Лиза взяла Михаэля за обе руки, посмотрела на него и прошептала:
– Определенно я не знаю ничего. Но ходят слухи, будто Венцель, – это только слухи, дошедшие до меня, – совершил подлог. Раухэйзен хотел избегнуть скандала и уволил его в двадцать четыре часа.
Михаэль побледнел и встал.
– Венцель – и подлог! Полно, Лиза, не давай же себя так дурачить! Скорее Венцель прострелил бы себе голову. Я ведь знаю его.
Лиза съежилась.
– Может быть, это и не был подлог, Михаэль. Может быть, какой-нибудь некорректный поступок. Во всяком случае… Мы бедны и не принадлежим к тому сброду, который теперь верховодит в Германии. У нас ничего не осталось, кроме нашего доброго имени.
– Ты не знаешь, чем теперь занимается Венцель!
Лиза в отчаянии покачала своею желтой челкой.
– Не знаю. Знаю только, что он водит дружбу с этим Макентином. У них какие-то дела.
– Ну, ладно, – сказал Михаэль. – Я поеду к нему. Где он живет?
Лиза уставилась на него.
– Где он живет? Я и этого не знаю. Ничего я не знаю. Посыльного, который приносит деньги, я уже как-то зазвала сюда и пригрозила его застрелить, если он не скажет мне адреса.
– А он ничего не сказал? – Михаэль рассмеялся. – Видишь ли, Лиза, Венцель всегда был таким. Всегда у него была склонность к некоторой театральности. А как долго ты его не видела теперь?
– Три месяца.
– Что?
– Три месяца.
Михаэль вскочил.
– Да. уже три месяца я это терплю! – воскликнула Лиза. – Но теперь довольно. Теперь довольно! – повторила она.
– Бедная Лиза! Как же я мог бы тебе помочь?
Лиза задумалась.
– Помочь? Помочь? Это, кажется, невозможно. Впрочем…
Она опять призадумалась, подняла вверх лицо; какая-то мысль озарила ее глаза. Она вскочила.
– Послушай, Михаэль, – воскликнула она, – отыщи его!
– Как мне найти его в этом огромном городе?
– Ты его найдешь! – крикнула Лиза с верою и убеждением, вдохновленная своею мыслью. – Да, тебе, его брату, наверное, удастся найти его. Слушай. Пухман говорил мне, что вблизи Жандармского рынка есть несколько маленьких кафе и ресторанов, где бывают биржевики и деловые люди. Там, говорят, бывает и Венцель. Пойди туда, Михаэль, и разыщи его. – Она потянула Михаэли за рукав, так что ему пришлось встать. – Иди сейчас же туда и, если найдешь его, передай ему то, что я тебе сказала.
Лиза горько разрыдалась, бросилась на диван и уткнулась лицом в подушки.
Напрасно Михаэль пытался ее успокоить.
– Ступай, ступай! – крикнула она. – Отыщи его и, когда найдешь, передай ему, чтобы он сейчас же возвращался ко мне. В конце концов мне дела нет до того, чти думает моя родня. Но слушай, Михаэль, – и Лиза обвила Михаэля рукой и спрятала на его груди свою белокурую челку, – слушай, скажи ему, что я, несмотря ни на что, его люблю. И мне все равно, что он сделал. Я все ему прощу Скажи ему это.
Михаэль направился к двери. Лиза с мокрым от слез лицом проводила его.
– И обещай мне еще одно, Михаэль: как только– ты найдешь его, извести меня. Позвони мне по телефон) Поклянись мне сделать это.
Михаэль поклялся.
В большой тревоге вышел Михаэль из дома Лизы К разладу между супругами он отнесся не слишком серьезно. В каждом супружестве случаются ссоры, а супружество его брата уже в первые годы омрачалось тягостными размолвками. Уже дважды Лиза убегала от мужа.
Что беспокоило его и даже волновало, так это намеки Лизы на происшедшие в характере брата перемены. Венцель никогда не был легкомысленным человеком, хотя и н смотрел никогда с чрезмерной серьезностью на жизнь. В каком бы он ни находился положении, оно его не слишком заботило. Непоколебимый оптимизм проносил его над всеми житейскими затруднениями. Мужество прежде всего! «Нельзя есть свой хлеб из рук судьбы!» – таков был его девиз. И по правде сказать, ему всегда везло. С тем же оптимизмом проделал Венцель войну. «Что со мной может случиться? – говорил он. – Ну, отстрелят мне руку или ногу, а это мне все равно. Хуже этого ничего не может быть». И действительно, за все четыре года Венцель отделался несколькими царапинами. У Венцеля было два «прикомандированных к нему черта», как он выражался. Один звался Алкоголем, а второй – Зеленым сукном. Черт Алкоголь обходился с ним еще довольно милостиво. Хуже бывало, когда он поддавался игорной страсти. Тогда он играл целыми неделями, проигрывался в пух и прах, но в итоге всегда оказывалось, что он полностью отыгрался.
