— Да, это так, — согласился Цзинь Вэньцин. — Мне кажется, с тех пор как мы перебрались в столицу, нам удалось приобрести обширные знакомства: мы видели и высоких сановников и знаменитых ученых. Но кто же из них первый? Ради забавы мы можем сравнить их достоинства!
— Нельзя ко всем подходить с одной меркой, — возразил Цао Ибяо. — На мой взгляд, сравнивать можно только по специальностям. В каллиграфии первенство безусловно принадлежит Гун Пину. Из любителей древних надписей самым выдающимся является Пань Цзунъинь, а что касается стихов и прочих жанров, то здесь свою эпоху прославил Ли Чжиминь. Познания его настолько обширны, а эрудиция так глубока, что его даже нельзя отнести к какой-либо одной школе. Лишь северянин Чжуан Чжидун может тягаться с ним, да и то только в смысле воздействия на своих земляков.
— Ну а как вы относитесь к Чжуан Юпэю и Чэнь Шэню? — спросил Го Чжаотин.
— Острота их стиля приводит в трепет, — это литературные таланты, совсем недавно проявившие себя, — с чувством произнес Цянь Дуаньминь. — Но кроме них, есть еще Хуан Лифан и Ван Сяньци, имена которых также широко известны.
— Среди маньчжуров наибольшего внимания достоин Чжу Пу, — вставил Цао Ибяо.
— А Чэн Юй? — возразил Цянь Дуаньминь.
— В изучении географии северо-запада самую громкую славу стяжал Ли Дяньвэнь, — сказал Цзинь Вэньцин.
В разговор вмешался Хэ Тайчжэнь:
— Из этих людей я ценю только двух Чжуанов, ибо их таланты по-настоящему полезны для современников. Широта, сила, образность Чжуан Чжидуна[85], несомненно, помогут ему создать самостоятельное направление в науке. У него есть лишь один недостаток — он слишком честолюбив. Иное Чжуан Юпэй. Он кропотлив, но смел, благодаря чему способен вершить большие дела. К сожалению, он немного вспыльчив!
В самый оживленный момент беседы в комнату вошел новый гость. Это был Лу Жэньсян. Все встали, чтобы приветствовать его.
— Вы слыхали, что двор назначил на послезавтра экзамены для ученых, занимающих должности? — спросил Лу.
— Это правда?! — изумленно и обрадованно вскричали гости.
— Сегодня президент академии «Лес кистей» сказал мне, что об этом будет издан императорский указ. Наши академики давно уже не брали в руки кистей и ослепли от старости. Они, поди, обделаются от страха, услыхав такую весть. Вот увидите, завтра на рынке Люличан вздорожают тушь и бумага: ведь ученые действуют по поговорке: «Пока гром не грянет, никто не припадет к стопам Будды!»
Все засмеялись, но предстоящий экзамен вызывал беспокойство, поэтому гости вскоре простились с Цао Ибяо и разошлись.
На следующий день действительно был издан императорский указ, призывающий всех ученых, занимающих должности, явиться во дворец на экзамены. Цзинь Вэньцин, разумеется, рассказал об этом своей жене, и они вместе начали готовить все необходимые письменные принадлежности. Жена Цзинь Вэньцина, урожденная Чжан, была очень умной и энергичной женщиной. Она тотчас пополнила недостающее, исправила сломанное, и в мгновение ока все было готово. Цзинь Вэньцин сам отобрал несколько кистей из барсучьего волоса, к которым привык, и старательно натер целый пузырек туши.
Надо сказать, что умение натирать тушь было самым большим искусством ученых Цинской династии, так как богатство и положение достигались главным образом с помощью туши. Если она была натерта как следует, иероглифы получались красивыми и жирными, и экзаменатор немедленно клал сочинение в свой портфель. Если же тушь была плохой, знаки выходили неровными, с перерывами. Тогда вы всю жизнь оставались бедным книжником, так и не получая возможности выдвинуться. Поэтому ученые растирали тушь с таким же священным трепетом, с каким премьер-министры добавляли специи в суп императора. Но не будем отвлекаться от темы.
В день экзаменов Цзинь Вэньцин еще до рассвета направился к Внутреннему городу[86]. Добравшись до Восточных ворот, он сошел с коляски и, положив на плечо сундучок с экзаменационными принадлежностями, быстро зашагал к залу Охраны спокойствия. Все экзаменующиеся были уже на местах. Цзинь расставил складной столик и устроился в освещенном солнцем восточном углу зала. Оглядываясь вокруг, он стал искать знакомых. У противоположной стены он увидел Цянь Дуаньминя, Хэ Тайчжэня и Го Чжаотина. Лу Жэньсян оказался почти рядом с ним. Перед каждым на столике лежала чистая тетрадь, которую владелец старательно заслонял рукой от соседей, словно боясь, что те могут подсмотреть. Склонив головы над столами, все что-то писали.
Едва Цзинь Вэньцин успел поздороваться с друзьями, как раздался крик:
— Господин Чжидун! Прошу вас, садитесь здесь.
