в бочаг с тяжелой, стоячей водой. Что же произошло?
Она не знала, как долго простояла там и как в конце концов заставила себя оторваться от ствола яблони, в который она вцепилась, и медленно двинуться к дому, оставив корзину с бельем и лежавшую на траве белую рубашку. Ей хотелось пить, но руки у нее так тряслись, что она выронила чашку и снова застыла, охваченная ужасом, глядя на разлетевшиеся по красному кафельному полу осколки. Ей хотелось убежать, освободиться от себя самой, от этого страха, но она не могла двинуться с места. Ей хотелось спрятаться за спинку кресла, забиться в гардероб, куда пряталась она ребенком от грозы, — укрыться от того неведомого, что надвигалось на нее. Сад наводил на нее теперь ужас, хотя оставался все тем же по-прежнему полным солнечного света, и трав, и деревьев, и птиц, и осел был там, и клюющие, разгребающие зерна куры. Господи, да что же случилось?
Стеснение в груди проходило, ей стало легче дышать, но все же она едва добралась до стула в другой комнате и присела на самый краешек, чувствуя, как все мышцы и нервы у нее свиты в тугой клубок. Она прижала пальцем запястье и нащупала пульс: он бился неровно, как испорченные, обезумевшие часы. И казалось, что даже самый воздух вокруг пропитан переполнявшим ее страхом.
Солнечный свет тускнел, небо за окном утратило свое сияние.
Она знала, что должна сделать что-то, взять себя в руки, встать, пойти на кухню, приготовить поесть Бену и себе. Но при одной мысли о том, чтобы сдвинуться с места, на нее снова — словно приступ тошноты — надвинулся панический ужас перед тем, что творится с ее мозгом и с ее телом, и всплыло воспоминание о том, как все это внезапно с такой яростью обрушилось на нее. Конечно, она больна, но что это за болезнь, откуда эта боль, что с ней творится? Да и боли не было; она испытывала только потрясение и страх. И еще эту уверенность, что что-то произошло.
Это был Колт — он пришел первым. Дэвид Колт, самый молодой из лесорубов, работавших на Райдала. Он бежал бегом вверх по холму от самого Хелм-Боттом и, когда добежал до ворот, прислонился к столбу, чтобы отдышаться и собраться с духом. Юный Колт, невысокий, худой, светловолосый и казавшийся слишком хрупким с виду для работы, которую он выполнял.
Рут увидела его. Увидела его лицо. Поняла.
Он приблизился к задней двери и заговорил, а Рут уже была там, смотрела на него, ждала. Он вытер пот с верхней губы.
Она спросила:
— Где он?
— Он…
— Где он? Что с ним? С ним что-то случилось… Я знала, что с ним что-то случилось…
Колт забормотал невнятно, утирая пот; у него снова перехватило дыхание.
— Я там не был… Я был… Я был в Хелм-Боттом, но не там, выше по склону… Поттер… Один только Поттер был там, с ним. Меня там не было.
Язык у него ворочался с трудом, словно вдруг распух, стал толстым, как коровий, и не умещался во рту.
— Где он?
— Они… Им пришлось вынести его на дорогу… Пришел доктор… Они…
Он резко отвернулся от нее, он думал: «О господи, я не знаю, что мне делать, я не могу сказать ей! Почему они не послали кого-нибудь еще, почему никто из них не пришел сюда?»
Уже почти стемнело. И стало холодать.
Рут в ярости закричала на него. Ей хотелось встряхнуть его, заставить его сказать ей все.
— Дерево упало…
— Его увезли в больницу? Они забрали его? Куда они его увезли? Что они с ним делают?
Она сейчас же пойдет туда, она должна быть с ним — это было все, что она понимала, — она не хочет, чтобы кто-нибудь другой прикасался к нему.
— Дерево убило его. Он умер.
Все в ней внезапно стало на свое место, улеглось. Она затихла. Она сразу приняла эту весть и все поняла, вспомнила, что она ведь знала, знала еще в ту минуту, когда это случилось.
— Дерево упало… Они…
Тут появились остальные — Поттер и с ним еще кто-то, — и она увидела, как с бледного, словно мрамор, лица Дэвида Колта стало сходить напряжение. Они приближались к ней и казались ей великанами с огромными ручищами, каменными туловищами и шагающими ногами. Поттер приостановился, потом отвел Колта в сторону, а Рут взял за руку и потянул в дом. Она отскочила от него словно ужаленная. Он открыл рот и начал говорить, а остальные стояли позади него в дверях, и тут она заткнула пальцами уши и завизжала она не хотела ничего слышать. Она знала все, что ей надо было знать. Бен умер. Она не хотела, чтобы они рассказывали ей о том, как это произошло и что упавшее дерево сделало с Беном, и она старалась заглушить их слова и самый вид их визгом.
Поттер умолк. Повел ее во вторую комнату, усадил на стул, засветил лампу. И стоял возле нее, пока она не затихла. Кто-то другой принес ей стакан воды. Она оттолкнула его руку.
— Ты ступай, — сказал Поттер. — Я отведу ее вниз. Ей лучше побыть сейчас у Брайсов. Там можно позвать доктора. Я отведу ее.
— НЕТ!
Остальные по одному покидали комнату.
— Я останусь здесь.
— Там было бы лучше. Тебе нужен уход.
— Нет, нет, нет…
Поттер вздохнул.
— Мне ничего не нужно. Бен умер, я знаю. Я знаю, что произошло. Я это знала. Мне ничего не нужно.
— Ты не можешь оставаться здесь совсем одна.
— Кто-нибудь пошел сообщить им? В Фосс-Лейн?
— Пошли.
— Оставьте меня.
— Как же я могу? Не могу я.
Рут с минуту молча глядела на Поттера. Она почти ничего не знала о нем, хотя Бен проработал с ним пять лет, а то и больше. Поттер жил один, по ту сторону общинного выгона, прожил там всю жизнь.
— Я не хочу идти к ним. Не хочу видеть их. Не хочу.
Она заметила, что Поттер растерян, что он тоже потрясен тем, что произошло, и не знает, как ему быть с ней, что говорить, что делать; он не мог заставить ее сдвинуться с места и вместе с тем боялся оставить ее одну.
Она встала, прошла на кухню, приготовила чай. Она была спокойна. Лишь бы они не старались ей что-то рассказать. Теперь, когда она знала, что Бен мертв, ей уже не хотелось быть возле него, потому что, где бы сейчас ни находилось его тело, это
