Действительно складывалось такое впечатление, что миссис Лентман пошла совсем не по той дорожке. Для доброй Анны это было сплошное расстройство, хотя она, конечно, расстраивалась бы куда сильнее, если бы мисс Матильда не занимала теперь в ее жизни такого места.
А новости о миссис Лентман приходили одна другой хуже. Этот ее новый доктор, человек загадочный и скверный, попал под подозрение, потому что занимался такими вещами, которых делать нельзя.
Мисс Лентман тоже была замешана в этом деле.
Все могло обернуться очень плохо, но в конечном счете им обоим удалось как-то вывернуться, и доктору, и миссис Лентман.
Всем было очень жаль миссис Лентман. Она и впрямь была золото, а не женщина, пока не познакомилась с этим доктором, и даже теперь ее никак нельзя было назвать по-настоящему скверной женщиной.
Анна уже несколько лет не виделась со своей подругой.
Однако Анна всегда находила себе новых друзей, людей, которые в милой манере, вообще присущей людям бедным, брали у нее в долг сэкономленные деньги, а потом вместо денег расплачивались обещаниями эти деньги вернуть. Анна никогда всерьез не верила в то, что из этих людей выйдет что-нибудь стоящее, но когда они и впрямь поступали недолжным образом, и когда они не возвращали ей взятые в долг деньги, и вся ее забота о них шла прахом, Анне становилось горько за то, как устроен этот мир.
Нет, ни один из них даже понятия не имеет о том, как следует поступать, а как поступать не следует. Так говорила Анна, когда на нее находил приступ разочарования в людях.
Бедные — вообще люди щедрые. Они готовы отдать все, что у них есть, но если что-то отдают или, наоборот, получают, у них не возникает такого чувства, будто человек, который получил помощь, чем-то обязан человеку, который ему эту помощь оказал.
Даже бережливая немка Анна всегда была готова отдать все свои сбережения, безо всякой уверенности в том, что ей самой хватит средств к существованию, если она вдруг заболеет, или состарится так, что не сможет работать. Экономь и всегда сможешь рассчитывать на сэкономленные деньги: да, но эта истина верна только на тот момент, когда ты откладываешь сэкономленные деньги, даже в случае с бережливой немкой Анной. Надежных способов скопить деньги на старость попросту не существует, потому что ни на кого по-настоящему нельзя надеяться: положишь ты деньги в банк или отдашь в долг подругам, всегда может найтись человек, которому захочется прибрать их к рукам.
Так что если в один прекрасный день окажется, что у какого-нибудь работящего бедного человека совсем не осталось средств к существованию, ни одна порядочная женщина, у которой скопилось немножко денег, просто не сможет сказать ему нет.
Вот добрая Анна и отдавала всю себя друзьям и незнакомым людям, детям, собакам и кошкам, любому существу, которому требовалась помощь, или которое, по крайней мере, выглядело в достаточной мере несчастным.
Именно так Анна стала помогать цирюльнику и его жене, которые жили за углом и которые почему-то никак не могли свести концы с концами. Они работали на износ, они были бережливые, никаких пороков за ними не водилось, но просто парикмахер был из тех людей, которые физически неспособны делать деньги. Если ему кто-то был должен, на этом долге сразу можно было ставить крест. Если ему выпадал шанс заполучить хорошую работу, он тут же заболевал, и работа проходила мимо него. Собственной его вины во всех этих несчастиях не было ровным счетом никакой, но складывалось такое ощущение, что у него вообще никогда и ничего не выйдет.
Жена у него была светловолосая, худая, бледная, маленькая немка, которой роды давались очень тяжело, и работать она после них принималась слишком рано, и работала до тех пор, пока не падала больная. В общем, сплошное несчастье, точь-в-точь как муж.
Им обоим постоянно требовалась помощь, и требовалось терпение, и добрая Анна давала им и то, и другое.
Еще одна женщина, которой требовалась помощь доброй Анны, попала в беду из-за того, что помогала другим людям.
Брат мужа этой женщины, очень хороший человек, работал в одном магазине, где был чех, который болел чахоткой. Этому человеку становилось все хуже и хуже, и работать он уже не мог, но был при этом не настолько болен, чтобы его поместили в больницу. И эта женщина пустила его жить к себе в дом. Человек он был не слишком приятный и ничуть не был ей благодарен за то, что она для него сделала. Он постоянно кричал на двух ее детей и устраивал по всему дому бог знает какой беспорядок. Доктор сказал, что ему надо есть то-то и то-то, и эта женщина, и брат ее мужа ему все это доставали.
