В эту минуту он услышал шаги.
Адриан был не из тех, кто остается хладнокровным под ударами судьбы. Там, где другой, возможно, застыл бы от ужаса, он действовал. Секунда — и он очутился в темных глубинах, стараясь притаить дыхание. Он стоял среди летних костюмов, когда дверь отворилась и возникла рука. Очевидно, она тянулась к полке над его головой, но на полпути треснула его по щеке. Раздался горловой звук, словно бы лопнул бумажный пакет, рука отдернулась, будто коснувшись раскаленного утюга. У Адриана сложилось впечатление, что посетитель перепугался.
Так оно и было. За годы службы под английским владычеством полковник Тэннер привык натыкаться на посторонние предметы у себя в спальне, принимая склонность индийского животного мира — змей, скорпионов, даже тигров — забредать в его палатку словно в деревенский клуб. «А, кобра?» или «Вот как, тигр?» — говорил он и расправлялся с каждым по заслугам.
Но после отставки беспечность эта исчезла. Проведя несколько мирных лет на старой родине, он отвык от таких происшествий, а потому, перепугавшись, отпрыгнул футов на шесть, споткнулся о скамеечку и свалился в камин.
Грохот упавшего на решетку тела под аккомпанемент железных щипцов и совков подсказал Адриану, что, действуя быстро, можно избежать неловкой встречи. У того, кто дотронулся до его лица, и так хлопот немало — он разгребается, а значит, вряд ли станет бросаться наперехват беглецу. Адриан пулей вылетел из шкафа и был в коридоре, не успел еще полковник стряхнуть уголь с волос. Повернув направо, Адриан наткнулся на дверь; толкнув ее, он очутился на лестнице, явно на черной, что ему и требовалось. Выскочив, он быстро прикрыл за собой дверь.
Полковник же, выкарабкавшись из камина, стряхнул угольную пыль и, спустившись в зал, принялся бабахать в гонг. Его прямому солдатскому уму показалось, что это простейший и эффективный способ взбудоражить обитателей, сообщая им, что в доме взломщик.
Гонг в деревенском поместье — прерогатива дворецкого, и удары в него ограничены строгими временными рамками: за полчаса до обеда и в ту минуту, когда обед подают на стол. Если звон раздался сразу после обеда, естественно предположить, что дворецкий рехнулся. А так как рехнувшийся дворецкий — интереснейшее зрелище, немудрено, что через минуту-другую холл был битком набит заинтригованными зрителями.
Чиннери с Bo-Боннером примчались из бильярдной. Гостиная выплатила дань в лице миссис Фолсом, миссис Шепли, Проффита и Биллинга, которые играли в бридж.
Когда установили, кто колотит в гонг, переполох сменился недоумением и легкой разочарованностью, рехнувшийся полковник тоже зрелище приличное, но аншлага не соберет. А тут еще одно, совсем уже расхолаживающее открытие: даже этот неравноценный заменитель — в здравом уме. Отрывисто, но внятно полковник Тэннер разъяснил причины своего эксцентричного поступка.
Объяснения приняли по-разному, кто как. Миссис Шепли, несколько туговатой на ухо, послышалось не «бандит», а «пандит», и, не разбираясь в индийской жизни, она затосковала. Миссис Фолсом тяжело осела в кресло. Проффит воскликнул «Ого-го!», Биллинг поинтересовался, стоит ли позвонить в полицию, а Bo-Боннер с отвагой, делавшей честь человеку преклонных лет, угрожающе раскрутил бильярдный кий, заявив при этом, что единственный способ расправляться с такими типами — дать им как следует по голове.
Он завел было довольно путаную историю о малайском слуге, который таскал сигареты, но Чиннери оборвал его, скрипуче фыркнув. Фырканье это означало, что он не верит полковнику.
— Может, кошка…
— Кошки в шкафах не прячутся.
— Еще как прячутся! — стоял на своем Чиннери.
— Хорошо, — полковник, как хороший стратег, чуть отступил, — но они не бывают ростом в шесть фунтов.
— Как это — шесть?
— На такой высоте находилось его лицо. Я до него дотронулся.
— Вам показалось, что дотронулись.
— Вы что же, считаете, что я грабителя не различу?
— Какой там грабитель? Еще совсем рано!
Остальная компания этот довод одобрила. Грабители — существа ночные, и хорошо воспитанной компании представлялось просто неприличным, чтоб какой-то из них залез в дом сразу после девяти. Одно — прилично, другое — неприлично. Так не делают, и все. Гостям не хотелось думать, что британский грабитель настолько дурно воспитан.
— Расскажите нам, полковник, всю историю, — попросил Биллинг.
