— Гато Гордо, я боюсь, — прошептал я. Он взял меня за руку.
— Держись за меня, малыш, — бодро сказал он, — и тогда в горах с тобой ничего не случится.
Успокоенный его прикосновением, я закрыл глаза и снова уснул.
Но это было больше двух лет назад, а сейчас солнце освещало долину, и мне было видно ее почти всю. Я привстал на стременах, ощущая растущее возбуждение. Я так давно не был дома. Дедушка будет рад, что ему не придется меня оплакивать.
Мы уже ехали несколько минут по дороге, ведущей с гор в долину, когда Мануэле внезапно предостерегающе поднял руку. Мы остановились, а он соскочил с лошади и приложил ухо к утоптанной дороге. Послушав некоторое время, он поднял голову.
— Котяра, — позвал он. — Иди сюда. Котяра опустился на землю рядом с ним. Вдруг они вскочили и запрыгнули в седла.
— Надо отъехать с дороги и спрятаться, — сказал Мануэле. — Похоже, что сюда движется много лошадей. Котяра оглянулся.
— Склоны совсем голые.
— Тогда надо вернуться назад, — быстро сказал Мануэло и развернул лошадь.
В этих местах я играл, будучи ребенком.
— Внизу по дороге, как раз за поворотом, есть маленькая рощица, а за ней пещера. Мы можем там спрятаться, — предложил я.
— А в твоей пещере хватит места для лошадей?
— Я слышал, как папа говорил, что там хватит места для целой армии.
— Тогда поторопимся, — сказал Мануэле. — Давай, мы за тобой.
Я отпустил поводья, и мы галопом помчались к повороту. Рощица была на месте. Свернув с дороги, я проехал между деревьями ко входу в пещеру.
— Вот она, — сказал я. Мануэле спрыгнул с лошади.
— Вы с Роберто отведите лошадей в пещеру, — приказал он. — Остальные со мной. Надо убрать следы на дороге.
Все спешились, мы с Роберто собрали поводья и повели лошадей в пещеру. Сначала они упирались и ржали, пугаясь темноты, но мы их успокоили. Роберто связал поводья, пропустил через них петлю, накинул ее на камень, и мы поспешили назад ко входу.
Котяра и старший Сантьяго двигались к нам спиной, заметая следы ветками. Мануэле и младший Сантьяго устанавливали пулемет. Закончив, они побежали ко входу.
Котяра и старший Сантьяго тоже закончили свое дело и удовлетворенно кивнули, увидев приготовленный пулемет. Котяра улегся за пулемет и осмотрел сектор обстрела.
— Залезай на дерево, в случае чего прикроешь нас из ружья, — обратился Мануэле к младшему Сантьяго.
Не успел он договорить, как Сантьяго уже влез на дерево и скрылся среди листвы.
Мануэле посмотрел на нас.
— А вы давайте назад в пещеру.
Мы хотели было возразить, но в этот момент Котяра поднял руку. Все замерли прислушиваясь. Топот копыт был уже хорошо слышен.
— Больше двадцати, — сказал Котяра, жестом приказывая нам лечь на землю.
Мануэле на четвереньках пополз к дороге. Потом я увидел на краю рощицы его затылок и попытался разглядеть дорогу, но она была закрыта склоном горы.
Топот копыт усилился, и голова Мануэле исчезла. Через секунду топот раздавался уже прямо перед нами, а потом стал стихать.
Мануэле прибежал назад.
— Кавалеристы, — сказал он. — Целый отряд! Я насчитал тридцать человек. Котяра поджал губы.
— Что они тут делают? Говорили, что в Бандайе нет военных.
Мануэле пожал плечами.
— Есть, как видишь.
В отдалении послышался звук трубы, и снова наступила тишина. Мануэле подождал еще некоторое время, потом уселся рядом с пулеметом и закурил. Взгляд его был задумчивым.
— Эй, младшенький, — окликнул он, — что ты там видишь?
Приглушенный голос донесся сквозь листву:
— Ничего. Дорога свободна.
— Я не про дорогу, дурень. Как там в долине? Некоторое время было тихо, потом с дерева снова прозвучал голос Сантьяго:
— Видно дым, но слишком далеко, чтобы понять, что горит.
— А что-нибудь еще ты можешь разглядеть?
— Нет. Слезать?
— Оставайся там.
— Я себе яйца натер этими ветками. Котяра рассмеялся.
— Яйца ты себе натер не ветками. — Он обернулся к Мануэле. — Как ты считаешь?
— Не знаю, — задумчиво ответил Мануэле. — Может быть, это был только дозор.
— И что теперь? — спросил Котяра. — Поедем домой?
— Ружья плохая замена мясу.
— Но если в долине солдаты...
— Мы не знаем наверняка, что они там, — оборвал его Мануэле. — А те, которых мы видели, ускакали.
Котяра молчал. Старший Сантьяго подошел и сел напротив него. Так они и сидели молча, глядя друг на друга.
Почувствовав, что хочу писать, я подошел к дереву и занялся своим делом. Через секунду ко мне присоединился Роберто, мы стояли бок о бок, и две желтые струйки сверкали на солнце. Я с гордостью посмотрел на Роберто. Хотя он и был старше, я писал дольше него, но, похоже, он не заметил этого. Только я собрался обратить на это его внимание, как струйка иссякла. Застегнув штаны, я вернулся ко входу в пещеру.
Трое мужчин все так же молча сидели возле пулемета. Мануэле затушил сигарету и аккуратно спрятал окурок в карман.
— Выяснить можно только одним способом. Один из нас должен сходить в долину.
— Но если там солдаты, это опасно.
— Еще опасней для нас, если мы вернемся домой без мяса, — ответил Мануэле.
— Это точно, — согласно кивнул Котяра. — Им это не понравится.
— Совершенно не понравится, — добавил Сантьяго. — Они ведь голодные.
Мануэло и Котяра удивленно уставились на него. Индеец вообще редко раскрывал рот.
Мануэло повернулся к Котяре.
— Пойдешь ты.
— Я? — воскликнул Котяра. — А почему?
— Ты раньше бывал в этой долине, а мы нет. Кому же идти, как не тебе?
— Но я был там всего один день, — запротестовал Котяра и кивнул в мою сторону. — А потом генерал отослал меня с ним в горы. Мануэло посмотрел на меня.
— Ты помнишь долину?
— Да.
— Далеко отсюда ваша гасиенда?
— На лошади часа полтора.
— А пешком? Лошадь привлечет внимание.
— Часа три, может, четыре. Мануэло уже все решил для себя.
— Возьмешь с собой мальчишку. Он покажет тебе дорогу.
— И все-таки нам придется взять себе лошадей, — проворчал Котяра. — Ты же знаешь, как мне тяжело идти пешком. А кроме того, у меня такое чувство, что там небезопасно. Нас могут убить.
Мануэло поднялся.
— В таком случае лошади вам вообще не понадобятся, — решительно заключил он. — Отправляйтесь. Котяра уже поднялся и потянулся за ружьем.
— Оставь ружье, — сердито сказал Мануэло. — Спрячь под рубашку пистолет. Если встретишь кого-нибудь по дороге — ты просто бедный крестьянин, направляющийся с сыном в Бандайу. А если тебя увидят с ружьем, то сначала пристрелят, а уж потом станут задавать вопросы.
Видно было, что Котяра не испытывает радости.
— Сколько вы будете ждать нас? Мануэло посмотрел на него, подсчитывая в уме, потом взглянул на солнце и снова на Котяру.
— Сейчас примерно восемь. Если парень прав, то до гасиенды вы доберетесь к полудню. Мы будем ждать вас до заката. Если вы не вернетесь к этому времени, мы отправимся домой.
Котяра молча посмотрел на Мануэло — каждый понимал, о чем думает другой. На месте Котяры Мануэло вел бы себя точно так же. Таковы были правила их жизни.
Котяра повернулся ко мне.
— Пошли, парень. Похоже, что отводить тебя домой уже стало моей обязанностью.
— Эти яйца покарают меня, — послышался с дерева крик младшего Сантьяго, похожий на стон. Котяра задрал голову и широко улыбнулся.
— Бедняга! — крикнул он. — Так, может, предпочтешь прогуляться вместе с нами?
Солнце стояло почти в зените, когда мы, скрываясь в зарослях сахарного тростника, подобрались к дороге возле нашего дома. Сарай и кухня сгорели дотла. В лицо мне пахнуло жаром тлеющих бревен, живот свело болью.
— Они могут быть еще где-то рядом, — сказал Котяра.
Я посмотрел на него, как будто видел впервые.
— Они сожгли мой дом.
Котяра не ответил. Прищурившись, он вглядывался в пустынную дорогу. Потом посмотрел на меня.
— Поэтому твой отец и отослал тебя в горы, — угрюмо сказал он.
— Если бы он знал, то оставил бы меня, — запальчиво воскликнул я. — Я бы не позволил им сжечь гасиенду!
— Они бы сожгли тебя вместе с гасиендой, — бросил Котяра и поднялся. — Пошли. Может, что-нибудь выясним.
Я отправился за ним через дорогу. Примерно на половине пути к дому мы наткнулись на труп, лежавший лицом в пыли. Котяра перевернул его, осмотрел и сплюнул.
— Крестьянин, — презрительно сказал он.
Я узнал его. Это был старик Сордес, который работал в саду и ухаживал за цветами. Я сказал об этом Котяре.
Он снова сплюнул.
— Оно и к лучшему, старик все равно остался бы без работы.
Мы подошли к дому. Террасы не было, как будто она провалилась в погреб. Жар от пожара чувствовался теперь сильнее.
Котяра пнул ногой бревно, оно свалилось в погреб, и оттуда вырвался язык пламени.
Мы обошли дом.
— В погребе мог кто-то остаться, — сказал я.
