Ровесник и близкий друг И. Андрича, поэт и прозаик Милош Црнянский (1893–1977) свою большую рецензию на «Ех Ponto» закончил восторженной фразой: «…несомненно одно: Андрич est arrive (явился — фр.)» Примечательно, что уже тогда Црнянский подчеркнул глубокую связь творчества Андрича с русской поэзией, с русской литературой и культурой вообще.
А крупнейший хорватский писатель Мирослав Крлежа (1893–1981) назвал эти стихи «документом мук и страданий целого поколения».
На сборник «Ех Ponto» в течение двух лет, прошедших до его переиздания в Белграде, появилось свыше двадцати отзывов — больше, чем на какое-либо другое издание тех лет.
Вторую книгу стихов Андрича, «Смятение» (1920), встретили сдержаннее, хотя и она получила немало благожелательных откликов. Тот же М. Богданович прозорливо подчеркивал, что «масштабы таланта Иво Андрича превосходят созданное им до сих пор… Иво Андрич обладает гораздо большей силою, и его ждет роман, а возможно, и драма» (журнал «Светски преглед». Б., 1921, т. I, № 2).
В дальнейшем И. Андрич не разрешал издавать свои стихотворения, и лишь в 1975 году, после смерти писателя, они вновь увидели свет в отдельном издании. Однако всю жизнь он продолжал писать стихи, и они были собраны в книге «Что мне снится и что со мной происходит» (Б., 1976).
«Поэзия, — писал академик Велибор Глигорич (1899–1977), — родила новеллиста, из нее же вырос и романист».
В 1924 году в Белграде вышел первый прозаический сборник Андрича «Рассказы», содержавший девять новелл. Сербская королевская академия отметила эту книгу своей премией (23 февраля 1925 г.), а еще через год Андрича избрали членом-корреспондентом академии. Краткое вступление, предварявшее сборник, четко очерчивало круг интересов автора, находившихся в полном согласии с его тогдашними научными занятиями — в том же 1924 году в университете австрийского города Грац Андрич защитил написанную на немецком языке докторскую диссертацию «Развитие духовной жизни в Боснии в условиях турецкого владычества». «Эти рассказы о турках и о наших, — писал Андрич, — лишь часть (примерно средняя) работы, начатой новеллой „Путь Алии Джерзелеза“ и пока незавершенной». Вне всякого сомнения, замыслы писателя были более значительными, но до второй мировой войны он выпустил еще лишь две книги рассказов (1931, 1936), в каждую из них вошло по шести новелл. Появление этих книг современники считали событием в литературной жизни. Так, откликаясь на сборник 1924 года, известный впоследствии хорватский критик и литературовед Антун Барац (1894–1955), в частности, отмечал, что «когда речь пойдет о непреходящих достижениях нашей новеллистики, в первую очередь назовут Андрича» (журнал «Югословенска нива», Загреб, 1925, т. IX, кн. 1, № 5).
Размышляя о первых двух книгах прозы Андрича, видный поэт и критик Велимир Живоинович — Massuka (1886–1974) писал: «Слияние художника, мыслителя и ученого, в каждом случае высочайшего класса, питаемое богатым и горьким жизненным опытом, принесло ожидаемые плоды…» (журнал «Мисао», Белград, 1931, т. XXXVII, № 1–2).
В 20—30-е годы, состоя на дипломатической службе и продвигаясь на этом поприще, Андрич продолжал работать в архивах Белграда и Сараева, Вены и Парижа, Стамбула и Венеции, знакомился с неизданными материалами, хранившимися в монастырских и университетских архивах Боснии и Герцеговины, Сербии и Хорватии. Главной темой его интересов оставалась Босния, ее культура, прошлое ее народов, их духовное и художественное наследие. Многие сюжеты его рассказов навеяны или непосредственно взяты из уникальных боснийских хроник. В Боснии существовала своя поэзия, своя ученость, но здесь почти не было и быть не могло политической, культурной и литературной традиции в том смысле, в каком ее понимали в Европе. Бок о бок с высоко образованными людьми, знавшими несколько языков и в совершенстве постигшими поэзию и философию Востока, жили нищие, забитые и убогие. Лишь время от времени вспыхивали стремительные и яростные бунты и тут же угасали, подавленные, залитые потоками крови. И все же мечта о свободе освещает своим светом многие произведения созданной на земле Боснии и Герцеговины литературы, которую творили и неведомые православные певцы-крестьяне, и мусульманские ученые дервиши, и осевшие в Боснии испанские евреи, и католические монахи-францисканцы. Андрич воспринял и развил богатейшее, неповторимое и бережно сохраняемое в поколениях духовное наследие Боснии.
