– Разве я отлучаюсь? – запротестовал швейцар. – Да, никогда…
– Неправда, я же вижу, вы постоянно играете во дворе с другими швейцарами в пулиш. (Тагуальпекская игра в шары.)
– Так это, когда никого нет. Я же не во вред…
– Правильно, до сих пор это было не во вред, – добродушно согласился Квота, покачивая ногой. – Но теперь все переменится, – неожиданно резко добавил он. – И вам, Эстебан, придется работать, не щадя сил.
– Как так? – с опаской спросил тот.
– Сколько вы сейчас получаете?
– Четыреста песо в месяц.
– А будете получать тысячу, – пообещал Квота.
– Тысячу? – У Эстебана даже дух захватило.
– Тысячу? – переспросил Бретт сдавленным голосом и сделал шаг в направлении Квоты.
– Со временем можете рассчитывать и на большее, – спокойно сказал Квота.
Бретт побледнел, раскрыл было рот, но не смог вымолвить ни слова. Эстебан застыл, как соляной столб.
– Естественно, при условии, – продолжал Квота, словно не замечая реакции окружающих, – если вы распрощаетесь со своими шарами.
– А что же мне придется делать? – убитым голосом спросил Эстебан.
– Выполнять вашу обычную работу: провожать покупателей. Просто их будет гораздо больше.
– Намного больше? – удрученно поинтересовался Эстебан.
– Гораздо больше, чем вы можете себе вообразить, – ответил Квота.
Швейцар вытаращил на него глаза.
– И поэтому покупатели не должны задерживаться. К сожалению, они склонны к пустой болтовне, что объясняется их восторженным состоянием после покупки. Ваша задача – не допускать этой болтовни.
– Только «здравствуйте» да «прощайте»? – огорченно спросил Эстебан.
– Даже без «здравствуйте» и «прощайте», – возразил Квота. – Это уже поощрение. Они получат свою порцию улыбок и вежливых слов в торговых залах, во время покупки. Лишние слова при выходе – зря потерянное время, а главное – могут создаться пробки и замедлиться темп. Понятно?
У Эстебана пересохло во рту, и он молча кивнул.
– Ну, а теперь, старина, можете идти.
Но Эстебан после краткого колебания робко спросил:
– А можно мне на него взглянуть хоть одним глазком?
– На что взглянуть? – поинтересовался Квота.
– На педальный холодильник. Раз уж мне теперь повысят жалованье и если это не слишком дорого…
– Великолепная идея, – сказал Квота. – Вы, разумеется, систематически занимаетесь спортом…
– Ну… играю в пулиш, по воскресеньям иногда езжу на рыбалку…
– У вас есть справка?
– Какая такая справка?
– От врача. Во избежание неприятностей со стороны сердца.
У Эстебана вытянулось лицо.
– Ведь придется крутить и крутить педали, особенно в жаркое время, – объяснил Квота. – Ладно. Мы еще вернемся к этому позже. А сейчас ступайте, тем более кто-то входит.
И впрямь, звонок объявил о новом покупателе. Квота потушил свет в зале и вытолкал Эстебана. Сквозь стекло было видно, как в «ловушке» словно втянутый яркими лучами света появился высокий, уже начинающий полнеть мужчина. Когда за ним захлопнулась дверь, он удивленно оглянулся. «Вас сию минуту обслужат», – прогнусавил громкоговоритель.
– Да это же генерал Перес! – шепнула Флоранс дяде.
– Ну да, он как раз собирался зайти ко мне по поводу этих чертовых акций! – разочарованно сказал Бретт.
– Так вы его знаете? – спросил Квота.
– Увы, немножко, – вздохнул Бретт. – Ладно, я сейчас уведу его к себе, а потом вернусь к вам. Продолжайте без меня.
– Уведете? Да ни за что на свете! – остановил его Квота. – Во всяком случае, не раньше, чем он купит холодильник.
– Но это же не клиент, а совсем наоборот. Это кредитор, да еще какой цепкий!
Квота спокойно возразил:
– Вряд ли это послужит помехой.
И, обращаясь к своим помощникам, добавил:
– Раз он попался в «ловушку», значит, в каком-то уголке его мозга засел холодильник. Наша задача – извлечь этот холодильник. Наблюдайте за ним, сеньоры.
Но генерал Перес застыл посередине комнаты, он стоял вытянувшись, словно аршин проглотил, и лишь один раз взглянул на свои часы.
– Ого! – воскликнул Квота.
Посетитель явно не желал ничего замечать: ни зеркало, ни автомат, ни висевшая косо фотография, ни журналы, ни сигареты, ни даже странный агрегат – ничто его не заинтересовало. С недовольным видом он постукивал носком туфли по полу. Затем откусил заусеницу на пальце и снова посмотрел на часы.
