— Вы только поглядите на это море голов! Собор Святого Петра вмещает восемьдесят тысяч человек! Убежден, что сегодня сюда втиснулось тысяч на десять больше. При этом в середине оставлен широкий проход для торжественного внесения портшеза Его святейшества. Свиту его составляют все кардиналы курии. Стоит назвать лишь такие известные имена, как Гаспарри, Гранито ди Бельмонте, Пачелли, Маркетти. Имена архиепископов и епископов даже не называют. Ибо их сто восемнадцать. Ну, что вы скажете об этом великолепном зрелище, месье?
— Великолепное зрелище! — вторит ему Бугугорт.
— А каково у вас-то на душе, почтеннейший! Вы еще ребенком были близко знакомы с семейством Субиру. Своими глазами видели их бедность, их нищету. О, вы наверняка все это помните, ибо детские впечатления не так легко забываются…
— Да, жили они хуже некуда! — искренне вздыхает старик.
— А теперь — эта роскошь, этот блеск! — воодушевляется разговорчивый господин. — Такого блеска не увидишь нигде на земле. И это через пятьдесят четыре года после смерти! Что значат рядом с Бернадеттой Субиру монарх, президент или диктатор? Всех их смывает волнами времени в глубокую пропасть. И что остается? Лишь имя в пожелтевших фолиантах истории! Взять хотя бы нашего Наполеона Третьего! Нет на земле ничего более тленного и даже смехотворного, чем властитель, лишенный власти и уже не могущий никому причинить зла. Смерть властителя — его окончательное поражение. Правда, судьба великих умов человечества уже немного лучше. Но, говоря по-простому, нет карьеры возвышеннее, чем тернистый путь, ведущий в Рай. Вы со мной согласны, месье Бугугорт?
Старичок и кивает, и качает головой, как бы не решаясь категорически судить об этой проблеме.
Грянули серебряные трубы. Папский портшез проплыл по проходу в сопровождении швейцарской гвардии, папских камергеров и носильщиков в пурпурных одеждах, адвокатов консистории в черном бархате, прелатов папской канцелярии и духовников, опирающихся на длинные, увитые гирляндами посохи. Разговорчивый земляк все объяснил и все показал престарелому садоводу из По. И теперь тот старательно щурится, пытаясь разобраться в этом море впечатлений и впитать их в себя.
Папский престол возвышается в глубине апсиды под «Славой» работы Бернини. По бокам от Папы восседают шестнадцать кардиналов, а на ступенях у его ног рассаживаются папские прелаты. Бугугорту сосед не только называет имена их всех, но и растолковывает смысл торжественной церемонии, которая только теперь начинает медленно разворачиваться. Фигура в черном приближается к престолу Его святейшества, опускается на колени и произносит несколько латинских слов. Это адвокат консистории, который на завершающей стадии вел процесс канонизации Бернадетты Субиру в качестве ее представителя. Процесс этот тянется уже несколько десятилетий, тщательно исследуя все «за» и «против» и подвергаясь безжалостному воздействию времени, которое, словно азотная кислота, отделяет подлинное от мнимого. Среди адвокатов консистории, собравшихся здесь, находится и тот, кто на заседаниях папского трибунала в какой-то мере представлял «противную сторону», то есть скептиков, за что и носит титул «адвокат дьявола». Бернадетта создала «адвокату дьявола» не меньше трудностей, чем некогда прокурору Виталю Дютуру. Еще не будучи захороненной, она спокойно и упорно, как всегда при жизни, опровергала все возможные возражения. С ее телом с самого начала происходили странные вещи. Когда его через четыре дня после смерти понесли для захоронения в склеп церкви Святого Иосифа, то на теле, несмотря на долгую изнурительную болезнь, не было ни малейшего следа тления. Не было также и запаха. У основания ногтей изумленные очевидцы отметили нежно-розовый цвет, как у ногтей ребенка. Спустя тридцать девять лет папский трибунал, рассматривающий дела по канонизации святых, назначил специальную комиссию, которая вскрыла склеп, эксгумировала труп и осмотрела его в присутствии нескольких врачей, включая городского врача из Невера. Девически легкое тело Бернадетты не истлело, даже почти не изменилось. Кожа на лице и руках была белая, ткани мягкие. А рот был слегка приоткрыт, словно она дышала, и были видны два ряда блестящих зубов. Глазные яблоки, прикрытые веками, немного запали. И на лице ясновидицы все еще лежала печать мечтательной отрешенности. Все остальное тело было застывшим и не тронутым тлением, так что неверские монахини, присутствовавшие при осмотре, без труда подняли его и, словно только что усопшую, в полной сохранности положили в новый гроб. Протокол, зафиксировавший осмотр трупа, произвел большую сенсацию. В прессе раздавались голоса, утверждавшие, что эта история с нетленным телом — грубый обман. Мол, труп в свое время, то есть через несколько часов после смерти, искусно набальзамировали и теперь хотят обычную мумию выдать за святые нетленные мощи небесной избранницы. «Адвокат дьявола» тоже прибег к этому аргументу. По его требованию через семнадцать лет после первой комиссии была создана вторая, склеп вновь вскрыт, и неизменившееся тело вновь подвергнуто осмотру. Ни единого признака, подтверждающего то подозрение, не было обнаружено. Это произошло в 1925 году. «Противная сторона» сняла свои возражения. Бернадетту объявили блаженной праведницей.
