Ну а Фанни, что делала и думала все это время она? И каково было ее мнение о приезжих? Не многие восемнадцатилетние девицы так мало склонны высказывать свое мнение, как Фанни. Сдержанно, лишь изредка имея собеседника, она отдавала дань восхищения красоте мисс Крофорд; но, по-прежнему находя мистера Крофорда весьма некрасивым, хотя кузины постоянно утверждали обратное, об нем вовсе не упоминала. Интерес, который возбуждала она сама, был такого свойства:
— Я уже начинаю понимать вас всех, кроме мисс Прайс, — сказала мисс Крофорд, прогуливаясь с братьями Бертрам. — Скажите на милость, она выезжает или не выезжает?.. Я в недоумении… Она вместе со всеми вами обедала у викария, значит, похоже, она выезжает, и однако ж, она так неразговорчива, что трудно этому поверить.
Эдмунд, к которому прежде всего были обращены эти слова, ответил:
— Я, кажется, представляю, что вы имеете в виду… но не берусь ответить на ваш вопрос. Моя кузина уже не ребенок. По годам и здравому смыслу она взрослая, но выезжает или не выезжает — это выше моего понимания.
— И однако же, в этом очень просто разобраться. Различие столь велико. Манера поведения, а также внешний вид обычно совсем разные. До этого случая мне и в голову не приходило, будто можно ошибиться, выезжает девушка или нет. Если девушка не выезжает, она всегда определенным образом одета, носит, например, скромный капор, кажется очень застенчивой и никогда слова не вымолвит. Можете улыбаться, но, уверяю вас, это так, и так и следует, хотя, случается, в этом чересчур усердствуют. Девушке положено быть тихой и скромной. Самая нежелательная сторона в этом, что, когда девушку вводят в общество, ее поведение часто меняется слишком резко. Иные в самое короткое время переходят от робости к полной ее противоположности — к самонадеянности! Вот в чем недостаток нынешнего порядка вещей. Неприятно видеть девушку восемнадцати, девятнадцати лет, которая так внезапно переменилась, особливо если вы видели ее год назад, когда она едва решалась заговорить. Мистер Бертрам, уж вам-то наверно приходилось иной раз наблюдать такое.
— Разумеется, приходилось. Но едва ли это справедливо. Я вижу, что у вас на уме. Вы подшучиваете надо мною и мисс Андерсон.
— Ни в коем случае. Мисс Андерсон! Я не понимаю, о ком или о чем вы говорите. Я в полном неведении. Но я с величайшим удовольствием стану над вами подшучивать, если вы объясните, о чем речь.
— О, как же ловко вы всё разыграли, но меня не так-то легко провести. Когда вы описывали изменившуюся молодую особу, у вас перед глазами уж наверно была мисс Андерсон. Вы слишком точно ее нарисовали, я не ошибся. Все было именно так. Андерсоны с Бейкер-стрит. Мы как раз вчера о них говорили. Эдмунд, ты ведь слышал, я упоминал Чарлза Андерсона. Как раз тот случай, о котором рассказала сия молодая особа. Когда Андерсон впервые представил меня своему семейству, тому года два, его сестра не выезжала и мне не удавалось втянуть ее в беседу. Однажды утром я просидел там час, дожидаясь Андерсона, в комнате была единственно эта девица да еще маленькая девочка, а может две — гувернантка то ли хворала, то ли отлучилась, маменька же всякую минуту появлялась и исчезала с деловыми письмами; и мне никак не удавалось удостоиться от молодой девицы ни словечка, ни взгляда, никакого подобающего ответа, она поджала губки и отворотилась от меня, да с каким видом! С того дня я не видел ее год. Она стала выезжать. Я встретил ее у миссис Холфорд — и не узнал. Она подошла ко мне, сказала, что мы знакомы, и так пристально на меня глядела, что я совсем смешался, а она знай себе щебечет и смеется, я уж просто не знал, куда деваться. Я чувствовал, что становлюсь всеобщим посмешищем… а мисс Крофорд, без сомнения, слышала эту историю.
— Прелестная история, и столь правдивая, что, осмелюсь сказать, она не к чести мисс Андерсон. Это слишком распространенный недостаток. Маменьки, конечно, еще не совсем верно направляют своих дочерей. Не знаю, в чем состоит их ошибка. Не решусь советовать, как ее избежать, но я, безусловно, вижу, что они часто ошибаются.
— Те, кто своим поведением показывает, как женщине следует себя вести, весьма способствуют исправлению этой ошибки, — галантно заметил мистер Бертрам.
— В чем состоит ошибка, достаточно ясно, — сказал не столь обходительный Эдмунд, — эти девицы плохо воспитаны. Им с самого начала внушили неверные понятия. Их поступки всегда вызываются тщеславием — ни до того, как они начинают появляться на людях, ни после в их поведении нет истинной скромности.