— Не пропуская ни одной, самой мелкой детали, — поддержал Проффит, проглотивший немало детективов.
— С какой стати… м-м-м… пандиту залезать в ваш шкаф? — недоумевала миссис Шепли.
— А чего вам вздумалось туда лезть? — потребовал Чиннери, чье поведение оскорбительно напоминало о тех, кто возражает кандидату на предвыборном митинге.
— За индийскими фотографиями полез. Хотел показать княгине. Открыл дверь, сунул руку — альбом лежит у меня на полке — и коснулся человеческого лица.
— То есть вам померещилось.
— Может, крюк какой выступал, — заметил Во-Боннер.
— А вы его за нос приняли, — добавил Биллинг, не очень смышленый днем, но после обеда становившийся поразительно умным.
— Крюк!.. — глубоко вздохнул полковник Тэннер. — А потом этот крюк метнулся, как торпеда.
Школа скептиков под началом Чиннери начала стремительно терять последователей. Это уже походило на правду.
— Что же вы его не задержали! — посетовал Проффит.
— Надо бы, конечно, — согласился полковник. — Но в эту минуту я валялся в камине. Шок был настолько велик, что я отпрыгнул и споткнулся. Пока поднимался, он уже добежал до середины коридора.
— А куда он бежал? — осведомился Чиннери.
— Не спросил, — коротко ответил Тэннер. — Но, если вам интересно, он, несомненно, ответит. Смотрите, — указал он.
По лестнице спускалась маленькая процессия. Возглавляли ее Адриан и мисс Виттекер. Она держала руку узника в тех крепких тисках, которые узнал бы любой мастер джиу-джитсу. Даже на расстоянии видно было, что они эффективны и очень болезненны. Лицо прекрасной стражницы хранило безмятежность, вела она себя хладнокровно, как и подобает леди, а вот Адриан выглядел плохо. От боли у него жалобно кривилось лицо. Кроме того, один глаз набухал синяком. Процессию замыкал Поллен.
Зрители глядели квадратными глазами, как процессия достигла подножия лестницы и прошествовала к кабинету хозяина.
Сэр Бакстон после обеда удалился к себе, обсудить с княгиней детали сделки. Человека, столь страстно желавшего урегулировать все пункты, не мог отвлечь какой-то гонг. Когда гул достиг стола, баронет кинул вопросительный взгляд на потенциальную покупательницу, но ни один из них не двинулся. Сэр Бакстон воскликнул: «Эй, эй, что там такое?», княгиня ответила, что кто-то валяет дурака. Ошибочно приписав звон избытку веселья у Биллинга или Проффита, собеседник ее промямлил что-то насчет молодых идиотов, и они вернулись к переговорам.
Появление мисс Виттекер и ее пленника произошло, когда княгиня начала называть цифры, и помеха в такой момент побудила сэра Бакстона вскочить на ноги во вполне оправданной ярости. Когда он разглядел детали, гнев его быстро сменился крайним изумлением.
— Какого черта? Поллен, что все это значит?
Дворецкий глядел виновато, словно считал, что уместнее было бы преподнести Адриана на подносе для визитных карточек.
— Грабитель, сэр Бакстон! — возвестил он.
Мисс Виттекер едва открыла губки, чтобы добавить несколько слов, но тут два голоса воскликнули разом:
— Да это же Пик!
— Адриан!
Княгиня тигрицей рванулась на защиту тигренка.
— Адриан! Что с тобой? А ну, отпустите его! Немедленно!
Мисс Виттекер ослабила хватку, и Адриан дрожащим пальцем указал на Поллена.
— Он ударил меня в глаз!
— Это правда?
— Да, мадам. Я перехватил грабителя, когда тот пытался совершить побег.
— По черной лестнице, — уточнила мисс Виттекер.
— Я осмелился, учитывая обстоятельства, ударить кулаком…
— А я применила боевой захват, — завершила свидетельские показания секретарша.
— Да? — клацнула зубами княгиня. — Вам обоим придется поискать себе другую работу. Сэр Бакстон, увольте их!
— Э?
— Вы слышали? Они уволены.
Сэр Бакстон, слишком ошеломленный, не мог произнести ни звука. Потом вскричал:
— Да они же замечательно себя вели! Великолепно! Моя дорогая, вы не понимаете… Этот отъявленный прохвост, по имени Пик… Негодяй худшего разбора…
— Правда? Тогда позвольте сообщить вам, что я выхожу за него замуж.
— Что?!
— Да.
— За Пика?
— Да.
— Замуж за Пика?
Княгиня перестала обращать внимание на бормочущих баронетов.
— Тебе больно, Адриан?
— Да, Элоиза.