Что же теперь случилось с Венцелем? Не одержали ли верх над ним оба его черта? Он посылает Лизе деньги, стало быть, ему везет в игре, либо он зарабатывает их. Что он делает? Как живет? Михаэль знал упрямство и гордость Венцеля. Он предпочел бы умереть с голоду, чем прибегнуть к его, Михаэля, помощи, если бы ему действительно пришлось туго.
Да, странные это были новости, поразительные. Он потерял службу у Раухэйзена, ведет какие-то дела со своим знакомым, посылает деньги, но избегает Лизиного дома. Что же это значит? Во всяком случае Михаэль решил «разыскать» брата, хотя еще четверть часа назад его рассмешила странная уверенность невестки.
«Оригинальная задача, – думал он, быстро шагая по улице. – Мне легче было бы найти булавку в копне сена. Но как ни ничтожна вероятность, все же попытаемся. Только женщине может прийти в голову такая идея».
Он сел в автомобиль и приказал шоферу возить его по всем ресторанам и кафе вблизи Жандармского рынка.
Уже в пятом ресторане он, к своему удивлению, набрел на след брата. Старший кельнер, к которому он собирался обратиться, быстро и услужливо встретил его словами:
– Капитан Шелленберг еще не приходил.
Михаэль был так озадачен, что не мог вымолвить ни слова. Кельнер между тем объяснил ему, что ему сейчас же бросилось в глаза поразительное сходство между братьями.
– Я в первый миг подумал, что сам капитан вошел!
Михаэль спросил, не знает ли он, где можно было бы в это время застать брата.
Кельнер задумался.
– Если не ошибаюсь, он сговорился с капитаном Макентином играть в шахматы в кафе Тильшера или Филиппа. Тильшер тут совсем поблизости. Кафе Филиппа – подле Биржи.
«Это поистине было бы чудом!» – подумал Михаэль и сел, увлеченный приключением, в автомобиль.
Венцель Шелленберг действительно находился в это время в игорной комнате кафе Филиппа. С окаменелым лицом сидел он там, уставившись в шахматную доску и насупив брови. Венцель был страстным шахматистом, как и Михаэль. Игра чаровала его, она была почти настоящим сражением, борьбою держав, силы которых изменялись с каждой новой позицией. День и ночь способен он был сидеть за шахматной доской и недели спустя умел восстанавливать по памяти особенно интересные, партии.
Против него сидел капитан Макентин, с узкой, высокой головою и седыми висками. Нос у этого господина был сильно перекошен, и так как он держал во рту сигару в том же направлении, в каком уклонялся в сторону нос, то нос казался еще более косым. Господин этот по временам щурил, посмеиваясь, глаза, устремленные на каменное лицо Венцеля. Глаза у него были темные, умные, быстрые и хитрые (крысой назвала его Лиза). За тем же столом сидел в почтительной позе, немного в стороне от шахматной доски, молодой человек, незначительный с виду, с белокурой головою и юношески румяными щечками, похожий на молоденького поручика в штатском платье.
Хотя это происходило под вечер, в кафе было еще довольно много публики. Из всех углов клубился густой сигарный дым. Биржа в этот день отличалась чрезвычайно оживленным и крепким настроением. Большинство бумаг было в повышении, все ожидали значительного оживления деловой жизни. Биржевое возбуждение еще сквозило во всех беседах.
Венцель откинулся на спинку стула, выпил рюмку вермута и откусил конец толстой сигары, ни на миг не отводя взгляда от шахматной доски. Господин с косым Носом, щурясь, вскинул на него темные, проворные глаза и усмехнулся.
– Вы ошибаетесь, мой милый, – сказал Венцель. – Вы придаете слишком большое значение положению коня, и я вам это докажу. Но партия отнимет у нас еще два часа. Доиграем ее завтра, если вы не возражаете, Макентин.
Господин с косым носом немедленно, с легким поклоном, изъявил свое согласие.
Венцель обратился затем к молодому человеку, который скромно сидел рядом и мгновенно выпрямился, когда почувствовал на себе взгляд Шелленберга.
– А теперь поговорим о вашем лесе, господин фон Штольпе. Это дело меня очень занимает. Очень интересное дело. Какого вы мнения, Макентин?
– Мой двоюродный брат, случайно находясь в Берлине, рассказал мне об этом деле. Я сейчас же подумал, что вы можете заинтересоваться им.
– Вы, стало быть, полагаете, что этот лес можно было бы купить? Как он велик, сказали вы?
Молодой человек подсел немного ближе и принялся докладывать высоким, мальчишеским голоском: лес находится близ Одера, площадь его такая-то, принадлежит государству. Лесное ведомство решило его вырубить и, если представится случай, продать по участкам, но не остановилось ни на одном из сделанных ему предложений. Представитель раухэйзеновского синдиката долго вел с ведомством переговоры, но все они ни к чему не привели.
