Молодой Уотерс
Скакал на бешеном коне
Уотерс молодой.
Он королеву покорил
Отважною ездой.
Ему вдогонку посмотрел
Старейший из вельмож,
И королеве он сказал:
«Не правда ли, хорош?»
«Да, есть красавцы на земле,
Носящие доспех,
Но как они ни хороши,
Уотерс лучше всех».
Мрачнее тучи стал король
И грозового дня:
«Итак, Уотерс лучше всех,
А значит, и меня?»
В цепях Уотерса везли,
Не дай бог никому.
В цепях Уотерса везли
По городу в тюрьму.
«Не раз по улицам родным
Я ехал на коне,
Но ехать узником в цепях
Не приходилось мне.
Не раз по улицам родным
Я ехал в дождь и град,
Но не боялся я тогда,
Что не вернусь назад».
Стоял Уотерс молодой
У плахи не один:
Качалась рядом колыбель,
Чтоб казнь увидел сын.
И горько плакала жена
Под похоронный звон,
И по приказу короля
Уотерс был казнен.
Прощай, прекрасная Энни моя,
Мне нищая жизнь надоела.
Заморскую леди просватал я,
Теперь за свадьбою дело.
Но кто нам сварит свадебный эль,
Свадебный хлеб испечет
И юной невесте из дальних земель
Окажет достойный почет?»
«Верная Энни сварит вам эль,
Свадебный хлеб испечет,
И юной невесте из дальних земель
Окажет достойный почет».
Она ждала девяносто дней,
Ждала в слезах и в горе,
И наконец сказали ей,
Что парус виден в море.
За руку сына она вела,
Несла на руке другого.
На башню высокую взошла
И вдаль глядела сурово.
«Пойдем, пойдем, наша добрая мать,
Пойдем скорее с башни.
Здесь очень холодно стоять
И за тебя нам страшно».
Она достала хлеб из печи,
В ковш нацедила мед,
Связала вместе все ключи
И стала у ворот.
«Совет да любовь жениху-молодцу,
Красавице невесте.
Счастливо им пойти к венцу
И жить в своем поместье».
Она на пиру носила снедь,
Но медлила в углу,
Чтоб полотенцем глаза отереть
И вновь идти к столу.
Окончен пир, и шум затих.
Легли ночные тени.
В опочивальню молодых
Свела прекрасная Энни.
Потом она арфу взяла со стены:
Пусть музыка звучит.
Но чуть рукой коснулась струны,
Заплакала навзрыд.
«О будь я дикой кошкой большой
И крысами — сыновья,
Моих сыновей в трущобе сырой
Прикончила бы я.
О будь я гончей собакой лихой
И зайцами — сыновья,
Моих сыновей в чащобе сырой
Прикончила бы я».
Невеста сказала: «Кто там поет?
Пойду загляну туда.
Тому, кто поет, заснуть не дает
Какая-то беда.
Скажи, отчего твоя песня грустна,
Как зимние хмурые дни?
В подвале лопнула бочка вина?
Тесто ушло из квашни?»
«Не вылилось из бочки вино,
Не уходило тесто.
С милым расстаться мне суждено,
Другая — его невеста».
«Скажи мне имя отца твоего,
Лицо твое странно знакомо».
«Рыцарем Чайки звали его,
Он за море уехал из дома».
«Я долго, сестра, этой встречи ждала
И счастье верну тебе смело.
Я мужу один поцелуй отдала,
А сердце отдать не успела.
Я флот нагрузила в заморской земле,
Парусов белокрылую стаю.
Домой я вернусь на одном корабле,
А восемь тебе оставляю».
Девица села у ворот
Развеять грусть-тоску,
И видит — юноша идет
По желтому песку.
«Куда собрался, милый друг?
Должно быть, путь далек,
Коли не смотришь ты вокруг
И не жалеешь ног».
Он обернулся на ходу
И так ответил ей:
«К другой девице я иду,
Она тебя милей».
«Так, значит, летом на лугу
Ты лгал мне нежным взглядом?
А если я тебе солгу
Под снегом и под градом?»
«Когда и ты полюбишь вновь,
Простишь мою вину.
Нашел я новую любовь,
Ее не обману».
«Ах, неужто, Джон, до конца времен
Твоей не буду снова?
Неужто вправду ты влюблен
И мне искать другого?»
Он в первом городе купил
Дешевый перстенек
И ей на память подарил,
Безжалостен и строг.
