Продолжаю думать и говорить то, что вы сами пишете: оставаться на месте и любовно отвечать на все предъявляемые требования (разумеется, не исполняя того, что противно совести). Претерпевший до конца спасен будет.
Помогай вам бог любви, который живет в вас. Извещайте меня о себе.
Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, написанным на конверте письма Фильчукова.
В. Фильчуков — сын псаломщика из Кубанской области (см. т. 81, письмо № 7), прислал Толстому письмо от 29 мая 1910 г. (почт. шт.), в котором сообщал, что он вышел из семинарии и возвратился к отцу; для отца выход его является большим горем, и отец не понимает его. Так как жить в таких условиях крайне тяжело, то он просил Толстого указать адрес общины, чтобы иметь возможность жить своим трудом.
47. В. Г. Черткову от 3 июня.
1910 г. Июня 4. Я. П.
Чернову.
Писательство в наше время сделалось какой-то эпидемией, я получаю ежедневно от 2-х до 3-х писем, как ваше, стало быть до 1000 писем в год. Быть кузнецом, работая даже 17 часов в день, все-таки без всякого сравнения не только почтеннее, но и нужнее, чем писать сочинения никому ненужные, каковые выходят ежедневно тысячами и к каковым я причисляю и свои. Нужно я считаю одно: жить доброй жизнью, т. е. не переставая совершенствоваться в любви к людям, а этого достигнуть можно гораздо легче в кузнечной, чем в писательской профессии. А что личное совершенствование есть не только главное, но единственное дело жизни всякого человека, явно из следующего соображения: люди, и я в том числе, страдают от того, что живут дурно, так и совершенно справедливо говорят люди. Но если это так, то очевидно, что жизнь людей может улучшиться только тогда, когда люди перестанут жить дурно, будут жить хорошо. Всех людей заставить жить хорошо не может ни один человек, себя же каждый вполне может заставить жить хорошо, а не дурно. И потому единственно, что может сделать всякий разумный человек для улучшения жизни людей, хотя бы и в самой малой степени — это то, чтобы самому перестать жить дурно и начать жить как можно лучше. Выбор такой деятельности имеет то преимущество перед всеми другими, что, во-1-х, приближение к такой деятельности всегда во всех условиях: кузнеца, писателя, царя, доступно и возможно для всякого человека, и, во-2-х, выгода такой деятельности перед всеми другими еще и в том, что деятельность эта, доставляя неперестающую радость тому, кто посвятит себя ей, не может не вызывать подражания. Если же, хотя бы и не все, но многие люди избрали эту деятельность, то достигнута была бы и главная цель — улучшение жизни всех людей.
Советую вам не заниматься писательством.
Для того же, чтобы вам яснее был мой взгляд на ученую, умственную деятельность, посылаю вам книги «На каждый день», в которых на 19 и 20 числа найдете мысли, касающиеся отчасти этого дела.
4-го июня 1910 г.
Ясная Поляна.
Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, начатым на конверте письма Чернова и продолженным на полулисте почтовой бумаги. В своем Дневнике Толстой по поводу письма Чернова писал: «Потом письма. Одно серьезное по ответу на эпидемию писательства» (т. 58, стр. 60).
Николай Степанович Чернов (р. 1886) — крестьянин Самарской губ., кузнец, в письме к Толстому описывал беспросветную тяжесть своей жизни (работу по 17 часов в сутки) и вместе с тем — свое стремление учиться и стать писателем. Он просил помощи Толстого и ответа на вопрос: «Что мне делать?»
1910 г. Июня 5. Я. П.
5 июня 10 г.
Михаил Александрович,
Мысль ваша мне очень нравится, но, не имея нужных по этому предмету знаний, не могу взять на себя советовать или предлагать что-либо по этому вопросу.
Лев Толстой.
Печатается по копировальной книге № 86, л. 49. Сохранился и черновик-автограф, написанный на конверте письма Бочарникова.
Ответ на письмо Михаила Александровича Бочарникова, «старого фабричного» из Москвы, «прослужившего более пятидесяти лет». Бочарников писал, что отечественное производство холстины из льна и пеньки «теперь идет за бесценок за границу, в обмен мы получаем дорого стоящий хлопок. В результате наживаются заграничные капиталисты и фабриканты, а крестьяне, которым зимой просто нечего делать, и помещики разоряются». Он призывал Толстого сказать свое слово, которое «много поможет российскому крестьянству. Еще лучше выпустить брошюрку о достоинстве льна и хлопка... Лев Николаевич! — писал Бочарников, — нас машины всех убили, а в деревне силы есть для льняного производства».