Впервые одна из глав «Джерзелез на постоялом дворе» — в журнале «Книжевни юг», Загреб, 1918, т. II, № 3. Полностью — отдельное издание, Б., 1920. По-русски: Иво Андрич. Избранное. М., 1957 (далее — И. Андрич, 1957).
Джерзелез Алия — легендарный герой мусульманского фольклора в Боснии, обладавший данной ему волшебницами-вилами небывалой физической силой. Это — собирательный образ, прототипами которого послужили несколько реально существовавших удальцов, в частности, живший в середине XV века мелкий феодал некий Герз Эляс. В отличие от традиционной фольклорной трактовки образа, Андрич дает преимущественно психологическую его характеристику.
Триптих о Алии Джерзелезе был первым прозаическим произведением Андрича. За два года, прошедших между первым и вторым его изданиями, появилось более десяти положительных рецензий. В одной из них М. Богданович, в частности, писал: «…Иво Андрич опубликовал свою большую вещь: „Путь Алии Джерзелеза“. Его талант проявился здесь в совершенно новом свете… Рассказ представляет не только локальный интерес, как у многих наших новеллистов, но обладает гораздо более широким звучанием… Алия Джерзелез является олицетворением вечной и от Дон Кихота по сей день бесчисленное множество раз описанной борьбы между стремлением человека к высшему идеалу и действительностью, которая это стремление грубо гасит тысячами мелких, глупых и неизбежных обстоятельств. Алия Джерзелез человек необыкновенной закваски… Он раб женской красоты и, ощущая в себе огромную силу и мощь, считает, будто имеет на нее право. В этом заключается трагизм его существования…» (СКГ, Б., 1920, т. I, № 2).
Впервые — СКГ, Б., 1921, т. II, № 8. По-русски — И. Андрич, 1957.
Образ Чоркана (букв. Кривой), безродного босяка, своеобразной достопримечательности Вышеграда, присутствует еще в двух произведениях Андрича. В рассказе «Мила и Прелац» (1936) описана смерть этого героя. В романе «Мост на Дрине» образу Чоркана дана более подробная и углубленная характеристика.
Впервые — сборник «Приповетке» («Рассказы»). Б., 1924. По-русски — И. Андрич, 1957. Рассказ переведен на украинский язык (1973).
Новелла принадлежит к так называемому «францисканскому» циклу. Отношение Андрича к религии в течение всей жизни оставалось последовательным и однозначным. Об этом свидетельствует, в частности, его письмо к давней знакомой, писательнице Зденке Маркович, где он решительно утверждал: «Католицизм — проклятие для стран и народов» (25. IX. 1919). Но его привлекали люди, игравшие важную роль в формировании и сохранении народной культуры в условиях многовекового иноземного гнета. Францисканцы появились в Боснии в 1291 году. В 1514 году было организовано две провинции, в одну из которых — Босна Аргентина, то есть Босния Серебряная, — входили монастыри, основанные на находившихся под османским управлением землях. Наиболее известными и старыми из этих монастырей, о которых неоднократно упоминает Андрич, были Крешево, Фойница, Королевская Сутеска, сумевшие несмотря на частые нападения и разрушения собрать и сберечь памятники письменности, ремесел и культуры.
Среди боснийских францисканцев, в большинстве своем местных уроженцев (неслучайно их называли «мужики-монахи»), встречалось немало поэтов, филологов, историков, ученых, получивших образование в Италии и Австрии. Многие из них активно участвовали в национально-патриотическом движении эпохи. Например, историк и писатель фра Иван Франо Юкич (1818–1857), являясь сторонником создания единого югославянского государства, весной 1840 года вместе с тремя монахами готовил восстание против османской власти, за что был удален орденом за пределы Боснии и Герцеговины.
Русский славист А. Ф. Гильфердинг, посетивший францисканские монастыри Боснии в 1857 году, писал, что «монахи эти еще тесно связаны с народом. Они не забывают, что вышли из его среды», и отмечал, что среди тамошней братии есть люди, которые «своей ученостью и своим нравственным достоинством» явились бы «украшением духовенства и любой стране» (Гильфердинг А. Ф. Собрание сочинений, т. 3. Босния и Герцеговина и Старая Сербия. СПб., 1873).
Примечательно, что после 1882 года, когда в Боснии и Герцеговине утвердились иезуиты, францисканцы вступили с ними в затяжной и постоянно обострявшийся конфликт.
В то же время иностранным путешественникам бросались в глаза «недостаток полезной деятельности» францисканцев, их фанатизм, бесплодность и даже ненужность для окружающего населения их несомненной учености, с течением времени все более приобретавшей схоластический, отвлеченный характер.
