– Мистер Фиппс тоже работал в отеле, прежде чем заняться театром, – жизнерадостно объяснила Динти. – Он знал много служащих, которые ничего не скопили. И надеется, что вы не такой.
Оскар Фричи покивал, гордый своей бережливостью.
– Да, верно. Многие не откладывают ни цента.
– Но вы-то копите?
– Я-то – да. А что?
– Да так, ничего. Судорога.
– И у вас бывают? – заинтересовался Фричи, глядя на Простака.
– Ногу свело. Не желаете бокальчик шампанского?
– Неплохая мысль. Знаете, вы, театральные, ужасно мне нравитесь! С вами так приятно!
– Еще?
– А я вас не обкрадываю?
– Ну что вы! Ни чуточки.
Оскар выпил еще шампанского.
– Да, сэр, я всегда говорил, театральные – чудо, а не люди, – заливался он. – Не задаются. Знаете… С ними так… уютно. Наверное, поэтому мне всегда нравился… э… шоу-бизнес.
– Да, с шоу-бизнесом не сравнится ничто, – поддакнула Динти. – Помните ту песню?
– Еще бы! Могу ее спеть.
– Давайте!
– Ну не прямо сейчас. В другой раз как-нибудь.
– В любое время, когда вам захочется. – Простак заметил еще одну пушинку и деловито снял ее. А заодно, раз уж его рука так удобно поднялась, похлопал Оскара по плечу.
– А?
– Да-да?
– Нет, ничего.
Простак никак не мог набраться храбрости. Оскар, озадаченно нахмурившись, смотрел на него.
– Нет, а в чем дело?
Динти рванулась в брешь. Женщины всегда отважнее мужчин.
– Я знаю, мистер Фричи, что хотел вам сказать мистер Фиппс. У него есть предложение.
– Вот как?
– Он хочет подарить вам шанс. Вложите деньги в его спектакль. Премьера была сегодня вечером. Спектакль наверняка принесет огромную прибыль.
– Вложить деньги?
– Вот именно! – очнулся Простак, когда ему расчистили дорогу. – Ну да, дорогуша! Вам стоит сказать только слово, и вы получите свой куш!
Фричи почесал левую бровь. Предложение привлекало его, но, как часто бывает в подобных случаях, он малость трусил. Случись Шекспиру войти в комнату с другом, он сказал бы этому самому другу: «Не смотри туда, но тот малый в роговых очках, вон там, даст тебе некоторое представление о том, к чему я клонил, когда писал о кошке из пословицы».
– О-о… ну… э… – бормотал Фричи.
Динти поднасела:
– Слушайте, мистер Фричи! Возможность ведь великолепная! Вы смотрели сегодня шоу?
– Нет.
– Превосходнейший спектакль! А станет еще лучше. Сегодня героя все-таки дублер играл.
– Сами понимаете, что это значит, – вступил Простак. – Прежде чем я повезу спектакль в Нью-Йорк, я раздобуду настоящую звезду. Знаменитость!
– Может, даже Мориса Эванса, – подсказала Динти.
– Или Лантса, – подхватил Простак.
– Да, Лантс совсем неплох, – согласилась Динти. – А то и Кларка Гейбла.
– Да, Гейбл, пожалуй, подойдет, – уступил Простак.
– В общем, кого-нибудь знаменитого, – подытожила Динти.
– Да, очень знаменитого, – подтвердил Простак.
Динти вцепилась Фричи в лацкан пиджака и стала его крутить.
– Мистер Фиппс расскажет вам, мистер Фричи, до чего это блестящая пьеса. Настоящее чудо! Он выкупил ее у партнеров, и теперь она принадлежит ему вся целиком.
– Со всеми потрохами, – прибавил Простак.
– Да, со всеми. Вот он, ваш шанс! Шанс всей вашей жизни!
– Звучит недурно, – признал Оскар. – Но с другой стороны…
– До чего ж поразительное совпадение, – проговорил Простак, смахивая очередную пушинку. – Именно эти слова произнес и я, когда мне предложили долю в спектакле. Готов признаться, что и я колебался вначале. Так, слегка. Всегда следует проявлять осмотрительность. Но как только мне рассказали сюжет…
– На редкость занимательный! – вскричала Динти.
– Вот именно, – согласился и Простак, – на редкость! Я сразу понял: сюжет сногсшибательный. А значит, и спектакль ждет сногсшибательный успех. Там есть и священник, и раввин, они ведут диалог, то один что-то скажет, то другой, слова так и летают. Один субъект убивает другого, но только это не он на самом деле убивает, а брат. И так далее и тому подобное. То один говорит, то другой, слова так и летают, и вы переноситесь в Гонконг. Вместо эпизода в кабаре – роскошная сцена. Просто блеск! Курильня опиума. Туда входит священник, только он теперь миссионер, и хочет ее закрыть, а герой кричит на него, возмущается и так далее и тому подобное. А героине станут больше сочувствовать, потому что мы вставим в пьесу ребенка. Потом, в последнем акте, все они попадают на небо и надевают крылья. Есть неплохая роль для Бога. Ничего подобного не бывало! Грандиознейший будет спектакль! Хит! Так как насчет доли?