– Великолепно. Начале прекрасное, – сказал Квота. – Какая категория?
– Категория мулов, – ответил один из помощников.
– Правильно. Определение?
– Звериное упрямство, тупое недоверие, глупейшая заносчивость, дух противоречия.
– Правильно. Метод?
– Вызвать отвращение к педальному холодильнику. Разжечь любопытство к холодильнику обыкновенному. Тем не менее продолжать настаивать на педальном, чтобы он решил, будто его хотят надуть. Дать ему поупрямиться. Задеть самолюбие. Некоторое время не сдавать свои позиции. Уступить лишь в последний момент.
– Правильно. Кого мы к нему вышлем?
– Продавца-крота.
– Правильно. Почему?
– Крот должен действовать весьма осторожно и ни словом не выдать своих намерений.
– Очень хорошо. Так кого же именно?
– Меня! – предложила Флоранс.
Квота удивленно взглянул на нее.
– Дайте мне этого человека, – настойчиво молила она. – Я должна ему отомстить. Я сумею сыграть роль продавца-крота.
– А ты уверена… – начал Бретт.
– Посмотрим. – Квота улыбнулся: – Валяйте! Вы все помните?
– Все восемьсот семьдесят пять вопросов и ответов, – подтвердила она и тоже улыбнулась.
– Для мула достаточно и семидесяти. Но вы сумеете найти нужные и сохранить темп?
– Надеюсь, – сказала она. – Спасибо…
Она вошла в «ловушку». Бретт, Квота и все прочие втиснулись в небольшую нишу в торговом зале, откуда они могли все слышать, сами оставаясь незамеченными.
Флоранс, а за ней и генерал вошли в зал. Флоранс зажгла свет.
– Дядя сейчас придет, – сказала она, предложив гостю сесть в кресло. – Сигарету?
– Спасибо, не курю.
– Немного виски? Вермута?
– Может, у вас найдется перно?
– Сейчас посмотрю. Хорошая погода, не правда ли?
– Да. Настоящая весна.
Флоранс открыла дверцу холодильника.
И тут же в зале раздались звуки военного оркестра, задрожали стены, задребезжали стекла в окнах.
– Неужели это холодильник поднял такой шум? – спросил генерал, и лицо его выразило удивление.
– Да, наша новая модель. В него вмонтирован проигрыватель. Если хотите, он может сыграть Моцарта.
Она захлопнула дверцу, и музыка прекратилась.
– Столько? Достаточно? – спросила Флоранс, доливая воду в стакан с перно.
– Хватит, хватит, спасибо. Надеюсь, ваш дядя не задержится?
– Нет, конечно. Вы видели наши витрины?
– Да, мимоходом, – равнодушным тоном ответил Перес. – А что это за педальный холодильник? Он действует при помощи педалей?
– Совершенно верно.
– Можно на него взглянуть? Я подумал было, что мой денщик… парень целый день бездельничает…
– Великолепная мысль, – согласилась Флоранс. – Если вы не боитесь запаха солдатского пота…
– Ах, так. Разве это трудно?
– Естественно. Тем более в жару. Кстати, без справки…
– Какой справки?
– Медицинской. Уже бывали несчастные случаи…
– Да-а… – протянул генерал.
Неожиданно послышался легкий присвист и затем какой-то звук, словно кто-то чихнул.
– Будьте здоровы, – сказал генерал.
– Это не я, а холодильник, – проговорила Флоранс. Она раскрыла дверцу и нажала внутри на какую-то кнопку. Холодильник снова чихнул.
– Играет на трубе да еще и чихает, – рассмеялся генерал. – Того гляди, заговорит! А почему это вдруг запахло сосной?
– Хлорофилл, – пояснила Флоранс. – Избыток газов превращается в дезодоратор. В него вделана электронная ноздря: она чихает, как только, скажем, запах капусты превышает норму.
Флоранс заставила аппарат чихнуть еще несколько раз подряд. Генерал встал. Он подошел к холодильнику, склонился над ним, но Флоранс положила руку ему на плечо и предложила:
– Пойдемте, генерал, посмотрим наш педальный холодильник.
Перес отстранился и холодно проговорил:
– Может быть, вы все-таки разрешите мне посмотреть?
Он снова нагнулся. Флоранс направилась к двери. И тут же в холодильнике послышался грохот, словно заработала аэродинамическая труба. Генерал отпрянул.
– Хм! А это что включилось?
– Пустяки. Кондиционированный воздух. Хватает на две-три комнаты. Пойдемте же, – настаивала она.
– Разрешите? – повторил Перес, и в тоне его послышались ледяные нотки. – Если вы не возражаете, я получше ознакомлюсь с этим холодильником. По-моему, он недурен.
– Но, видите ли… он-то как раз… – начала Флоранс, но тут же осеклась.
– Что вы хотели сказать?
