Как-то так вышло, что теперь этот дом был интересен в основном Анне. Миссис Лентман сразу, как только ей удалось настоять на своем, стала относиться ко всей этой затее без прежнего пыла, да, в общем-то, и без особого интереса, она беспокоилась обо всем сразу, настроение у нее менялось, что ни минута, и она положительно ни на чем не могла сосредоточиться. Ко всем, кто приходил к ней в дом, она относилась по-доброму и с пониманием, и позволяла им делать все, что они захотят.
От Анны не укрылось, что на уме у миссис Лентман появилось что-то новое. С чего бы иначе миссис Лентман так переживала? Она уверяла, что Анна опять все придумала. А у нее вообще теперь все в порядке. Все такие милые, и в новом доме все идет просто замечательно. Но сразу было видно, что замечательно шло не все и не везде.
Анна много чего наслушалась на сей счет от жены сводного брата, недоброй на язык миссис Федернер.
Сквозь пелену пыли, тяжелой работы и хлопот по обустройству нового дома, сквозь неспокойную муть на душе у миссис Лентман, и отчасти благодаря смутным намекам миссис Федернер, перед Анной замаячил образ мужчины, нового доктора, с которым познакомилась миссис Лентман.
Мужчину этого Анна никогда не видела, но ей теперь частенько приходилось о нем слышать. И не от подруги, не от вдовы миссис Лентман. Анна знала, что миссис Лентман делает из него тайну, и сил на то, чтобы одним отчаянным ударом эту тайну разрушить, у Анны пока недоставало.
Миссис Федернер регулярно строила самые мрачные предположения и делала неприятные намеки. Даже добрая миссис Дрейтен, и та об этом говорила.
Миссис Лентман вообще старалась без крайней необходимости не упоминать об этом новом докторе. Это было в высшей степени непонятно и неприятно, и нашей доброй Анне трудно было такое выносить.
Неприятности обрушились на Анну как-то разом.
Здесь, в доме миссис Лентман, отныне маячила зловещая и грозная, таинственная мужская фигура, причем намерения у этого мужчины могли быть самые скверные. В доме доктора Шонъена, напротив, были замечены первые признаки интереса со стороны доктора к некой женщине.
И об этом миссис Федернер тоже частенько рассказывала бедной Анне. Доктор наверняка скоро женится, он с недавних пор полюбил бывать в доме у мистера Вайнгартнера, где есть дочка на выданье, и она любит доктора, и все об этом знают.
В те дни гостиная в доме сводного брата стала для Анны настоящей камерой пыток. И хуже всего было то, что в невесткиных словах был свой резон. Доктор действительно выглядел так, словно вот-вот женится, а миссис Лентман вела себя более чем странно.
Бедная Анна. Черными были для нее те дни, и много всякого ей пришлось претерпеть.
Неприятности с доктором первыми обрушилась ей на голову. Доктор и впрямь был уже помолвлен с дочкой мистера Вайнгартнера и вскоре должен был на ней жениться. Он сам сказал об этом Анне.
И что бедной Анне оставалось делать? Конечно же, доктор Шонъен хотел, чтобы она осталась. Все эти несчастья подкосили Анну прямо под самый корень. Она знала, что как только доктор женится, жизнь у него в доме станет просто невыносимая, но сил на то, чтобы проявить твердость и отказаться от места, у нее не было. И, наконец, она сказала, что попробует остаться.
Вскоре доктор женился. Анна к свадьбе сделала из дома само совершенство и действительно надеялась, что сможет здесь остаться. Но надежды эти прожили недолго.
Миссис Шонъен была женщина высокомерная и неприятная. Она требовала постоянного внимания, и чтобы ей все время прислуживали, и никогда служанке даже спасибо не скажет. Вскоре старые друзья совсем перестали ходить к доктору. Анна пошла к доктору и объяснила ему все, как есть. Она рассказала ему, что вся знакомая прислуга думает о его новой жене. Анна печально распрощалась с ним и отказалась от места.
Теперь Анна совсем не знала, что ей делать дальше. Она, конечно, могла уехать в Керден к своей мисс Мэри Вадсмит, которая все время писала Анне, как ей без Анны плохо, но мисс Джейн наверняка начнет лезть во все ее дела, и Анну это по-прежнему пугало. К тому же она по-прежнему не могла уехать из Бриджпойнта и оставить миссис Лентман, как бы плохо ей ни было в последнее время у той в доме.
Через одного из друзей доктора Анна узнала о мисс Матильде. Анна долго мучилась сомнениями, стоит ли ей работать у мисс Матильды. Ей больше не хотелось работать у женщин. У мисс Мэри ей нравилось, и даже очень, но она сомневалась, что другую такую женщину будет легко найти.