— Ну, не знаю, — нерешительно ответила мисс Крофорд. — Нет, я не могу с вами согласиться. Право же, это далеко не самое важное. Куда хуже, когда девушки, которые еще не выезжают, держатся так же высокомерно и осмеливаются вести себя так же, как если бы выезжали, а я такое видела. Вот это хуже некуда, вовсе отвратительно!
— Да, это и вправду никуда не годится, — сказал мистер Бертрам. — Это сбивает с толку, не знаешь, как себя вести. Плотно облегающий голову капор и эдакий смиренный вид, которые вы так хорошо описали, куда уж верней — сразу говорят, чего тут ждать; а из-за их отсутствия я в прошлом году попал в пренеприятную историю. Прошлым сентябрем, только воротясь из Вест-Индии, я на неделю поехал в Рамсгит с приятелем, со Снидом, я уже упоминал о нем при тебе, Эдмунд. Там были его отец и мать и сестры, все новые для меня лица. Когда мы приехали, их не было дома; мы отправились на поиски и нашли их на пристани. Миссис Снид была там с двумя дочерьми и кое с кем из знакомых. Я, как положено, поклонился, и, поскольку миссис Снид была окружена мужчинами, присоединился к одной из ее дочерей, сопровождал ее всю дорогу домой и всячески старался ее занять; молодая девица держалась вполне непринужденно и говорила столь же охотно, как слушала. У меня и в мыслях не было, будто я веду себя не так, как положено. По виду сестры ничем не отличались друг от друга: обе хорошо одеты, с вуалями и зонтиками, как и все другие девицы; но после оказалось, что все свое внимание я уделил младшей сестре, которая не выезжала, и этим чрезвычайно обидел старшую. В ближайшие полгода мисс Огасту еще не следовало замечать, и, я думаю, мисс Снид никогда мне этого не простила.
— Да, и правда нехорошо. Бедная мисс Снид! Хотя у меня и нет младшей сестры, я ей сочувствую. Как это должно быть досадно, когда тебя раньше времени перестают замечать. Но тут во всем виновата маменька. Мисс Огасту должна была сопровождать гувернантка. Подобная половинчатость никогда не приводит ни к чему хорошему. Но теперь удовлетворите мое любопытство насчет мисс Прайс. Она выезжает на балы? А на обедах бывает всюду, не только у моей сестры?
— Нет, — отвечал Эдмунд, — не думаю, чтоб она хоть раз была на балу. Моя матушка редко ездит в гости, обедает единственно у миссис Грант, более ни у кого, и Фанни остается дома с нею.
— О, тогда все ясно. Мисс Прайс не выезжает.
Мистер Бертрам отправился в …. и мисс Крофорд была готова ощутить величайшую пустоту в обществе, образованном двумя их семействами, и даже скучать по нему во время их встреч, которые в последнее время происходили чуть не всякий день; и когда вскоре после его отъезда они все вместе обедали в Мэнсфилд-парке, она заняла свое излюбленное место неподалеку от конца стола, уверенная, что смена хозяина заставит ее почувствовать весьма печальную перемену. Она не сомневалась, что обед пройдет прескучно. Не в пример брату, Эдмунд не найдет тем для беседы. Супом станут обносить при унылом молчании, вино пить без всяких улыбок и милого вздора, дичину резать без сопровождения хотя бы одного-единственного рассказа о том, как вкусна была оленья нога в прошлый раз, или занимательной истории «об одном моем друге». Ей придется искать развлеченье в том, что происходит в другом конце стола, или, наблюдая за мистером Рашуотом, который теперь появился в Мансфилде, впервые после приезда Крофордов. Он гостил в соседнем графстве у приятеля, у которого недавно на новый манер переустроили парк, и воротился полный мыслями об этом, снедаемый жаждой переустроить и свою усадьбу таким же манером; и хотя ничего толком рассказать не мог, говорил единственно о таком переустройстве. Это уже обсуждали в гостиной и теперь возобновили разговор в столовой. Было очевидно, что мистер Рашуот желал заинтересовать этим всего более мисс Бертрам и узнать ее мнение; и хотя ее поведение говорило скорее не о том, что она сколько-нибудь стремится пойти ему навстречу, но о том, что она сознает свое превосходство над ним, упоминание Созертон-корта и связанных с ним планов наполняло ее ощущением довольства и не позволяло вести себя совсем уж нелюбезно.
— Я бы хотел, чтобы вы увидели Комптон, — говорил он, — это само совершенство! Никогда в жизни не видел, чтобы усадьба так изменилась. Я сказал Смиту, что не понимаю, где я нахожусь. Такого красивого подъезда к дому не сыщешь во всей Англии. Дом открывается взгляду в совершенно неожиданном повороте. Право слово, приехав вчера в Созертон, я вдруг увидел, что он похож на тюрьму, на самую что ни на есть мрачную тюрьму.