Оскар, проделав все возможное с левой бровью, переключился на правую и стал ее почесывать. Было очевидно, что он поддается. Да и кто бы не поддался красноречию Простака?
– Заняться театральным бизнесом? – раздумчиво выговорил он. – А что, забавно.
– Еще бы! Сплошной смех! – кинулась убеждать Динти. – Вы и представления не имеете, до чего это весело!
– А много надо денег?
– Сущие пустяки, – заверил Простак. – Можете получить двадцать пять процентов спектакля всего за тридцать тысяч долларов.
– За тридцать?
– За двадцать пять.
– За двадцать пять?
– За двадцать.
– За двадцать?
– Ладно, за пятнадцать. Или, скажем, за десять.
– Но это уже, мистер Фричи, самая нижняя граница, – вклинилась Динти, ласково теребя его лацкан.
Оскар поскреб подбородок.
– Н-да, большие деньги…
– Да что вы! Это, считайте, задаром. Только решать нужно с лету! Ведь за долей охотится масса народу. Таков уж, понимаете ли, шоу-бизнес. Решать с лету!
– Абсолютно, – подтвердил Простак. – Р-раз – и готово. Тот, кто решает на бегу, уходит с добычей. Да что там, был у нас один знакомый, который мог бы купить долю в «Мышьяке», но не думал на бегу. Вот и полюбуйтесь на него теперь. Стоит в очередях за бесплатным супом. Таков уж шоу-бизнес.
Почесывать Оскару Фричи было больше нечего, и он пустился по второму кругу.
– Прямо… прямо… не знаю, что и сказать. Мне, конечно, в последнее время поднадоел отель…
– Еще бы! – сочувственно подхватила Динти. – Не того вы калибра человек, чтобы засесть в отеле на всю жизнь. Посмотрите хоть на мистера Фиппса.
Оскар посмотрел.
– Он бросил отель – и где он сейчас?
– А-ах! – воскликнул Простак, широко взмахнув рукой и опрокинув бокал гостя.
Оскар спохватился, что еще не чесал кончик носа, и поспешил наверстать упущенное.
– Я б с радостью ушел из отеля. Выложил Хемингуэю все, что я о нем думаю.
– Вот это боевой дух! – одобрила Динти. – За чем же дело?
– Побаиваюсь.
– Другого шанса вам не подвернется. Сами потом пожалеете, что упустили.
– Да уж, – с чувством подтвердил Простак. – Могу себе представить. Когда вы вспомните о колоссальной, но упущенной возможности, вас переполнят самые горькие сожаления.
– Сгрызет раскаяние, – подхватила Динти.
– До самых косточек проест. Один скелет останется.
Оскар дрогнул. Кому понравится мысль, что остаток жизни ему суждено провести в тщетных сожалениях, грустя об упущенном?
– Н-да, тут требуется помозговать…
– Думайте на бегу!
– Пьеса, говорите, хорошая?
– Грандиозная!
Оскар опять принялся за левое ухо. Линия обороны трещала по всем швам.
– До смерти мне охота выложить кое-что этому надутому задавале, – сообщил Фричи своей бессмертной душе.
– Пиши расписку, – бросил Простак Динти.
– О’кей, босс.
– Погодите! – взмолился Фричи. – Минуточку!
– В шоу-бизнесе ждать нельзя! Или даете нам чек, или все отменяется. Даете?
– Но я ж еще не сказал, что согласен.
Динти улыбнулась самой ослепительной улыбкой. В ее манере проскользнуло что-то материнское. Так и чудилось, что, не будь она занята написанием расписки, погладила бы Оскара по голове.
– Вы только подумайте, мистер Фричи. Если заключите сделку, то сегодня же сможете пойти к мистеру Хемингуэю и выложить ему все.
– Он уже в постели.
– Так вытащите его!
Оскар призадумался – а что, заманчивая мыслишка!
– Наверное, он вас беспощадно эксплуатирует?
– По двенадцать часов в день.
– Ой, ужас какой!
– Чудовищно! – подпел Простак. – А в театре вам совсем не придется работать. Сплошное развлечение. Мы – как одна счастливая семья. К тому же, – добавил он, – кто сказал, что мы должны ограничиться одним спектаклем? Поставим еще много других, когда этот с оглушительным успехом пройдет по стране. Да что там, мы станем крупнейшими продюсерами. Всяких разных шоу… Давайте, я открою? – предложил Простак, ухватив чековую книжку, которую вытянул почти незаметно из кармана Оскара.
– Нет-нет. Я сам.
– Вот вам чернила. А вот ручка тети садовника. Чек выписывайте на меня, на Сирила Фиппса. С-и-р-и-л…
– А как ваше имя, мистер Фричи? – спросила Динти. – Как оно пишется?
– Оскар Фричи. Ф-р-и-ч-и. Но я еще не решил окончательно…
