Иван Панаев - Прекрасный человек

Старик начал приподниматься, держась за Машу, и открыл глаза свои, ища сына:

- А! это ты? - поди ко мне.

Он начал пристально смотреть на него. Казалось, опять страшное сомнение начинало мучить его.

- Вот и мой час пришел, Володя… А ты мне дашь умереть спокойно?

- Что прикажете, батюшка? - у Владимира Матвеича навернулись на глазах слезы.

- Я прошу тебя… у меня одна просьба… не оставь мою Машу; не оставь свою мать… они без куска хлеба… не оставь их…

Маша дрожала всем телом; она не могла поддерживать отца, и Анна Львовна подбежала к ней на помощь.

Вдруг банка выпала из руки Настасьи Львовны и разбилась вдребезги; лицо ее судорожно подернулось, и с страшным криком: "Матвей Егорыч, прости меня! прости меня… я много перед тобою виновата!" - она почти бесчувственная упала к его постели.

- Поднимите ее! - сказал Матвей Егорыч.

Ее подняли и подвели к нему. Он пожал ей руку.

- Я давно простил всем, Настасья Львовна, - прости и ты меня.

- Ты ни в чем не виноват передо мной! - простонала она.

- Как ни в чем? Все мы люди. Оба мы виноваты перед Машей, очень виноваты… береги ее… Поправьте мне сзади подушки… Маша, Маша… поди ко мне… - Он протянул к ней руки и прижал ее к груди… - Ну, прощай, моя Маша, прощай, дитя мое, родное мое дитя… Когда я буду отходить, читай надо мною молитвы, - я хочу, чтоб ты читала. Дай мне перекрестить тебя… Над тобой всегда, всегда мое благословение… Господи, услыши молитву мою…

Ослабевающею рукою он осенил ее крестом и произнес довольно твердым голосом:

- Во имя Отца и Сына и Святого Духа, - потом он благословил и перекрестил

Владимира Матвеича. - Не оставь Машу, - сказал он ему.

Это были последние слова его: утомленный, он опустился на подушки… Через полчаса раздался голос Маши, заглушаемый рыданиями; она читала отходные молитвы.

В день похорон, по обыкновению, съехались гости. Владимир Матвеич хлопотал, бегал, отдавал приказания, плакал - и все гости смотрели на него с особенным чувством и говорили:

- Вот уж истинно прекрасный человек!

От самого дома до Волкова кладбища Владимир Матвеич шел за гробом отца пешком и без шляпы, несмотря на сырую осеннюю погоду.

Гроб опустили в могилу и засыпали землею; Владимир Матвеич, Настасья Львовна, родственники и гости разговаривали в церкви с священником и занимались кутьею.

Одна Маша сидела у могилы отца… Она не плакала, - в эту минуту она была спокойна, - грустное, но святое и бесконечное чувство наполняло грудь ее. Небо застилали серенькие тучки, желтые листья падали с деревьев кругом нее - и перед нею тянулся бесконечный ряд могил…

- Маша, пора домой! - сказала ей мать, подходя к ней.

Они сели в наемную карету, запряженную двумя клячами, и шаг за шагом поплелись в город. Скоро карета исчезла в тумане…