Младотурки уже вернулись в константинопольскую школу шаркать ногами под партой и пуляться друг в друга жеваной бумагой; Райсули в родимых горах снова раскручивал похитительский бизнес — а то халтурщик-заместитель совсем запустил дела; а китайцы, боллиголланцы и войска Сумасшедшего Муллы страдали от морской болезни посреди океана.
Швейцарская армия также отправилась по домам, чтобы вовремя подготовиться к зимнему туристическому сезону. Остались одни германцы, русские и вооруженные силы Монако.
* * *
В лагере бойскаутов шла лихорадочная деятельность. Мало кто из миллионов лондонцев подозревает, насколько громадная и влиятельная организация — бойскауты. Человек с улицы и не представляет, что бойскауты, может быть, самое сплоченное тайное общество в мире, за исключением разве «Черной руки».[108]
Их сеть раскинулась вдоль и поперек Англии. Мальчики, что маршируют по улицам с хоккейными клюшками, — всего лишь малая часть, верхушка общества. Все английские мальчишки и многие мужчины у него на жалованье. При вступлении каждый дает клятву выплачивать в общую казну часть карманных денег или заработка. У себя в конторе, по субботам, вы суете мальчику на побегушках его три с половиной шиллинга и думаете, наверное, что он отнесет их домой матери. Ничего подобного. Два с половиной уйдет на дешевые сигареты, а остальное — в казну бойскаутов. Навещая племянника в Итоне, вы дарите ему пять фунтов или сколько там; что же, он все просадит в кондитерской? Только по видимости. На самом деле четвертая часть окажется в общей кассе.
Или другой пример могущества бойскаутов. Допустим, вы — лондонский коммерсант и, пребывая сутра в дурном настроении, срываете зло на конторском мальчишке. Он ничего не скажет, ничего не сделает, казалось бы. Но вечером в подземке тяжеленный работяга отдавит вам любимую мозоль. Только выйдете на станции Ладброук Гроув — проедет извозчик и обдаст вас грязью. Дома не лучше: кошка доберется до заливного цыпленка, а дворецкий заявит об уходе. Вы не замечаете связи, а ведь все это оттого, что вы в конторе с утра третировали мальчишку. Напротив, случись вам погладить по головке малыша в лохмотьях и дать ему шестипенсовик за спички, и наутро почта приносит шампанское от анонимного дарителя.
Страшные в гневе, бойскауты и добра никогда не забывают.
* * *
Нежный свист полосатого игуанодона раздался в ночи. Часовой перед лагерным костром застыл и вгляделся в темноту. Всматриваясь, он издавал жалостный зов заблудившейся зебры.
Чей-то голос произнес из мрака: «Йин гоньяма-гоньяма».
— Инвубу, — степенно ответил часовой. — Йа-бо! Йа-бо! Инвубу.
Приблизился неясный силуэт.
— Кто идет?
— Свой.
— Подойди ближе и скажи пароль.
— Помни Мафекинг[109] — и смерть краснокожим.
— Проходи! Все в порядке.
Свет костра озарил подошедшего. Часовой вздрогнул, стал навытяжку и отдал честь. На его лице отразился благоговейный восторг и восхищение, будто у молодого новобранца Великой армии при виде Наполеона; ведь перед ним возник не кто иной, как сам Кларенс Чагуотер.
— Фамилия? — спросил Кларенс, пристально вглядываясь в стойкого юного бойца.
— Рядовой Уильям Баггинс, сэр.
— Хорошо несете службу, рядовой Баггинс. Такие, как вы, нужны Англии.
Он снисходительно потрепал бойскаута по щеке. Часовой залился радостным румянцем.
— Мой приказ выполнен? — спросил Кларенс.
— Так точно, сэр. Собрались все звенья.
— Назовите.
— Персидские котята, Антилопы-бонго, Зебры, Игуанодоны, Валлийские кролики, Каймановые черепахи и ползвена Лондонских тапиров, сэр.
Кларенс кивнул.
— Хорошо, — сказал он. — Чем занимаются?
— Одни репетируют скаутскую пьесу, сэр; другие составляют живые пирамиды; некоторые отрабатывают глубокое дыхание; остальные танцуют старинный английский танец моррис.
Кларенс кивнул.
— Время зря не тратят. Передайте им, что я на месте и скажу речь.
Часовой откозырял.
В позе углубленного размышления (ноги врозь, руки за спиной, голова склонилась на грудь) Кларенс выглядел более чем внушительно. Он покинул свой дом в Эссексе три недели назад, под конец десятидневных каникул, и вернулся на должность начинающего младшего репортера в штате небезызвестной лондонской газеты. Теперь он мог распоряжаться своим временем лишь по ночам. Днем он отдавал все силы газете, где был вынужден долгими часами считывать результаты скачек и прочих спортивных новостей с телеграфной ленты. Служение родной стране начиналось только с шести часов вечера.