Прошло еще целых восемь лет, и теперь в глубине апсиды, под «Славой» Бернини, адвокат Бернадетты, успешно доведший процесс до конца по всем инстанциям, смиренно просит Великого Понтифика, чтобы тот причислил Бернадетту к лику святых. Папа отвечает не сам, а через своего доверенного, монсеньера Баччи, сидящего на скамеечке у его ног, полуобернувшись к Пию. Баччи объявляет, что Его светейшество всем сердцем одобряет канонизацию Бернадетты. Но, прежде чем произойдет это торжественное событие, необходимо еще раз обратиться за советом к Божественному Свету. Преклонив колена, все собравшиеся поют литанию святых. Потом Папа дает знак перейти к пению «Veni Creator Spiritus», и голоса священников и мальчиков из Сикстинской капеллы плывут под сводами огромного нефа. После гимна адвокат Бернадетты еще раз повторяет свою просьбу. Монсеньер Баччи поднимается со скамеечки, преклоняет колена перед Его святейшеством и вытягивает перед собой руки со словами:
— Встань, Святой Петр, живой в своем преемнике, и говори! — И, обернувшись к толпе, заполнившей собор, громко возвещает: — Благоговейно слушайте непогрешимое пророчество Святого Петра!
Перед Папой поставили микрофон. Усиленный динамиками по всему периметру собора, звучный голос Пия XI проникает во все уголки собора Святого Петра.
— Мы решаем и объявляем, что покойная Бернадетта Субиру — святая праведница. Мы причисляем ее к лику святых. Мы постановляем, что память этой святой будет ежегодно отмечаться церковным праздником Святой Девы шестнадцатого апреля, в день ее вознесения на Небо!
Это — официальная формула. Едва она произнесена, тысячеголосый хор возносит под своды соборе молитву «Те Deum», поддержанную серебряными звуками труб и басовыми раскатами огромных колоколов. В эту сумятицу звуков вплетается колокольный звон трехсот церквей Рима и бесчисленного множества других колоколов по всей земле, возвещая вечную славу маленькой девочки Бернадетты Субиру с улочки Птит-Фоссе. Одиннадцать часов утра. Папа приступает к главной мессе. Он служит ее на латыни и греческом, дабы подчеркнуть всеохватную универсальность Церкви и этого дня. После Евангелия он читает проповедь. И вновь его звучный бархатный баритон льется из всех динамиков зала. Святых, говорит он, можно сравнить с телескопами астрономов. Благодаря им мы видим звезды, которые простым глазом увидеть нельзя. А благодаря святым мы учимся яснее видеть вечные истины, которые повседневная жизнь скрывает от наших слабых глаз. Папа превозносит душевную чистоту Бернадетты, ее наивность и беззаветное мужество, с каким она защищала истинность своих видений от целого сонма скептиков, насмешников и ненавистников. Не только в благословенных чудесах Лурда, но во всей жизни новоявленной святой заключено неисчерпаемо богатое смыслом послание к людям. Пий говорит и о зловещих голосах, которые слышала Бернадетта во время своих видений. Голоса эти с той поры неисчислимо умножились. Мир полнится ими, и значительная часть человечества подпала под власть зла. Лихорадка бредовых лжеучений грозит ввергнуть человечество в кровавое безумие. И в этой тяжкой борьбе за окончательную победу Добра над Злом не только Лурд стоит как скала, но и сама жизнь Бернадетты Субиру продолжает освещать людям путь в грядущее.
От всего этого круговорота слов, музыки, огней и красок голова старичка Бугугорта начинает предательски клониться набок. Услужливый сосед уже перевел ему проповедь Папы. А праздник все никак не кончается. Кардинал Берде впервые запевает молитву Святой Бернадетте. Вероятно, уже двенадцать часов. Но лишь после часу дня стиснутый густой толпой Бугугорт наконец-то выбирается на воздух.