Никаких дружеских чувств или привязанности к этому человеку там и в помине не было, не было даже элементарной симпатии, они были не родственники и приехали из разных стран, но все-таки эта женщина в милой манере, свойственной простым людям, отдавала ему все, что могла, и превратила собственный дом бог знает во что ради человека, который даже не был ей за это благодарен.
Ну и конечно, со временем сама эта женщина тоже попала в беду. Брат ее мужа женился. Муж потерял работу. Денег на то, чтобы снимать дом, у нее не стало. Вот тут и пригодились Аннины накопления.
Так все и шло. Иногда в беду попадала маленькая девочка, а иногда совсем взрослая, до Анны доходил об этом слух, и она всегда старалась подыскать им место.
Бродячих собак и кошек Анна всегда держала у себя до тех пор, пока не удавалось подыскать им хозяев. И всегда старалась заранее разузнать, хорошо ли эти люди относятся к животным.
Изо всей этой череды приблудных тварей Анна не нашла в себе сил расстаться только с юным Питером и с веселым крошкой Шариком. Они остались жить в доме вместе с Анной и мисс Матильдой.
Питер был существом совершенно бесполезным: глупый, дурной, избалованный, трусливый пес. Смех один бы смотреть, как он носится взад-вперед по двору, лает и бросается на стену, когда снаружи оказывается какая-нибудь другая собака, но стоило этой собаке, пусть даже самой крошечной, оказаться по эту сторону забора и бросить на Питера один-единственный взгляд, и Питер тут же бросался со всех ног к Анне и прятался у нее под юбками.
Когда Питера оставляли на первом этаже одного, он принимался выть. «Я совсем один!» — горестно заливался он, и тогда Анне приходилось спускаться вниз и забирать его с собой. Однажды, когда Анна провела несколько дней в доме неподалеку, ей пришлось всю дорогу до этого дома тащить Питера на руках, потому что Питер буквально ошалел от страха, едва оказался на улице. Питер был псина не маленькая, и вот он сидел на крылечке и заливался воем, пока Анна не взяла его на руки, и тащила его на себе всю дорогу. Он был трус, этот Питер, но глаза у него были такие добрые и такие умильные, и красивая голова, как у колли, а шерсть у него была очень плотная, белая и совершенно роскошная, когда ее вымоешь с мылом. А еще Питер никогда не пытался сбежать, и смотрел на тебя своими очаровательными глазами, и любил, когда ему расчесывают шерсть, и забывал тебя, когда ты уходишь надолго, и лаял, едва заслышав самый отдаленный шум.
Его подбросили во двор совсем крошечным щенком, вот и все, что было известно о его происхождении. Добрая Анна души в нем не чаяла и баловала его, как всякая добрая немецкая мать будет баловать собственного сына.
У крошки Шарика характер был совсем другой. Это был маленький такой живчик, которого как будто сшили из обрезков от других собак, весь такой пушистый, серый, и он все время норовил подскочить на метр от пола или перепрыгнуть через этого глупого увальня Питера, и тут же — обратно, но уже под ним, или врезаться на всем скаку в жирную, важную, слепую, сонную Малышку, и тут же унестись бог знает куда за пробежавшей по улице кошкой.
Шарик был милый и веселый маленький песик. Анне он тоже очень нравился, но она никогда не любила его так сильно, как любила трусливого и глупого юного красавчика Питера.
Малышка осталась Анне от прошлой жизни и прочными узами связывала ее с симпатиями прожитых дней. Питер был испорченный, смазливый молодой человек средних лет ее жизни, а Шарик всегда казался ей чем-то вроде игрушки. Анне он нравился, но никогда не затрагивал в ее душе потаенных струн. Шарик просто как-то сам собой приблудился к дому, а потом, когда не получилось в относительно короткие сроки найти ему подходящих хозяев, он просто остался, и все.
У них на кухне сложилась настоящая счастливая семейка, добрая Анна, и Салли, и старенькая Малышка, и молодой олух Питер, и веселый крошка Шарик.
Попугай ушел из Анниной жизни. Она никогда его по-настоящему не любила, и теперь регулярно забывала даже спросить про него, даже когда сама приходила в гости к Дрейтенам.
Миссис Дрейтен была ее подруга, и Анна регулярно ходила к ней в гости по воскресеньям. Миссис Дрейтен, в отличие от вдовы миссис Лентман, никогда не давала ей советов, потому что миссис Дрейтен была от природы женщина мягкая, податливая и вялая, и ей никогда не хотелось влиять на других людей или руководить ими. Но эти две усталые работящие немецкие женщины могли погоревать вдвоем о том, как устроен этот мир, как все печально и какими неправедными путями все в нем происходит. В чем, в чем, а в страданиях миссис Дрейтен разбиралась прекрасно.
