60. Н. А. ЛЕЙКИНУ 25 декабря 1883 г. Москва. 25/XII Многоуважаемый Николай Александрович! Прежде всего поздравляю Вас с праздниками и свидетельствую Вам мое искреннее уважение. Вкупе с поздравлением шлю Вам и "Осколкам" тысячи пожеланий. С Новым годом поздравлю 31-го декабря - в день отправки литературного транспорта.
{01093}
Ваше нежелание херить Рувера более чем лестно для Вашего покорнейшего слуги. Ладно, буду продолжать мой фельетон. Слушаюсь. Буду продолжать, а Вы не забывайте 2-х условий, кои я прилагаю при сем моем согласии: а) продолжайте снисходить слабостям руверским и b) без всяких церемониев уведомьте, ежели на Вашем жизненном пути встретится более подходящий фельетонист; чего не бывает под луной? Бывают "потопы, огни, мечи, трусы" (молитва к Иисусу сладчайшему), бывают и добрые встречи. Два куплетца уже накатал для заметок. Завтра сяду писать что-нибудь новогоднее. Теперь я свободен, аки ветр. Свобода эта продлится до половины января. Каким-то чудом удалось мне пересилить мою лень, и я, сверх всяких собственных ожиданий, спихнул с плеч самое тягчайшее. Выдержал до Рождества труднейшие экзамены и за этими экзаменами забыл всё, что знал по медицине. Медикам старших курсов ужасно мешают заниматься делом эти экзамены, подобно тому как отдание чести мешает городовым исполнять их прямые обязанности. Вместо того чтобы работать у клиницистов, мы зубрим, как школьники, чтобы забыть в ближайшем будущем... В ночь под Рождество хотел написать что-нибудь, но ничего не написал. Волею судеб проиграл всю ночь с барынями в стуколку. Играл до обедни и всё время от скуки пил водку, которую пью иногда и только от скуки. В голове туман. Выиграл четвертную и не рад этому выигрышу - до того скверно в голове. Не посылал Вам рассказов потому, что окончил свои экзамены только 20-го дек(абря) вечером. Не уведомил же Вас (что ничего не пришлю) потому, что не знал, что нужно уведомлять. Впредь в случае бесплодия буду извещать Вас. Шляются визитеры и мешают писать это письмо. Кстати о маленькой дрязге, подаренной мне сегодня "на елку". Пастухов, обидевшийся на меня за заметку о московской малой прессе, под рассказом Агафопода Единицына, помещенным в рождеств(енском) номере "Моск(овского)
{01094}
листка", подмахнул "А. Чехов". Рассказик плохенький, но дело не в качестве рассказа: плохой рассказ не в укор писаке средней руки, да и не нужны хорошие рассказы читателям "Моск(овского) листка". Москвичи, прочитав мою фамилию, не подумают про брата и сопричтут меня к Пазухину и К . Полной фамилией я подписуюсь только в "Природе и охоте" и раз подписался под большим рассказом в "Альманахе Стрекозы", готов, пожалуй, подписываться везде, но только не у Пастухова. Но далее... Благополучно паскудствующие "Новости дня" "в пику" конкуренту своему Пастухову напечатали в своем рождеств(енском) номере произведения господ, изменивших накануне праздника своему благодетелю Пастухову (Вашков, Гурин и др.). Номер вышел ядовитый, "политичный". Чтобы еще громче пшикнуть под нос Пастухову, "Новости дня" под одной маленькой ерундой, которую я постыдился бы послать в "Осколки" и которую я дал однажды Липскерову, подмахнули тоже мою полную фамилию (а давал я Липскерову мелочишку под псевдонимом...). "На, мол, гляди, Пастухов: к тебе не пошел, а у нас работает, да еще под полной фамилией". Выходит теперь, значит, что я работаю и в "Новостях дня" и в "Моск(овском) листке", служу двум богам, коих и предал в первый день Рождества: и Пастухову изменил, и Липскерову. "Новости дня" тоже злятся за ту заметку. Страсть сколько политиков нынче развелось! Буду впредь осторожен. Липскеров был у брата-художника, и я ему так, от нечего делать, дал мелочишку. И славным он малым мне показался... Малый я человек, среди газетчиков еле видим - и то им понадобился! Черти, а не люди. Теперь о коммерции. Хорошая коммерция лучше плохих дрязг, которые описал я Вам (ведь это неинтересно для Вас) не из желания надоесть Вам, а так - перо разбежалось... А о чем моя коммерция, тому следуют пункты: а) Вышлите мне в мой счет "Осколки" за 1882 и 1883 годы и, ежели можно, в переплетах. б) Вышлите "Осколки" за будущий 1884-й год по адресам, при сем приложенным. Тоже в мой счет. Сумма в итоге получится значительная. Нельзя ли учинить мне рассрочку с ручательством гг. казначеев? Тяжело платить сразу четвертную или более, а ежели Вы будете вычитать ежемесячно по пятерке (5 р.), то этот расход не произведет на мой карман заметного
{01095}
впечатления. Если же эта рассрочка не допускается, если она произведет в бухгалтерии непорядок, то погодите высылать мне прошлогодние экземпляры, а высылайте по нижеписанным адресам. Хочу "Осколки" сохранить для потомства. Со временем ведь и я буду говорить: "Были юмористы - не вам чета!" - фраза, которую я не раз слышал от хороших и плохих сотрудников "Искры" и старого "Будильника". Наконец, кажется, я кончил. Пью за Ваше здоровье, закусываю ветчиной и остаюсь уважающий и готовый к услугам А. Чехов. Москва. Калужская ул. В контору мещанских училищ. г. Воскресенск (Москов. губ.). Ивану Павловичу Чехову.
