— Чего вам здесь нужно? — закричал Моррис.
— Ничего, — еле слышно сказал Фрэнк. — Я просто спал в подвале. Я ничего плохого не хотел сделать.
— Это вы воровали у меня молоко и булочки?
— Да, — признался Фрэнк. — Я был голоден.
— Почему вы не попросили у меня?
Фрэнк встал.
— До меня никому нет дела. Работы я найти не смог. Я истратил все, что у меня было, до последнего цента. А в такую погоду это пальтишко не греет. Ноги у меня все время мокрые от снега и дождя, и меня все время знобит. И спать мне негде. Вот поэтому я сюда и забрался.
— Вы больше не живете у своей сестры?
— Нет у меня никакой сестры. Я вам соврал. Никого у меня нет.
— Зачем же вы говорили, что у вас есть сестра?
— Я не хотел, чтобы вы считали меня бродягой.
Моррис молча смотрел на Фрэнка.
— Вы когда-нибудь сидели в тюрьме?
— Никогда, клянусь Христом!
— А как вы попали ко мне в подвал?
— Случайно. Как-то я шел мимо и увидел дверь, попробовал, а она незаперта, ну, я и стал забираться сюда, после того, как вы закрывали лавку. А утром, когда привозили молоко и булки, я выходил и брал себе чуть-чуть, чтобы поесть. Больше я целый день ничего не ел. А когда вы спускались вниз и занимались покупателями, или принимали товар, я выносил под пальто пустую бутылку и потом ее выбрасывал. Вот и все. Сегодня я не выдержал и пробрался сюда еще до того, как вы ушли из лавки, потому что очень холодно, а я простудился и не очень хорошо себя чувствую.
— Как вы можете спать в таком подвале?
— Мне приходилось спать в местах и похуже этого.
— А сейчас вы голодны?
— Я всегда голоден.
— Поднимитесь наверх.
Моррис со своим топориком стал подниматься по лестнице. Фрэнк шумно высморкался в мокрый носовой платок и последовал за ним.
Моррис зажег в лавке свет, приготовил два сэндвича с ливерной колбасой и горчицей и подогрел в кастрюле остатки бобового супа. Фрэнк сел за стол прямо в пальто, положив шляпу на пол у своих ног. Ел он жадно, и когда подносил ложку ко рту, руки у него тряслись. Бакалейщику это было неприятно, и пока Фрэнк ел, Моррис старался не смотреть на него.
Фрэнк уже заканчивал ужин и пил кофе с булочками, когда сверху спустилась Ида в халате и домашних туфлях.
— Что случилось? — испугалась она, увидев Фрэнка.
— Он голоден, — сказал Моррис.
Она сразу же догадалась, в чем дело.
— Это он воровал молоко!
— Он был голоден, — объяснил Моррис. — Он спал у нас в подвале.
— Я помирал с голоду, — сказал Фрэнк.
— Почему вы не искали работу? — спросила Ида.
— Я всюду искал, но не нашел.
Помолчав, Ида сказала:
— Когда поужинаете, будьте любезны, поищите себе какое-нибудь другое место.
Она повернулась к мужу.
— Моррис, скажи ему, чтобы он поискал другое место. Мы люди бедные.
— Это он знает.
— Я уйду, — сказал Фрэнк, — раз вы хотите, чтобы я ушел.
— Сейчас уже поздно, — сказал Моррис. — Что ому, всю ночь гулять по улицам?
— Я не хочу, чтобы он был здесь, — сурово сказала Ида.
— А куда он пойдет?
Фрэнк поставил чашку на блюдечко и с интересом слушал.
— Это не мое дело, — сказала Ида.
— Не беспокойтесь, — вставил Фрэнк. — Через десять минут я уйду. У вас не найдется сигареты?
Бакалейщик открыл буфет и достал смятую пачку сигарет.
— Они лежалые, — сказал он, как бы извиняясь.
— Неважно.
Фрэнк прикурил и с удовольствием затянулся сигаретой.
— Я скоро уйду, — повторил он, обращаясь к Иде.
— Не надо мне всяких неприятностей, — сказала Ида.
— Никаких неприятностей от меня не будет, — сказал Фрэнк. — Может, я и выгляжу, как бродяга, в этом-то пальто, но только я не бродяга. Всю жизнь я жил среди хороших людей.
— Пусть он спит эту ночь вот здесь, на кушетке, — сказал Моррис.
— Нет, лучше дай ему доллар, и пусть убирается, куда хочет.
— Я могу переночевать и в подвале, — вставил Фрэнк.
— Там сыро. И еще крысы.
— Если вы мне разрешите остаться на ночь, я обещаю, что рано утром уйду. Можете меня не бояться. Я не жулик.
— Вы можете спать на кушетке, — сказал Моррис.
— Моррис, ты с ума сошел! — взвизгнула Ида.
— Я это вам отработаю, — сказал Фрэнк. — Все, что я вам должен, я заплачу. До последнего цента. И я сделаю все, что вы попросите.
