— Чего вы тут рассиживаетесь? Лишь бы свету побольше сжечь?
Софи обмякла на своем стуле. Глаза ее были закрыты, и она улыбалась. Хозяйка встряхнула ее. Софи не проснулась. Станислаус ее усыпил, вот пусть он и пробудит ее ото сна. Он не мог при всех вытащить свою книжку. И беспомощно сказал хозяйке:
— Она так устает, эта Софи. Она частенько засыпает после ужина.
Хозяйка попыталась стащить Софи со стула. Софи сидела тяжело и неподвижно. Спинка стула треснула, но Софи не шелохнулась.
Станислаус сбегал в пекарню и принес два противня. Стукнув один о другой, он крикнул:
— Проснись, Софи, путь свободен!
И надо же, Софи пошевелилась! Она потерла глаза, потянулась и зевнула.
— Какой чудный сон мне снился, — с восторгом сказала она. — Идем спатеньки, мальчик! — Она подняла глаза и увидела хозяйку в платье выше колен. — Пора вставать, хозяйка? Я что, проспала?
— Ах ты дура, бесстыдница! — Хозяйка сняла шляпку. Ее стриженные под мальчика волосы встали дыбом. Хозяин залился смехом.
— Ты такое видел — трах, трах, тра-та-та! — Он попытался пальцами ухватить Станислауса за ухо. Станислаус увернулся. — Ты в кислое тесто как следует муки подсыпал, фокусник?
— Очень много муки насыпал, хозяин.
Этой ночью Станислаус не мог уснуть. Он весь пылал. Его фантазия плавила его, как проволоку в кузнечном горне. Он загипнотизировал Софи!
Фриц в эту ночь домой не явился. Спал, поди, с какой-нибудь девицей? Может, он для нее тоже был сладостным мужчиной? Только за полчаса до звонка будильника Станислаус забылся беспокойным сном.
15
Станислаус излечивает ученика пекаря от страсти к курению и вселяет похоть в тело хозяйки.
В пекарне столбом стоит мучная пыль. Фриц Латте с каждым днем делается все болтливее.
— Мне тут еще месяц-другой торчать, так уж я их на всю катушку использую! Все равно ведь придется уходить. Старик подмастерьев не держит. Ученики дешевле. Ох и попляшу я напоследок у него на голове! Вся лысина в ссадинах будет! — Так говорил Фриц о своем учителе. Он хлопнул по плечу Станислауса и сказал: — Ты, конечно, тут совсем загибаешься, скоро начнешь пресмыкаться перед стариком!
— Я учусь, — многозначительно ответил Станислаус. Гипнотизерская книжка шелестела у него за пазухой.
— Учись — научишься. Айда на ярмарку! Увидишь там кое-что. Если старик заругается, я его поколочу.
— Он вчера грозился тебе всыпать, а ты, однако, его не поколотил.
— Вчера было вчера. Теперь я стал мужчиной. — И тихонько добавил: — Мужчиной, который спал с женщиной. — И опять повысил голос: — А кроме того, нас двое, как старик войдет, так мы его и схватим.
Нет, Станислаус ничего не желал слушать об избиении в пекарне.
— И что тебе за охота на карусели кататься, Фриц? Она крутится себе, а ты в конце концов стоишь на том же месте, голова кругом идет, и денежки тю-тю.
— А там в балагане один людей гипнозирует.
— Гипнотизирует, — поправил Станислаус и навострил уши.
— Вот-вот, какое-то аптечное слово, да, в общем, он тебя усыпляет, хоть стоя, хоть на ходу. И ты делаешь все, что он пожелает. Я встал у нарисованного дерева и поднял ногу. Этот подлец решил из меня собаку изобразить. Я должен был лаять, и он разбудил меня, когда я собрался укусить его за ногу.
Станислауса одолела мальчишеская хвастливость.
— И по-твоему, это невесть какое искусство? Да я еще до завтрака три раза превращу тебя в собаку, даже в лошадь, и ты у всех на глазах стрескаешь охапку сена.
Станислаус должен это доказать. Язвительные насмешки Фрица подстегнули его. Усыпить изумленного Фрица было легче легкого. Когда он, одеревеневший и безжизненный, стоял у стены, Софи закрыла глаза подолом передника и с криком умчалась прочь.
Станислаус приказал Фрицу закурить сигареты. Фриц задымил.
— Сигарета воняет, — сказал Станислаус.
Фриц затянулся и сморщился.
— У сигареты вкус дерьма!
У Фрица вывалился язык.
— Теперь три дня твои сигареты будут только вонять!
Фриц выбросил сигарету.
Станислауса ничуть не прельщало ставить дальнейшие эксперименты с Латте. Но он должен был дать понять Фрицу, этому скептику, что тот подчиняется его тайным силам.
— Я, твой господин и учитель, — глухим голосом произнес Станислаус, — повелеваю тебе появиться утром в пекарне с высунутым языком!
Фриц кивнул.
— Все стерто! Заберись на кухонную плиту и просыпайся!