Бойскауты собрались и стали, бодрые и энергичные, готовые действовать по приказанию Кларенса. Кларенс в задумчивости отдал им честь.
— Командир отряда Уагстафф, — приказал он. Командир отряда, состоящего из нескольких звеньев, вышел вперед.
— Начнем боевой танец.
Кларенс рассеянно следил за передвижениями. Не лежало у него сердце к танцам. Но так уж положено, и лучше разделаться с этим поскорее. Едва завершились последние па, как он поднял руку.
— Собратья, — раздался его чистый ясный дискант, — хоть у вас и нет возможности, как у меня, первыми узнавать новости, все вы уже осознали, что Англия, наша Англия лежит под железной пятой завоевателя. Нам предстоит спасти ее. (Приветственные клики, возглас «Инвубу!») Я здесь и сейчас призвал бы схватить хоккейные клюшки и броситься на врага, но увы! — при таком маневре нас ждет разгром, и точка. Пока завоеватель слишком силен. Мы должны выжидать; но долго ждать не придется, я уверен. (Аплодисменты.) Зарождается дух соперничества между русскими и германцами. Наша задача — всячески усугублять недружественные чувства. При нашей безупречной организации это не представит трудностей. Рано или поздно затаенный антагонизм разгорится ярким пламенем. Не за горами день, — продолжал он, воодушевляясь, — когда у вояк дойдет до мировецкой свары, и тут мы, считай, их взяли тепленькими. Дошло, ребята? Вот в чем суть. Еще немного — и они поцапаются, перегрызутся, только так, а мы как раз подкатим и приведем их к одному знаменателю.
Гром аплодисментов разразился из толпы бойскаутов.
— Что я хочу особо подчеркнуть, — завершил Кларенс более сдержанно, — наш час наступит скоро. Англия рассчитывает на нас, и нам предстоит проявить себя, чтобы рассчитывала она не зря. Усердно раздувая крепнущее пламя розни между отдельными контингентами нахлынувшей орды, мы сможем добиться окончательного развала. В ожидании этого дня посвятите себя подготовке к военным действиям. Я закончил, друзья.
— Главный бойскаут вот о чем, — пояснил командир отряда Уагстафф, — нечего болтаться без дела и всякие такие дела. Чтоб упражнялись будь здоров, а там, как придет время, уж мы поколотим русских с германцами — мало не покажется. Усекли? Ну ладно. Смотрите, уж не подведите в заварушке.
— Иин гоньяма-гоньяма! — грянули воодушевленные бойцы. — Инвубу! Йа-бо! Йа-бо! Инвубу!
Глас Молодой Англии — Молодой Англии наготове и начеку!
Глава 2 РЕШАЮЩИЙ АНГАЖЕМЕНТ
Историки, когда у них дойдут руки до начала двадцатого столетия, назовут его золотым веком мюзик-холлов. Ко времени великого вторжения они расплодились по всей Англии. В каждом городке, в каждом пригороде был свой, часто не один. Всеобщую жажду зрелищ приходилось так или иначе утолять, что с помощью мюзик-холла получалось легче всего: самое общедоступное место, где люди с улицы могли поглазеть на героев дня. Допустим, несдержанный джентльмен уложил на месте свою бабушку молотком для угля, тогда лишь кучка народу взирала бы на столь интересное лицо в уголовном суде Олд-Бейли.[110] Чтобы и прочих не лишать пищи для ума, стоило пригласить его — за хорошие деньги — на эстраду. Вот где, при условии оправдательного приговора, он мог после вводного слова какого-нибудь астматика озарять широкую публику улыбкой минут десять, временами бормоча себе под нос, а потом идти восвояси. Его сменяла некая предприимчивая дама, которая едва-едва не разрешила проблему, как жить на десять тысяч в год без гроша за душой, или другую, не менее интеллектуальную.
Только к середине сентября созрела, казалось бы, очевидная идея: предложить ангажемент военачальникам вторгшихся армий.
Первым додумался Солли Куэйн, многообещающий молодой импресарио. Солли был отпрыск Авраама Коэна, известного в Викторианскую эпоху антрепренера. Его братья, Эйб Керн, Бенджамин Кохун, Джек Койн и Барни Кауэн, потянулись в Сити; но Солли продолжил семейное дело и уже завоевал прочную репутацию. Когда Лупоглазый Билл Маллинз, виртуоз смертоносного мешочка с песком, покидал Дартмур[111] после двадцатилетнего уединения, не кто иной, как Солли с порога обеспечил ему непрерывное лекционное турне по мюзик-холлам Макгинни в течение трех лет. Его же стараниями Джо Браун, поглощавший восемь фунтов сырого мяса за семь минут с четвертью, впервые получил возможность блеснуть талантом перед куда большей американской аудиторией.