* 50. М. Герингу (Mathew Gering). Черновое.
1910 г. Июня 5. Я. П.
I will be very glad to receive you, или в этом роде.
Я буду очень рад принять вас,
Печатается по черновику-автографу на конверте письма Геринга. Кроме автографа Толстого, на конверте помета Д. П. Маковицкого: «Просит позволения приехать. Отв. Л. H.».
Мэтью Геринг — магистр права университета в Эдинбурге (Небраска, США), прислал Толстому письмо на английском языке от 11 июня нов. ст., в котором сообщал, что имеет рекомендательное письмо и поручение от своего личного друга Вильяма Брайана (кандидата в президенты США от демократической партии, приезжавшего к Толстому в декабре 1903 г.), и просил разрешения приехать в Ясную Поляну в августе. Геринг приезжал 15 июля. См. об этом Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 265 (там Геринг назван «Рокки») и «Список писем по поручению», № 91.
1910 г. Июня 5. Я. П.
Iasnaia Poliana.
Le 5/18 Juin 1910.
Madame,
Je suis bien étonné que vous n’ayez jamais reçu le feuillet de l’album que vous m’aviez fait parvenir. Il est possible que j’ai négligé de vous le retourner comme lettre recommandée, et que la poste l’ait égarée. Quoiqu’il en soit, je vous envois ci-joint ce que vous me demandez.
Excusez ma négligence auprès de la personne intéressée et recevez, M[adame], mes salutations.
Ясная Поляна.
5/18 июня 1910.
Милостивая государыня,
Я очень удивлен, что вы вовсе не получили присланный мне вами листок из альбома. Возможно, что по недосмотру я не отправил его вам заказным письмом и почта его затеряла. Как бы то ни было, я посылаю вам то, что вы просите.
Простите мне небрежность по отношению к заинтересованному лицу и примите, милостивая государыня, мой привет.
Печатается по рукописной копии из AЧ. Дата определяется копией.
Каких-либо сведений о корреспондентке, «даме-итальянке», кроме записи от 4 июня, приводимой В. Ф. Булгаковым в своем Дневнике, не имеется: «Где-то затерялся листок из альбома для автографов одной дамы-итальянки с несколькими автографами каких-то других знаменитостей, который она прислала Льву Николаевичу для подписи. Лев Николаевич очень беспокоился за этот листок. Ввиду того, что поиски его оказались безрезультатными, решил сам написать итальянке извинительное письмо» (Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 222).
* 52. В. О. Гольденблату.
1910 г. Июня 7. Я. П.
Уважаемый Борис Осипович.
Подательница — мать обвиняемого в убийстве товарища молодого малого Василия Прокофьева Снеткова. Дело очень трогательное. Возьметесь ли вы за его защиту? Хорошо бы было. Постараюсь завтра поговорить с вами по телефону.
Лев Толстой.
7 июня 1910 г.
В Туле
Адрес: Борису Осиповичу Гольденблату, свой дом, Дворянская улица.
Б. О. Гольденблат — см. письмо № 31. Сведений о В. П. Снеткове и его деле не имеется. Вероятно, к этому делу относится запись Толстого в Дневнике: «Баба мать убийцы» (т. 58, стр. 62).
1910 г. Июня 8. Я. П.
8 июня 10 года. Ясная Поляна.
Журавлеву.
Рад был получить ваше письмо, потому что, несмотря на кое-где шутливый тон его, понял серьезность и искренность писавшего. Посылаю вам книги, которые яснее всего покажут вам сущность той связи, которую вы нашли в тех из моих писаний, которые читали.
Что касается отношении к вам ваших семейных, то советую вам не огорчаться их непониманием и раздражением, а смотреть на то и на другое, как на необходимое условие вашей жизни, как на тот материал, над которым вы призваны работать. Работа же ваша над этим материалом должна состоять в одном: в кротком перенесении всех тех вытекающих из вашего положения неприятностей и неперестающем отвечании добром и любовью на всякие нападки на вас и на то, что вам дорого. Если вы избрали иное нравственно-религиозное руководство в жизни, чем то, которым руководствуется ваша мать, то покажите на деле, что избранное вами выше прежнего.
Желаю вам успеха не только в главном, но в единственном деле жизни всякого человека — в нравственном совершенствовании.
Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, начатым на конверте письма Журавлева и продолженным на полулисте почтовой бумаги.