Фриц забрался на плиту и сел на корточки возле большой сковороды, проснулся и стал стыдливо озираться.
— Ты что, обезьяну из меня сделал?
— Нет, всего-навсего грелку для кофейника.
Не попрощавшись и весь дрожа, Фриц сбежал к себе.
Станислаус стоял один в тихой кухне. В голове у него гудело. Это конечно же были магнетические силы, которые все не могли успокоиться. Станислаус — сын Бюднера — электростанция, способная держать людей под напряжением в тысячу и более вольт!
Утро следующего дня было хмурым. Хмурым было и настроение хозяина.
— Это что за мода такая — ходить, вывалив язык, как загнанный пес?
Фриц кинулся в угол, где стояла плевательница, и сделал знак Станислаусу.
— Все время во рту вкус навоза. Ты меня заколдовал.
— Убери язык, — шепнул Станислаус. — Это тебе за твое неверие.
Чары развеялись. Фриц с благодарностью глядел на Станислауса.
— Ты можешь стать самым знаменитым человеком в городе. Девки будут на брюхе перед тобой ползать.
Девушки пока не занимали Станислауса, но слава о нем пошла по свету. По тому свету, в котором Фриц Латте до сих пор играл исключительную роль. Фриц не забывал всюду хвастаться волшебными силами своего друга.
— Я сберег целую кучу денег. Мой друг гипнозом отучил меня курить.
— Он это умеет?
— Судите сами, что он умеет. Мастер захотел дать ему затрещину. Он смотрит на хозяина. Раз — и из глаз молния. Хозяин ни с места, словно к полу приклеился.
Молодые люди восторженно загоготали:
— Приведи его к нам! Чего он прячется!
— Он не выходит на люди. Копит силы на свои молнии.
Приятели засомневались.
— Будь я такой, я бы не стал ходить в учениках.
Фриц вяло покачал головой.
— Он вам не кто-нибудь, он читает ученые книжки и почти не спит по ночам. Однажды я просыпаюсь, а возле его кровати стоят не то шесть, не то восемь негров. И я слышу, как он с этими неграми разговаривает. Вижу, как они чокаются, а пивных кружек у них нету.
Фриц ничего не имел против, чтобы и он, благодаря общению со Станислаусом, показался приятелям немного таинственным. Но не все испугались.
— Врешь ты все как сивый мерин!
Станислаус не подозревал об этих разговорах. Он продолжал свои опыты. Удивительная радость охватила его. В его книжке недвусмысленно было сказано: «Да будет проклят тот, кто разовьет в себе тайные силы и использует их лишь себе во благо. Нирвана погубит его. Душа его сгинет в Гадесе».
Станислаус не знал ни что такое Нирвана, ни Гадес, не знал, что автор книжки валит в одну кучу индийскую мудрость и древнегреческую мифологию, чтобы показать свою ученость. Для Станислауса все написанное в книжке было ново и неоспоримо. Он глотал эту тарабарщину лженауки как малиновую воду.
В кухне на ужин дали дешевую кровяную колбасу. А для хозяев в кастрюле кипели ярко-розовые сардельки. Фриц проверил, чем лакомятся хозяева.
— Слышь, как сардельки поют? Радуются, что попадут в хозяйское брюхо. — Он снял крышку с кастрюли. — Вон какие они важные лежат. На ученика и не глянут.
Софи опять закрыла кастрюлю. Фриц пошептался со Станислаусом. Станислаус должен заставить хозяйку раздать сардельки в кухне. Нет, Станислаус не пожелал. Фриц выхватил из кастрюли одну сардельку и стал тыкать ею прямо в веснушчатый нос Станислауса.
— На, на! Понюхай, понюхай только! Или тебе такая вкуснота не под силу, а, волшебник?
Станислаус сглотнул слюну. Дверь в кухню отворилась. Хозяйка пожаловала. Станислаус встретил ее «центральным» взглядом. Аппетит и тщеславие доконали его. «Сардельки нужны здесь! Здесь! — мысленно произнес Станислаус. — Здесь сардельки нужны, здесь!»
Хозяйка заглянула в кастрюлю. Станислаус сверлил взглядом ее затылок. Толстуха словно бы заколебалась. Краем глаза глянула на дешевую кровяную колбасу. Станислаус перехватил ее взгляд. «Сюда сардельки! Сюда!»
Хозяйка ткнула вилкой в кастрюлю, достала сардельку и положила ее в тарелку Софи.
«Сюда сардельку, сюда!» Станислаус притопывал ногами под столом, от напряжения его бросило в пот. Хозяйка немного помедлила, прежде чем выловить из кастрюли сардельку для Фрица. Станислаус не спускал с хозяйки сверлящего взора. А что ж ему, мастеру тайных сил, ложиться спать, не отведав сардельки? Для Станислауса хозяйка отрезала только половину сардельки. Хозяйка положила ее на его тарелку, переложила вилку в левую руку, а правой влепила Станислаусу оплеуху. Она прозвучала как выстрел.
