки, которые вытирали пыль с разного старья, повернулись к двери, чтобы посмотреть, кто это пришел в столь ранний час. К моему удивлению, узнав меня, они поздоровались со мной дружелюбно, но как-то вскользь, словно я был обычным посетителем.
А ведь нас связывала удивительная, сказочная история, и я ожидал совершенно другого приема. Я решил, что они еще ничего не знают, и, когда сообщил им, что принес чек, понял, что моя догадка оказалась верной. Они смотрели на меня непонимающими глазами.
— Чек?
— Да, за лягушку, которую я купил на днях.
— Лягушку? Какую лягушку? Насколько я помню, вы купили Шеффильдское блюдо.
