Была еще в мастерской роковая вещь, огромный кусок разбитого зеркала, прикрепленный к стене загнутыми гвоздями. Зеркало казалось бездонным мертвым морем, поставленным вертикально, в глубине его притворная жизнь оживляла несуществующее. Так, рядом с Искусством живет его подобие, о котором люди и не догадываются и которое принижает их, в то время как Искусство их возвышает. Сидя на диване с упертыми в колени локтями, Крониаманталь наклонился и отвел глаза от картины, чтобы перевести их на листок бумаги, валявшийся на полу; кисточкой на листке было начертано:
Я В БИСТРО
Бенинский Птах
Он несколько раз перечитал эту фразу, а Бенинский Птах в это время, покачивая головой и то отходя, то приближаясь, разглядывал свою картину. Наконец он повернулся к Крониаманталю и сказал:
— Вчера вечером я видел твою жену.
— Кто она? — спросил Крониаманталь.
— Не знаю, я ее увидел, но не знаю ее. Это именно такая девушка, какие тебе нравятся. У нее печальное детское лицо женщины, которой судьбой предначертано быть причиной страданий. В числе ее достоинств — руки: они поднимаются, чтобы оттолкнуть; а также то, что она лишена того благородства, которое не смогли бы полюбить поэты, ибо оно помешало бы им предаваться страданию. Я видел твою жену, я же сказал. Она и уродство, и красота; она то, что нам нравится сегодня. И она должна пахнуть лавровым листом.
Но Крониаманталь, который совершенно не слушал, перебил его:
— Вчера я сочинил мое последнее стихотворение, написанное классическим стихом:
Кифаре —
По xape! —
и мое последнее стихотворение, написанное стихом свободным (обрати внимание, что во второй строфе слово «девушка» употреблено в плохом смысле):
РЕКЛАМА НОВОГО ЛЕКАРСТВА
Почему он вернулся Хиальмар
Серебряные чаши с черпаком
Остались пустыми
Вечерние звезды
Стали дневными звездами
Одна за другой
Ведьма Грюльского леса
Приготовила себе еду
Она питалась кониной
А он ее не ел
Маи Маи рамао ниа ниа
Вот утренние звезды
Опять стали вечерними
Одна за другой
Он вскричал —
Именем Марё
И его любимого ягнятника
Девушка из Арнамёра
Приготовит напиток героев
— Повинуюсь прославленный воин
Маи Маи рамао ниа ниа
Она взяла солнце
И опустила его в море
Подобно тому как хозяйки
Ветчину погружают в рассол
Но беда! прожорливый лосось
Проглотил погруженное в море солнце
И сделал себе парик
Из его лучей
Маи Маи рамао ниа ниа
Она взяла луну
И обмотала ее ленточками
Как делают с почетными мертвецами
И маленькими детьми
И потом при свете оставшихся звезд
О вечные звезды
Она сделала отвар из селажа
Из норвежского смоляного молочая
И харкотины эльфов
И дала его выпить герою
Маи Маи рамао ниа ниа
Он умер как солнце
И ведьма взобравшись на вершину ели
Слушала до вечера
Рокот ветра в пустом флаконе
Откуда лживые скальды поверяли свои слова
Маи Маи рамао ниа ниа
* * *
Крониаманталь минуту помолчал, потом добавил:
— Я буду писать только стихом, свободным от всяких пут, будь то даже путы языка.
Послушай, старина!
МАЭВИДАНОМИ РЕНАНОКАЛИПНОДИТОК ЭКСТАРТИНАП + в. с.
А.З.
Тел.: 33-122 Пан: Пан ОеаоиииоКТэн ииииииишши
— Последняя строка твоего стихотворения, бедняга Крониаманталь, — сказал Бенинский Птах, — не более чем плагиат из Фр.нс.с.а Ж.мм.а.
— Неправда, — сказал Крониаманталь. — Но я не буду больше заниматься чистой поэзией. И все из-за тебя. Я хочу заниматься драматургией.
— Лучше бы ты пошел взглянуть на ту девушку, о которой я тебе говорил. Она тебя знает и, похоже, без ума от тебя. В следующий четверг ты найдешь ее в Медонском лесу, место я скажу. Узнаешь ее по скакалке, которая будет у нее в руке. Она зовет себя Тристуз Балеринетт.
— Ладно, — сказал Крониаманталь, — пойду погляжу на Балеринетт и пересплю с ней, но прежде всего я бы хотел пойти к Театрам и предложить им мою пьесу «Иексималь Желимит», которую я написал у тебя в мастерской в прошлом году, питаясь лимонами.
— Делай что хочешь, мой друг, — сказал Бенинский Птах, — но не забывай о Тристуз Балеринетт, твоей будущей жене.
— Отлично сказано, — сказал Крониаманталь, — но мне бы хотелось еще раз проговорить сюжет моей пьесы. Слушай.