«Ах, неужто, Джон, до конца времен
Твоей не буду снова?
Неужто вправду ты влюблен
И мне искать другого?»
Купил он в городе втором
Перчатки и меха
И ей велел искать добром
Другого жениха.
А в третьем городе он был
Приветлив, как всегда,
И снова так ее любил,
Как в прежние года.
Он подарил ей кошелек
И свадебное платье.
К себе девицу он привлек
И заключил в объятья.
Цыгане к замку пришли всемером.
Как странно они запели!
Так песня жгла, так нежна была,
Что встала графиня с постели.
Она к цыганам сошла во двор
Под бубна глухие удары.
Цыгане прельстились ее красотой
И сотворили чары.
Ей дали цыгане съесть имбиря,
Ореха мускатного дали,
Взамен семь перстней графиня дала,
Каких они ввек не видали.
Вернулся граф к любимой жене
Верхом и в доспехе бранном,
Но верный слуга ему сказал:
«Графиня ушла с цыганом».
«Седлайте живей гнедого коня,
Гнедой вороного обскачет.
Еще до заката узнаю я,
Где леди бездомная плачет».
«Поедем домой, любовь моя,
Вдвоем по горному склону.
Я на мече моем клянусь,
Что пальцем тебя не трону».
«Мы вместе ездили через поток,
И в замке была я хозяйкой,
А нынче поток перейду я вброд
С цыганской бродячей шайкой.
Мы в мягкой постели спали вдвоем,
Верны супружеской чести,
А нынче я в углу на золе
Засну с цыганами вместе.
По замку в сапожках ходила я
Из тонкой кожи испанской;
По вереску в грубых башмаках
Пойду я с ватагой цыганской.
Но любит меня мой Джонни-цыган,
И я люблю его тоже,
И мне один его поцелуй
Всех замков в мире дороже».
Проснись, лорд Дуглас, вставай скорей,
Доспехи надеть спеши.
Пусть люди не скажут, что наша дочь
Венчалась в ночной тиши,
Проснитесь скорее, мои сыновья,
Спешите доспехи надеть,
И в оба глядите за младшей сестрой,
За старшей поздно глядеть».
Она скакала на белом коне,
На сером в яблоках — он,
И рог висел у него на боку,
И быстро темнел небосклон.
Лорд Вильям на миг обернулся в седле,
Повел глазами вокруг
И видит — семь братьев на резвых конях
Вдогонку спешат через луг.
«О леди Маргарет, наземь сойдем,
Коней подержи в поводу,
А я обнажу мой острый меч
И братьев твоих подожду».
Она не давала воли слезам,
Но видела, стоя вдали,
Как семь ее братьев и старый отец
Один за другим полегли.
«Лорд Вильям, сдержи хоть один удар
Ради отцовских седин.
Я много друзей могла бы найти,
Отец у меня один».
Она достала белый платок
Голландского полотна
И осушила раны отца,
Что были краснее вина.
«О леди, теперь навсегда выбирай,
Остаться иль сесть на коня».
«Я еду, лорд Вильям, я еду с тобой,
Нет больше родных у меня».
Она скакала на белом коне,
На сером в яблоках — он,
И рог висел у него на боку,
И грозно темнел небосклон.
Все медленней ехал он вперед,
А в небе луна взошла.
Он леди Маргарет возле реки
Помог сойти с седла.
Они наклонились к прозрачной воде,
Они отразились в волнах.
Но волны реки окрасила кровь,
И в леди вселился страх.
«Ты ранен, лорд Вильям, — сказала она, —
Ты ранен, и быть беде».
«Не бойся, леди, то алый плащ
Отразился в светлой воде».
Они подвигались вперед, вперед
При бледном свете луны,
Покуда не сошли с коней
У замковой стены.
«Вставай, вставай, о леди-мать,
Вставай и двери открой!
Мою подругу, мою любовь
Я нынче привез домой.
Пошире нам стели постель,
Стели повыше нам,
И утром долго меня не буди,
Пока не проснусь я сам».
Он в замке встретил последнюю ночь,
Она — последний восход.
Пусть всем возлюбленным на земле
Больше, чем им, повезет.
Она лежит в сырой земле
Рядом с любимым своим.
Алая роза растет над ней,
Алый шиповник — над ним.
Шиповник и роза цветут весной,
Сплетаются над могилой
И говорят, что верный друг
Навеки верен милой.
