- Видите ли, четвертое октября - день рождения моей жены, и у нас это всегда своего рода торжество… У нас, знаете, семейство старозаветное, мы домоседы и очень гордимся этим… Но Клео, конечно же, не допустит, чтобы хоть что-то помешало моим трудам во славу царства божия.
XV
Вот так-то, хоть с запозданием, Элмер пришел к великой идее, которой суждено было коренным образом повернуть весь ход его жизни и снискать ему вечную и немеркнущую славу.
Ни захудалый артиллерийский лейтенантик и писака корсиканец Бонапарт, впервые подумавший о том, что может стать повелителем Европы; ни Дарвин, впервые увидевший перед собой неясные очертания эволюционной теории; ни Паоло, понявший, что единственный светоч жизни во всей вселенной - Франческа; ни Ньютон, размышляющий об упавшем яблоке; ни Павел из Тарса [200], внезапно догадавшийся, что учение маленькой еврейской секты может стать новой религией для объятых сомнениями греков и римлян; ни Китс, начинающий писать "Канун св. Агнесы" [201], - никто из этих людей, вознесенных Великой Идеей от посредственности к гениальности, не достоин такого внимания, как Элмер Гентри из канзасского Парижа в ту минуту, когда он постиг цель, предначертанную для него небесным провидением.
Он расхаживал по палубе, вернее только его тело: душа его парила среди звезд. Да, он ходил по палубе в одиночестве, и была поздняя ночь, и когда он ясно увидел эту цель пред собой, он сжал кулаки - ему хотелось кричать на весь мир!
Он сольет воедино все организации, созданные в защиту нравственности в Америке, а там, быть может, и во всем мире, он будет главою этого объединения, сверхпрезидентом Соединенных Штатов, а когда-нибудь - диктатором мира!
Слить их всех воедино. Лигу трезвости, Женский христианский союз в защиту сухого закона - все прочие организации по борьбе с пьянством, "Напап" и все прочие общества по борьбе с пороком, доблестно добивающиеся установления цензуры над безнравственными романами, картинами, кинофильмами и драматическими произведениями. Лигу за запрещение табачных изделий. Ассоциации, добивающиеся законов, направленных против эволюционной теории. Ассоциации, ведущие самоотверженную борьбу против воскресного бейсбола, воскресного кино, воскресной игры в гольф, воскресной езды в автомобилях и прочих мерзостей, оскверняющих день господень, а также сокращающих число прихожан и сумму пожертвований. Братства борьбы с католицизмом. Общества, храбро требующие, чтобы упоминание имени господа всуе и непечатная брань карались законом. И все, все другие.
Всех - воедино. Они преследуют одну и ту же цель: привести жизнь в соответствие с общими идеалами основных ветвей христианской протестантской церкви. Разобщенные, они сравнительно слабы; объединившись, будут представлять тридцатимиллионную армию протестантов. Они станут располагать такими средствами и такими людьми, что уж не будут вынуждены заигрывать с конгрессом и органами местной власти, чтобы проводить законы в защиту нравственности. Они будут спокойно объявлять свою волю народным представителям - и получать все, чего пожелают.
И главою этой объединенной организации, некоронованным королем, человеком, к которому спешит по первому зову сам президент, к какой бы политической партии он ни принадлежал, - этим человеком, пожалуй, наиболее могущественной фигурой в истории - будет не кто иной, как американский чудо-витязь Элмер Гентри! Даже сам Наполеон, сам Александр Македонский не могли диктовать целому народу, как ему одеваться, что есть и пить, что говорить и думать. А он, Элмер Гентри, сможет и будет!
- Епископ? Это я-то?! Какой-нибудь Тумис? Дудки, черт возьми! Я буду повелитель Америки, а может быть, и всего мира! Как хорошо, что эта мысль пришла мне в голову теперь, когда мне еще только сорок три года! Сделаю! Добьюсь! - ликовал Элмер. - Итак, первым делом войти в доверие к этому Дж. Э. Норту, делать все, что он захочет, пока не придет время его сковырнуть и получить приход в Нью-Йорке, чтобы все знали, что я фигура первой величины… Бог мой, а Джим Леффертс еще пытался удержать меня от духовной карьеры!
XVI
- …И вот я стою, - рассказывал Элмер с кафедры Уэллспрингской церкви, - стою на Рю де ла Пэ в Париже, до краев полный сознанием огромной исторической ценности этих древних, исторических строений, и вдруг подходит ко мне какой-то человек, судя по всему, француз. Должен вам сказать, что для меня, разумеется, всякий соотечественник Жанны д'Арк и маршала Фоша [202] - мой друг, и когда этот человек сказал мне:
"Брат, хотите ныне вечером славно провести время?" - я ответил, хотя, по совести говоря, он мне сразу не слишком понравился по виду.