61. Н. А. ЛЕЙКИНУ 31 декабря 1883 г. Москва. 31-го дек. Уважаемый Николай Александрович! Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем, с новыми подписчиками. Желаю всего хорошего. Простите, что посылаю немножко поздно. Впрочем, Вы, согласно Вашему последнему письму, получите мой транспорт 1-го января. И заметки длинны и новогодний рассказ длинен - каюсь. Но ради (впрочем, здесь ни к селу ни к городу это "но"), ради того, что новогодний нумер должен быть отменно хорош, прошу Вас на сей раз не поцеремониться и сократить, елико возможно. Сам я не взялся сокращать; Вам виднее, что идет к делу, что лишнее. Уповаю, что с Нового года буду более порядочен в своих транспортах. В Питере - увы! - на праздниках не буду. Денег нет. Разорился вконец за праздники. Вчера получил письмо от Пальмина. Письмо изложено стихами. "Дикий" поэт пишет, между прочим, что он
{01096}
писал Вам о высылке торшона для брата. Если Вы справедливый человек, то Вы, получив это поручение, страшно рассердились. Грешно беспокоить мелкими поручениями такого занятого человека, как Вы. Брат не сообразил этого, прося Пальмина написать Вам, - оба они были подшофе. Это во-первых. А во-вторых, ежели будете высылать торшон, то не высылайте его на мое имя. Не имею времени ходить в почтамт. Высылайте на имя "Будильника" с передачей. А шикарный "Альманах" выпустил Буква! Совсем заграничное издание. Пристаю к Мише Евстигнееву, чтоб он написал свою автобиографию. Хочу у него купить ее. Редкое "житие"! Пристаю уже год и думаю, что он сдастся. Пишу о нем в нынешних заметках. Пальмин непременно будет в раю. Ах да! Большущее спасибо за "Христову невесту"! Отдал в переплет. Мороз. Метелица... А за сим с почтением Ваш покорный слуга А. Чехов.
{01097}
62. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ 19 января 1884 г. Москва. Любезнейший друг Дмитрий Тимофеевич! Сейчас приехал. Если бы ты не прислал, то я сам бы вечером притащил тебе твой восхитительный сюртук. Спасибо тебе восьмиэтажное (с чердаком и погребом). Не будь твоего сюртука, я погиб бы от равнодушия женщин!!! Впрочем, ты человек женатый и не понимаешь нас, холостяков. (Вздыхаю.) Посылаю тебе Зернова и Лесгафта. Физику Га(в)но вручи Макару. На днях забегу к тебе. Утомлен до безобразия. Пишу фельетон. Еще раз спасибо за сюртук. Желаю, чтобы он у тебя женился и народил множество маленьких сюртучков. И Макар пусть женится. Ты же будь верен своей жене, иначе я донесу жандармскому генералу. С почтением А. Чехов.
63. Н. А. ЛЕЙКИНУ 22 января 1884 г. Москва. 84/22/I Уважаемый Николай Александрович! Получил Ваше сердитое письмо и на оное отвечаю. Не писал Вам ранее по причинам весьма законным: я уезжал из Москвы на неопределенное время. Выехал я из дому 14-го января, отправив Вам пакетец, который Вы, если помните, получили ранее обыкновенного. Только 19-го попал я обратно в Москву. Путешествовал
{01098}
я с корыстною целью: удрал от именин, которые обходятся мне обыкновенно дороже всяких поездок. Во всё время путешествия я ел, спал и пил с офицерией плохой коньяк. Судите же, можно ли сердиться на меня за то, что я долго не отвечал на письмо? До сегодня (от 19 до 22-го) я не писал Вам, потому что ожидал оказии, т. е. отсылки обычного транспорта. Мне казалось, что я уже писал Вам насчет гонорара брата Александра. Если еще не писал, то вот Вам легчайшее, по моему мнению, решение этого вопроса: пошлите деньги на имя брата (Ал. П. Чехов, Таганрог, Таможня). Я помню, что не раз писал уже насчет этих денег... но кому? Вероятно, писал я брату, а не Вам. Память у меня никуда не годится. Комплекты "Осколок" за два года получил и приношу огромнейшее спасибо. Сегодня отдал в переплет. "Христову невесту" получил уже из переплета. Жалею, что не имею места, где мог бы поместить о ней рецензийку. Пастухов на Вас в обиде, "Новости дня" не печатают рецензий, а с курьерцами связываться не хочется... Торшон получен. Тысячу раз брат поручал мне благодарить Вас. Торшон лежит и ждет своей судьбы... Николай страшный лентяй! На сей раз посылаю Вам маленькую ерундишку. Не моя в том вина, что не посылаю что-нибудь побольше и посерьезнее... Дело в том, что я сегодня же, до получения Вашего письма, думал: "В (Осколках) у меня лежит один большой рассказ. Туда спешить, стало быть, незачем. Напишу куда-нибудь в другое место..." И вдруг Ваше письмо с "возвратом"! Знай я ранее, что "Марья Ивановна" не сгодится, я, быть может, написал бы что-нибудь и подельнее. Впрочем, год еще велик и успею натворить. Время не ушло... Читаю прилежно "Осколки"... Журнал хороший, лучше всех юмор(истических) журналов по крайней мере... Но не кажется ли Вам, что "Осколки" несколько сухи? Сушит их, по моему мнению, многое множество фельетонов: И. Грэк, Рувер, Черниговец, Провинциальный... И все эти фельетоны жуют одно и то же, жуют по казенному шаблону на казенные темы... Статейки И. Грэка - милые статейки, но они постепенно и незаметно сползают на тот же фельетон. Стихотворный фельетон Черниговца такая непроходимая сушь, что,