Человек покупает газету на берегу моря. Из дома, расположенного возле сада, выходит солдат, вместо рук у него электрические лампочки. С дерева спускается трехметровый гигант. Он трясет продавщицу газет, она падает и, будучи гипсовой, разбивается. В этот момент появляется судья. Он убивает всех ударом бритвы, а в это время движущаяся мимо вприпрыжку нога укладывает судью на месте ударом в нос и напевает милую песенку.
— Просто чудо! — воскликнул Бенинский Птах.— Я напишу декорации, ты мне это обещал.
— Само собой, — ответил Крониаманталь.
XI. ДраматургияНа следующий день Крониаманталь пошел к Театрам, они собрались у г-на Жадюля, финансиста. Крониаманталю удалось добиться, чтобы его пропустили, дав на лапу и своему, и чужому. Он без робости вошел в зал, где собрались Театры, их пособники, их наемные убийцы и их приспешники.
Крониаманталь
Господа Театры, я пришел, чтобы прочесть вам мою пьесу «Иексималь Желимит».
Театры
Будьте любезны, подождите немного, сударь, пусть вас познакомят сначала с нашими правилами. Вы теперь с нами, среди наших актеров и наших авторов, наших критиков и наших зрителей. Слушайте внимательно и по возможности молчите.
Крониаманталь
Господа, благодарю вас за оказанный мне сердечный прием, я уверен, что учту все, что услышу.
Актер
Пусть облетят слова, как облетают розы. О мне милы мои ме...ме...метемпсихозы, Мил Фок, и мил Протей, и их метаморфозы...
Старый режиссер
Вы помните, мадам? Снежный вечер 1832 года, заблудившийся незнакомец стучит в двери виллы, расположенной на дороге, ведущей из Шантебуна в Сорренто...
Критик
Сегодня для того, чтобы пьеса имела успех, важно отсутствие подписи автора.
Вожак медведей своему мишке
А ну, лентяй, на лапы вставай... Замри... Умри... Благодари... Польку танцуй... Мазурку давай...
Хор выпивох
Напиток красен И тем прекрасен. Коль можем пить, Тому и быть.
Хор едоков
К столам накрытым! Что до поры там Лежало, глядь — Сжевала рать.
Выпивохи
Тот рожей красен, Кто может пить, И тем прекрасен.
Р.д..рд К.пл.нг, Актер, Актриса, Авторы зрителям
Плати! Плати! Плати! Плати! Плати! Плати! Плати!
Проповедник
Театр, возлюбленные братья мои, это школа скандала, это гибельное место для души и для тела. По свидетельству рабочих сцены, в театре все фальшивое. Ведьмы, которым фея Моргана годится в дочери, приходят туда, чтобы сойти за пятнадцатилетних девочек.
Сколько крови проливается в мелодраме! Воистину говорю вам: пусть эта кровь и не настоящая, она падет на головы потомков, и авторов, и актеров, и директоров, и зрителей — и так до седьмого колена. «Ne mater suam»,— говорили в прежние времена своим матерям юные девушки. Сегодня они спрашивают: «Мы пойдем вечером в театр?»
Воистину говорю вам, братья мои: лишь немногие зрелища не угрожают душе. Кроме театра природы, я знаю лишь один, куда можно было бы пойти без страха: это балаган любителя пускать ветры. Вот зрелище, возлюбленные братья мои, воистину галльское и полезное для здоровья. Шум смешит до слез, он изгоняет Сатану из чресл, где он гнездится, именно таким образом отцы-пустынники добивались изгнания бесов из самих себя.
Мать актрисы
Ты п..., Шарлотта?
Актриса
Нет, мама, я рыгаю.
Г-н Морис Буассар
Вот таково сегодня чрево матери!
Актер, пьесу которого приняли в «Комеди-Франсез»
Друг мой, вид у вас не слишком смышленый. Я сейчас научу вас нескольким словам из театрального словаря. Выслушайте их внимательно и попытайтесь запомнить, если можете.
Артисты (мужского и женского рода). Используется только применительно к актеру или актрисе.
Ахерон (или Ахеронт, ad libitum [По собственному усмотрению (лат.)]). Река в Аиде, а не в аду.
Крандец. Это ныне устаревшее словцо лет двадцать назад удачно заменяло слово Камбронна.
Папа. Два отрицания равны одному утверждению.
Связи. Они в театре всегда опасные.
Тухлые яйца (не употребляется в единственном числе). Вредны и неудобоваримы для желудка.
Юнец. Избегать употребления этого существительного с качественным прилагательным «беспутный». Прилагательное «благонравный» является более подходящим. Nota bene: все это замечание не относится к оперетте.
High-life [Здесь: сладкая жизнь (англ.).]. Это совершенно французское выражение переводится на английский язык как fashionable people [Здесь: сливки общества (англ.)].