— Посмотрим, — сказал Моррис.
— Нет! — стояла на своем Ида.
Но Моррис победил, и они поднялись наверх, оставив Фрэнка спать на кушетке. Перед тем, как уйти, бакалейщик включил обогреватель.
— Он обчистит нам всю лавку, — зловеще сказала Ида.
— Где у него грузовик? — улыбаясь, спросил Моррис. — Бедный парень, — добавил он серьезно, — мне его жаль.
Они легли. Ида спала плохо, и ей снилось что-то страшное. Через некоторое время она проснулась и села на кровати, прислушиваясь, нет ли в доме каких-нибудь угрожающих звуков: Фрэнк пакует их бакалею в большие мешки, чтобы украсть. Но все было тихо. Ей представлялось, что утром она спускается в лавку, а в лавке ничего нет — все украдено, и полки пустые, как гнезда улетевших птиц. И еще ей представлялось, будто макаронник уже в квартире и сейчас попадает в комнату Элен сквозь замочную скважину. Лишь когда Моррис встал и пошел открывать лавку, Ида, наконец, забылась тревожным, неспокойным сном.
Бакалейщик с трудом спустился по лестнице: у него болела голова, ныли ноги. Сон не освежил его.
Снег растаял, и ящики с бутылками снова стояли у кромки тротуара. Все бутылки были на месте. Моррис собирался втаскивать ящики в лавку, когда явилась полька. Она вошла и положила на прилавок три цента. Моррис втащил мешок булочек, вынул одну из них, разрезал пополам и завернул. Полька, не сказав ни слова, взяла пакет и ушла.
Моррис поглядел сквозь проем в стене. Фрэнк спал в одежде на кушетке, укрывшись вместо одеяла своим пальто. Его черная борода топорщилась, рот был открыт.
Бакалейщик вышел на улицу, поставил ящики один на другой и рывком попытался их поднять. В глазах у него потемнело, что-то вроде черной шляпы набухло в голове, заслонило свет и лопнуло. Он думал, что сейчас взлетит в воздух, но вместо этого почувствовал, что падает.
Фрэнк втащил Морриса в лавку и положил на кушетку. Потом взбежал вверх по лестнице и забарабанил в дверь. Элен, накинув жакет поверх ночной сорочки, открыла ему и еле сдержала возглас изумления.
— Скажите своей матери, что у вашего отца обморок. Я вызвал скорую помощь
Она вскрикнула. Сбегая вниз по лестнице, Фрэнк услышал причитания Иды. Он поспешил в заднюю комнату лавки. Еврей лежал на кушетке неподвижно, белый, как мел. Фрэнк осторожно снял с него передник, надел на себя и завязал сзади лямки.
— Мне нужно набраться опыта, — пробормотал он.
У Морриса снова открылась рана на голове. Врач скорой помощи — тот самый, который приезжал к нему в ночь налета — сказал, что бакалейщик слишком рано встал с постели и переутомился. Он снова перевязал Моррису голову, сказав Иде:
— И пусть лежит в постели не меньше двух недель, пока совсем не поправится.
— Скажите ему вы сами, доктор, — попросила Ида, — меня он не слушает.
Доктор повторил то же самое Моррису, и тот бессильно кивнул.
Ида весь день просидела у его постели. Элен тоже не пошла на работу и помогала ухаживать за Моррисом. Она позвонила к себе на работу и сказала, что сегодня не придет. Фрэнк Элпайн все время оставался в лавке. В полдень Ида спустилась вниз, чтобы приказать ему убираться. Она вспомнила свой сон, и в ее представлении это связалось с несчастьем, которое их постигло. Ей почему-то казалось, что если бы Фрэнк не остался ночевать, не случилось бы ничего худого.
Фрэнк побрился Моррисовой бритвой, аккуратно причесался, и когда Ида вошла, он вскочил и открыл кассовый аппарат, показывая ей пухлую пачку денег.
— Пятнадцать, — сказал он, — можете пересчитать.
Она удивилась.
— Откуда столько?
Он объяснил:
— Сегодня утром было много покупателей. Люди приходили и спрашивали, что случилось с Моррисом.
Спускаясь в лавку, Ида собиралась выгнать Фрэнка и послать в лавку Элен. Но теперь заколебалась.
— Может быть, вам пока и остаться, — задумчиво сказала она. — Если хотите, оставайтесь до завтра.
— Я могу спать в подвале, — сказал он. — Вы за меня не беспокойтесь. Честно, я не жулик.
— Зачем же в подвале? — неуверенно отозвалась Ида. — Муж велел вам спать на кушетке. Что у нас воровать? У нас ничего нет.
— Как он теперь? — спросил Фрэнк, понизив голос.
Она высморкалась.
На следующее утро Элен нехотя пошла на работу. В десять часов Ида спустилась посмотреть, что происходит в лавке. В ящике кассового аппарата было на этот раз только восемь долларов, но и это было больше обычной выручки. Фрэнк сказал извиняющимся тоном:
