В развалинах дома обнаружены: две сильно поврежденные и обгоревшие рации – аппарат английского производства типа АП-4 выпуск 1943 г. и коротковолновый приемник типа КС-1. В разбитом зеркале-тайнике найдены старые кодовые таблицы и два неначатых оперативных журнала для фиксации данных о связи (позывные, волны, слышимость) и количестве принятых и переданных корреспонденций.
Большую часть документов Святковским и Новаку удалось уничтожить. Собрать цельный пепел для восстановления текста не представилось возможным.
При раскопках у задней стены амбара обнаружен тайник, из которого нами изъяты: ящик с радиодеталями и запасными батареями для раций и три комплекта советского военного обмундирования, из них один – офицерского состава, с пятнами крови на груди и на правом плече.
По имеющимся у нас проверенным данным, 12 и 13 августа Святковские отсутствовали, и дом их пустовал. Не исключено пребывание Святковских 13 августа в час радиосеанса передатчика с позывными КАО в районе Шиловичского леса, находящегося в зоне действий отряда «Рагнера», всего в тридцати километрах от их дома-хутора Залески.
Понтрягин». ЗАПИСКА ПО «ВЧ»
«Понтрягину
Примите все меры, чтобы установить, где находились Святковские 13 и 7 августа сего года во второй половине дня.
Особый интерес для нас представляют сведения о радиошифре, которым они могли пользоваться, а также режим и любые подробности радиопередачи.
Егоров».
Когда Хижняк проулком выехал на шоссе, трёхтонный «ЗИС», на который сели двое офицеров, уже скрылся из виду.
Стрелка на спидометре полуторки дрожала между цифрами «40» и «50»: скорость для булыжного покрытия немалая, но, как казалось теперь Андрею, всё же недостаточная.
Алёхин откинулся в угол кабины и, обернув бинокль платком, прижал к глазам. У следующей вески он смог хорошо рассмотреть ехавший далеко впереди «ЗИС».
Это была потрёпанная трёхтонка со слабо различимым на заднем борту номером И 1-72-15. Кроме молодого офицера (круглолицый капитан сел в кабину), в кузове машины ехало человек семь гражданских, судя по одежде, крестьян, и двое солдат. Кусок заднего борта с левой стороны вверху был выломан: «Приметная машина!»
Вскоре у одной из деревень «ЗИС» остановился; было видно, как крестьяне снимали мешки с машины, а затем, сгрудясь у кабины, расплачивались с водителем. Хижняк, чтобы сохранить дистанцию, вынужден был притормозить, и сейчас же колонна «студебеккеров», с десяток автомашин, обогнала «газик» и поехала перед ним. Это разведчиков никак не устраивало: между полуторкой и «ЗИСом» с обломанным бортом должно было быть – для прикрытия – не более двух-трёх машин.
– Обгоняй! – приказал Алёхин.
Хижняк поочерёдно обогнал несколько грузовиков; перед «газиком» теперь катил кургузый «виллис». Хижняк сигналом трижды просил принять вправо, однако шофёр «виллиса» продолжал ехать, как ехал. Обсаженная с обеих сторон деревьями дорога была довольно узка, что затрудняло обгон, а в данном положении делало его совсем невозможным. И всё же, выбрав удобный момент, Хижняк в нарушение всех правил пошёл на обгон с правой стороны и поравнялся с «виллисом»; какое-то мгновение машины неслись рядышком бок о бок. Сидевший подле шофёра усатый майор-танкист что-то негодующе прокричал и погрозил Хижняку кулаком. Хижняк не обратил на это внимания, но «виллис» выскочил вперёд, и шофёр, очевидно, по приказанию майора не уступая дороги, снова катил по самой серёдке. Сквозь заднее стекло кабины Андрей видел, как Хижняк, возбуждённо размахивая рукой, говорил что-то Алёхину. Как и большинство опытных шофёров, Хижняк не терпел быстрой езды, а тем более гонки по неровной дороге; обычно спокойный и несколько флегматичный, он в таких случаях, распаляясь, выходил из себя и ругался на чём свет стоит.
До Лиды оставалось четыре километра.
Впереди на переезде путеобходчица, приземистая женщина в выгоревшем ситцевом платке и старых сапогах, опускала полосатый шлагбаум.
«Виллис» рванулся и проскочил под перекладиной, которая всё опускалась. Хижняк и Алёхин закричали из кабины в один голос – женщина обернулась, у неё было красное, с очень светлыми бровями, сонное лицо. Алёхин пулей вылетел из машины, вырвав у неё верёвку, толкнул шлагбаум кверху, и под оглушающе-тревожный гудок паровоза полуторка, подпрыгнув на рельсах, перескочила полотно.
Далеко впереди завиднелись освещённые неярким вечерним солнцем окраины Лиды.
Хижняк быстро нагнал «виллис» и опять засигналил; маленькая кургузая машина, по-прежнему не торопясь, упрямо ехала по самой серёдке. Дорога стала пошире, и Хижняк, решившись, неожиданно резко прибавил скорость и по самой обочине, чуть не слетев в кювет, впритирку обошёл «виллис».
Теперь ему ничто не мешало, и он гнал вовсю. Перед полуторкой мчались грузовые машины, впереди них время от времени был виден «ЗИС» И 1-72-15; в кузове на скамье у самой кабины в профиль к разведчикам сидел молодой светловолосый офицер.
На контрольно-проверочном пункте при въезде в город по обе стороны шлагбаума скопилось десятка три машин. Девушки-регулировщицы проверяли у водителей проездные документы и пропускали машины поочерёдно с той и другой стороны. Полуторка остановилась, между ней и «ЗИСом» с обломанным бортом было шесть грузовиков. Хижняк сразу вылез и пошёл вокруг полуторки, осматривая и обстукивая баллоны ногой; Алёхин, соскочив на обочину, разглядывал, что делается впереди.
Из подъехавшего «виллиса» с грозным видом вылез усатый майор; он был ещё молод, лет двадцати шести.
Похлопывая себя прутом по голенищу хромового сапога, он властно и нетерпеливо крикнул Хижняку:
– Сержант, ко мне!..
Хижняк вопросительно посмотрел на Алёхина.
– Садись за руль, – приказал Алёхин, и Хижняк, пригнув голову, втиснулся в кабину.
– Капитан, идите сюда! – весь красный от бешенства, вскричал майор.
Алёхин подошёл и отдал честь.
– Да как вы смеете… – задыхаясь, проговорил майор, – обгонять легковую машину… старшего по званию!..
Алёхин молча достал и показал ему своё служебное удостоверение, вернее, обложку с вытисненной надписью «Контрразведка…».
– Но я же не знал, – произнёс майор растерянно. – Поверьте, товарищ капитан, не знал…
– А вам и нечего знать, – вполголоса заметил Алёхин. – Есть правила движения, обязательные для всех, и надо их соблюдать…
Козырнув, он пошёл вперёд и догнал полуторку – машины медленно одна за другой подвигались к шлагбауму.
– Уйдут… т-товарищ капитан! – не выдержал Андрей.
– Не подымайся в кузове, – велел ему Алёхин и быстро направился к дощатой будке КПП; он понимал, что, пока проверят шесть передних грузовиков, «ЗИС» будет далеко.
Андрей видел, как Алёхин зашёл в открытую дверь. Спустя какие-то секунды у водителя «ЗИСа», за которым они следили, проверили документы, и машина тронулась от шлагбаума.
– Выворачивай влево! – приказал Андрей Хижняку. – Живо!
Хижняк выехал влево и умудрился рывком проскочить к шлагбауму, но уже двинулась встречная машина, и он вынужден был затормозить, успев, однако, в последнее мгновение вывернуть вправо так, что полуторка стала наискось, загородив дорогу. Сержант-регулировщица с загорелым, ставшим от злости некрасивым лицом, размахивая флажком, бросилась к полуторке.
– Куда?! Куда прёшься?! – охриплым голосом кричала она.
И спереди и сзади яростно сигналили; слышались бранные выкрики возмущённых шофёров. Хижняк, приоткрыв дверцу, ступил ногой на подножку и, не снимая руки с крестовины руля, высунулся из кабины, осматриваясь. В эту критическую минуту появился Таманцев – он только что подъехал на попутной машине. Ни о чём не спрашивая, он обежал полуторку и рванулся к встречной машине.
– Назад!.. Назад осаживай! – сделав свирепое лицо, зычным голосом заорал он на водителя и нагло представился: – Военный автоинспектор!.. Ты что делаешь?! Назад осаживай!..
Рябой старшина, водитель встречного «ЗИСа», несколько оторопев от такого натиска, начал было оправдываться, но Таманцев, распахнув дверцу кабины, решительно отодвинул его и, сам вскочив за руль, проворно откатил машину назад и вправо, к самому кювету.
Меж тем регулировщица, став перед полуторкой, ругала Хижняка, несомненного виновника затора, к тому же не желавшего осаживать назад, за обочину, на арестную площадку, как она требовала.
– Не шуми! У меня нет заднего ходу! Понимаешь, нету! – умоляющим басом клялся Хижняк, грязной тряпкой утирая пот с лица. – Ну не ори. Сейчас разъедемся… И зачем вас на войну берут?! Тьфу, дьявол! – в сердцах сплюнул он.
Из дощатой будки к шлагбауму уже спешили Алёхин и массивная, злая начальница КПП.