Большинство женщин постоянно суют нос в чужие дела.
Анне рассказывали, что мисс Матильда — женщина крупная, может быть, не настолько, как мисс Мэри, но все же достаточно крупная, а доброй Анне такие женщины нравились больше прочих. Она терпеть не могла женщин маленьких, худых, активных, которые интересуются всем на свете и которым до всего есть дело.
Анна никак не могла решить, что же ей теперь делать, так, чтобы все обернулось к лучшему. Она, конечно, могла шить и зарабатывать на жизнь портняжным ремеслом, но ей такая жизнь не очень нравилась.
Миссис Лентман была обеими руками за то, чтобы устроиться к мисс Матильде. Она была уверена, что Анне там очень понравится. Анна в этом уверена не была.
— Ну, ладно, Анна, — сказала ей миссис Лентман, — вот, что мы с тобой сделаем. Я тебя свожу к той женщине, которая предсказывает судьбу; может быть, она скажет нам что-нибудь такое, из чего будет понятно, как лучше действовать дальше.
Ходить к женщинам, которые предсказывают судьбу, очень нехорошо. Анна придерживалась строгой южно-немецкой католической веры, и немецкие священники в церкви всегда говорили, что так делать нельзя ни в коем случае. Но что еще оставалось делать нашей доброй Анне? Она так волновалась и не знала, что и думать, и переживала, что жизнь у нее вся пошла насмарку, хотя она так старалась и делала вроде бы все как надо.
— Хорошо, миссис Лентман, — сказала Анна, — давайте мы с вами туда сходим.
Женщина, которая предсказывала судьбу, была медиум. У нее был дом в центральной части города. Миссис Лентман и добрая Анна пошли к ней.
Медиум сама открыла им дверь. Она была рыхлая, неряшливо одетая женщина, и вся как будто пылью покрытая, но манера у нее была очень располагающая к себе и вызывала доверие, и видно, что человек умный, вот только волосы у нее были уж очень засаленные.
Женщина провела их в дом.
Как это вообще принято в маленьких домах на Юге, за парадной дверью у нее сразу начиналась гостиная. В гостиной на полулежал очень толстый ковер, весь в цветах. Комната была битком набита всякими давно не чищенными салфетками и ковриками, и все ручной работы. Они висели на стенах, лежали на сиденьях и на спинках кресел, на столах и маленьких таких этажерочках, которые очень нравятся людям из бедных семей. И повсюду были расставлены хрупкие бьющиеся предметы. Многие из них уже были разбиты, а в комнате было душно и пыльно.
Ни один медиум не станет работать у себя в гостиной. В транс такие женщины всегда впадают у себя в столовой.
Во всех домах такого рода столовая зимой превращается просто в жилую комнату. В центре всегда стоит круглый стол, покрытый узорчатой накидкой из шерстяной ткани, которая сплошь усыпана жирными пятнами, потому что надо бы, конечно, перед обедом ее всякий раз снимать и класть вместо нее войлочную подложку, но доставать подложку из шкафа обычно бывает лень, и проще просто накинуть сверху скатерть. На стульях надеты чехлы, а сами стулья потемневшие, побитые и грязные. На ковер тоже лучше не смотреть, потому что со стола падают крошки, с подошв — кусочки грязи, и все это растаптывается и размазывается, и покрывается многолетним слоем пыли. Обои на стенах были когда-то темно-зелеными и с рисунком, но закоптились до ровного грязно-серого цвета, а в доме царит всепоглощающий запах супа, который варят из лука и жирных кусков мяса.
Поняв, чего от нее хотят миссис Лентман и наша Анна, медиум провела их в столовую. Они все втроем уселись за стол, после чего медиум впала в транс.
Сперва медиум закрыла глаза, а потом они открылись сами, огромные и безжизненные. Она много раз с шумом втянула в себя воздух, несколько раз поперхнулась и сглотнула, с видимым усилием. Время о времени она как будто отмахивалась от кого-то рукой, а потом начала говорить, медленно, монотонно, ровным голосом.
— Я вижу — вижу — не толпитесь вокруг меня, — я вижу — вижу — слишком много форм — не толпитесь вокруг меня — я вижу — вижу — вы о чем-то думаете — вы не знаете, хотите вы этого или нет. Я вижу — вижу — не толпитесь вокруг меня — я вижу — вижу — вы не уверены — я вижу — вижу — дом с деревьями вокруг него — темно — вечер — я вижу — вижу — вы заходите в дом — я вижу — вижу, как вы выходите — все будет в порядке — вы пойдете туда и все у вас получится — сделайте то, в чем вы не уверены — все обернется к лучшему — это самый лучший вариант, и сейчас вы должны поступить именно так.