"Брат, - говорю ему я. - Это целиком зависит от того, что именно, по-вашему, значит "славно провести время".
Говорил он, кстати, по-английски.
"Как - что! - говорит. - Ну, скажем, я бы мог повести вас в такие места, где можно встретить много хорошеньких девочек и хватить рюмочку доброго коньяку".
Мне оставалось только рассмеяться. Пожалуй, больше всего мне было просто жаль его. Я положил ему руку на плечо и сказал:
"Брат, боюсь, что не смогу пойти с вами! Дело в том, что я уже и сам наметил, как славно провести сегодня вечерок".
"Да ну? - удивился он. - И что ж это вы собираетесь делать?"
"А вот что, - ответил я. - Я возвращусь к себе в отель, пообедаю вместе с моей дорогой женой, а после, - говорю я ему, - после я намерен заняться тем, что едва ли показалось бы интересным вам и что я лично считаю великолепным времяпрепровождением! Я прочту вслух несколько глав из библии, помолюсь и лягу спать! А теперь, - говорю, - даю вам ровно три секунды, чтобы унести отсюда ноги; если же, по истечении этого срока, вы еще не скроетесь с глаз моих, то молиться сегодня на ночь мне придется о вашей душе!"
. Я вижу, что время мое уже почти истекло, но прежде чем кончить проповедь, я хочу сказать вам несколько слов от имени "Напапа" - нашей славной Национальной Ассоциации Оздоровления Искусства и Печати. Я рад сообщить вам, что секретарь исполнительного комитета этой организации мой дорогой друг доктор Дж. Э. Норт посетит нас в том месяце, и надеюсь, что вы все окажете ему самый горячий прием…
I
Вот уже больше года по всему церковному миру шла молва, что нет оратора, который приносил бы больше пользы делу организаций по борьбе с безнравственностью, чем преподобный доктор Элмер Гентри из Зенита. Его собственная паства скорбела о том, что его так часто нет с нею, но вместе с тем и гордилась его успешными выступлениями в Нью-Йорке, Лос-Анжелосе, Торонто.
Поговаривали о том, что когда мистер Дж. Э. Норт в интересах своего частного дела (он был владелец эпсбургской газеты "Таймс-симитар") сложит с себя обязанности по "Напапу", секретарем исполнительного комитета вместо него будет избран доктор Гентри. Говорили также, что в Америке нет более ярого борца с так называемым либерализмом в богословии, а также с аморальным поведением в частной жизни.
Рассказывали, что доктор Гентри отказался выставить свою кандидатуру на должность епископа на Генеральной конференции Северной методистской церкви, которая предстояла через два года, то есть в 1928 году. Кроме того, было доподлинно известно, что он отклонил предложение занять пост ректора Свенсонского университета в Небраске.
Но, увы, столь же доподлинно известно было и то, что его, по всей вероятности, пригласят на место пастора Йорквильской методистской церкви в Нью-Йорке, где в числе прихожан имеются такие люди, как доктор Уилки Баннистер, решительный и убежденный фундаменталист, а вместе с тем и один из самых знаменитых хирургов Америки, нефтяной король, миллионер Питер Ф. Дербар и музыкальный клоун-эксцентрик Джекки Оукс. Епископ Нью-Йоркского округа был за то, чтобы это назначение получил доктор Гентри. Однако… дальше шли противоречивые толки. Одни утверждали, будто доктор Гентри еще не решил, принимать ли назначение в Йорквиль. Другие доказывали, что, наоборот, Йорквильский приход, - иными словами, доктор Баннистер еще не решил, приглашать ли доктора Гентри. Так или иначе, уэллспрингская паства надеялась, что ее пастырь, духовный наставник, ее друг и брат не покинет ее.
II
Уволив своего секретаря мисс Бандл, - презабавная была сцена, эта особа так смешно плакала, - Элмер сменил целую вереницу бездарнейших девиц, примерных дочерей методистской церкви, но никуда не годных стенографисток.
Что за злая ирония судьбы, думал он. Все уверены, что он наслаждается, греясь в лучах своей громкой славы, и никто не догадывается, что на самом деле ему чертовски не везет. Проклятый Дж. Э. Норт прикидывается лучшим другом, а сам все оттягивает свой уход из "Напапа". Доктор Уилки Баннистер, этот самонадеянный чурбан - воображает, будто смыслит в богословии больше священника, - тоже не торопится дать Йорквильскому приходскому совету указание пригласить Элмера. И потом эти секретарши! Невыносимо! Одна, видите ли, не нашла ничего лучшего, как прийти в ужас лишь оттого, что он один раз позволил себе сказать при ней "проклятье".