Подняв голову, Цзинь увидел крохотного человечка с хитрым обезьяньим лицом, черной бородкой и короткими густыми волосами. Он выглядел очень странно в своем новом, длинном шелковом халате. За плечами у него виднелась квадратная тростниковая корзина. «Да ведь это Чжуан Чжидун!» — подумал Цзинь Вэньцин. А карлик тем временем пробрался в восточный угол зала, огляделся вокруг и поставил свою корзину во втором ряду, около благообразного молодого человека с квадратным лицом и большими ушами.
— Юпэй, я сяду возле тебя!
Цзинь Вэньцин вгляделся внимательнее и узнал Чжуан Юпэя. Справа от него сидел Чжу Пу. «Ну вот, теперь трое знаменитостей оказались вместе!» — подумал он.
Вскоре были объявлены темы, установленные самим императором. Все что-то забормотали. Одни чесали в затылке, другие грызли ногти, третьи раскачивались на стульях, четвертые ходили взад и вперед мимо своего столика. Множество людей сгрудилось вокруг Чжуан Чжидуна, добиваясь консультации, и тот, горячо жестикулируя, что-то им объяснял. Когда солнце миновало зенит, у большинства была уже готова почти половина сочинения, и только у Чжуан Чжидуна на бумаге не было ни одного иероглифа.
— Сколько вы написали, Чжидун? — поинтересовался Чжу Пу.
— Ничего, вдохновение не приходит! — вздохнул тот.
Чжу Пу рассмеялся:
— Если вы будете ждать вдохновения, чего доброго, стемнеет и вам придется подать чистую тетрадь, как на прошлых экзаменах!
Цзинь Вэньцин чуть не прыснул, но продолжал упорно писать. Через некоторое время он услышал, что кто-то уже сдает сочинение. Поднял голову: это оказался Чжуан Юпэй, который собрал свои пожитки и, довольный, вышел.
Цзинь Вэньцин тоже кончил: оставалось только придумать эпиграф. Цзинь торопливо сочинил его, переписал: стихи показались ему неплохими. В этот момент Цянь Дуаньминь и Хэ Тайчжэнь, сдав сочинения, направились к выходу.
— Подождите меня, я только исправлю одно место! — крикнул им вдогонку Лу Жэньсян.
— Хочешь, я тебе помогу? — предложил Цянь Дуаньминь.
— Хорошо! — согласился тот.
Цянь Дуаньминь подчистил ошибку. Цзинь Вэньцин, стоявший рядом, не мог скрыть своего восхищения:
— Брат Дуаньминь, ты изумительно исправляешь. Настоящая одежда бессмертного, без швов!
Тут подошел Го Чжаотин. Все четверо вместе вышли из зала и вдруг увидели Чжуан Чжидуна, который шагал по крыльцу и что-то невнятно бормотал. Заметив Цзинь Вэньцина, он влетел прямо к нему в объятия и, крепко ухватив за руку, воскликнул:
— Вэньцин, посмотри скорей, что я написал!
В этот момент вышел Чжу Пу, только что сдавший свою работу.
— Чжидун, в зале уже темно, а ты все еще не идешь писать! — проговорил он.
Услышав это, Чжуан Чжидун заволновался и воскликнул, обращаясь к Цзинь Вэньцину и его друзьям:
— Помогите мне как-нибудь закончить!
Друзьям пришлось возвратиться в зал, несмотря на то, что сочинения они уже сдали, и приступить к работе. Один графил бумагу, другой растирал тушь; Цянь Дуаньминь подчищал ошибки, Лу Жэньсян держал подсвечник, а Чжуан Чжидун торопливо писал. Когда все было кончено, в зале уже зажглись фонари. Друзья вышли через Восточные ворота Внутреннего города и отправились по домам.
Спустя несколько дней вывесили список с результатами экзаменов. Первое место занял Чжуан Юпэй, второе — Цзинь Вэньцин, третье — Цянь Дуаньминь. Все остальные оказались в низшей категории. Чжуан Юпэй получил должность старшего лектора академии «Лес кистей», Цзинь Вэньцин — просто лектора, Цянь Дуаньминь был назначен толкователем классических книг[87]. Чжуан Чжидуна уже повышали в должности, поэтому экзамены не принесли ему позора, хотя и не увеличили его славы.
Узнав, что Цзинь Вэньцин получил повышение, земляки и приятели, разумеется, начали устраивать в его честь угощения, и в этой суете прошло несколько дней. Когда стало немного спокойнее, Цзинь вдруг вспомнил, что еще не нанес ответного визита Чжуан Юпэю, навестившему его позавчера. Велев заложить коляску, он отправился к нему домой. Цзинь был хорошо знаком с Чжуаном, поэтому привратник провел его прямо в дом. Чжуан Юпэй сидел в своем кабинете и что-то строчил. Увидев Цзинь Вэньцина, он поспешно бросил написанное в ящик письменного стола и с улыбкой поднялся навстречу. Хозяин и гость заговорили о недавних экзаменах. Не успели они как следует посмеяться над треволнениями Чжуан Чжидуна, как подошло время обеда.
