И тем не менее, в самой идее есть нечто порочное. Не так давно один человек отправил на тот свет всю свою семью, а затем самого себя при помощи винтовки, снабженной глушителем системы Максима. Естественно, газеты в один голос кричат, что следует запретить глушители системы Максима, даже не задумываясь о том, что, если бы у этого человека не было оружия, он, скорее всего, передушил бы свою родню голыми руками!
Американским реформаторам ни при каких обстоятельствах даже в голову не приходит простая мысль, что единственное лекарство от зла есть добро, то есть воспитание нравов, насаждение хороших манер и взаимоуважение, которые одни и в состоянии спасти мир, и что запретительное законодательство не просто неудачный паллиатив, но удушающая свободу химера. Более того, избыток законов ведет только к их нарушению. Он превращает всех граждан или преступников, или в полицейских или в полицейских осведомителей. Нравственное здоровье такого народа непоправимо подорвано, и чтобы восстановить его может потребоваться такое сильное средство, как революция.
Принятие закона Харрисона сделало в Америке приобретение <наркотических веществ> теоретически невозможным для неспециалиста и крайне затруднительным даже для практикующего врача. При этом в каждой второй китайской прачечной можно без особых проблем приобрести кокаин, морфий или героин. Негры и уличные торговцы тоже вносят свой посильный вклад в этот бизнес. По некоторым подсчетам один из пяти жителей Манхеттена страдает от той или иной формы наркотической зависимости. Я с трудом верю в эту оценку, хотя жажда развлечений в крови у этих людей, равнодушных к искусству, литературе и музыке и, в силу этого, лишенных тех удовольствий, к которым прибегают более цивилизованные народы.
5. ЛЕТНИМ ДНЕМ 1909-ГО ГОДА один очень усталый человек вошел в небольшой испанский городок. Ленивая река, протекавшая через него, казалось, застыла, скованная истомой, вывесив язык, словно запыхавшаяся собака. Воздух тихо звенел от жары, а на террасе главного кафе города толпились люди, которым было совершенно нечего делать, но которые, при этом, были полны решимости как-то убить время. Они пили грубое вино Пиренеев или же <Риоху>, привезенную с юга и щедро разбавленную водой, или же склонялись над кружками со светлым пивом. Если дать прочесть этим людям обращение генерала О'Райана к американским солдатам, они бы решили, что автор его сошел с ума.
Алкоголь, употребленный в виде пива, вина, виски или в ином другом, делает человека бесполезным. Действуя на каждого иначе, он приводит в конченом итоге к одному и тому же результату — употребивший его на некоторое время ведет себя не присущим ему обычно образом. Кто-то становится рассеян, кто-то драчлив. Одни, выпив, говорливы, других тошнит, третьи засыпают на ходу, а некоторые становятся неумеренно похотливы.
Что касается нас, то мы поспешно направлялись, в общем-то, в Мадрид, и знали, что спустя неделю, месяц, в крайнем случае — год, мы обязаны очутиться там, подчиняясь трубному зову долга.
Однако мы решили на время позабыть о нашей цели. Мы сели за столик и принялись обмениваться новостями и мнениями с местными жителями. Поскольку мы сказали им, что спешим, они приняли нас за анархистов и испытали немалое облегчение, когда мы разъяснили им, что мы всего-то на всего <полоумные англичане>. Нам было так хорошо среди этих людей, что я до сих пор корю себя за то, что мы все-таки направились в Мадрид.
Если вы очутитесь на званом обеде в Лондоне или Нью-Йорке вас немедленно поглотит пучина безмерной скуки. Никого ничего не интересует, никто не блистает остроумием, все томятся как люди на станции, ждущие поезда. Чтобы преодолеть царящее уныние в Лондоне вы можете опрокинуть бутылку шампанского, а в Нью-Йорке загрузится под завязку коктейлями. Легкие вина и пиво, царящие в Европе, которые положено пить в умеренных количествах, здесь не уместны: ни у кого нет времени на простое человеческое счастье, вместо которого положено изображать возбуждение. Обедая в одиночку или в компании друзей можно обойтись бургундским или бордо: ты счастлив всю ночь напролет и никуда не торопишься. Но у жителя Нью-Йорка нет времени на такую вечеринку! Он чуть ли не жалеет о том, что рано или поздно его офис закрывается и он вынужден покинуть его. Мозг его переполнен планами. Поэтому на <удовольствия> отведено не больше чем полчаса, что вынуждает беднягу употреблять как можно более крепкие сорта горячительных напитков и по возможности в быстром темпе.
Теперь представьте себе этого мужчину — или женщину — все время пребывающего в спешке, все время куда-то опаздывающего, так что у него не остается и десяти минут на вышеупомянутые удовольствия, или же он стесняется в открытую употреблять алкоголь. Для такого кокаин — истинное спасение, ибо он оказывает немедленное воздействие и не имеет запаха, так что даже церковный староста не учует его.
Главное зло, которое приносит нам цивилизация, это ускорение жизни, которое требует от нас все более и более напряженной стимуляции нервной системы. Человеческой природе присуще желать удовольствий, но полноценное удовольствие требует времени, так что нам приходиться выбирать между быстродействующим ядом и негой сиесты. Нетрудно догадаться, что в том испанском городке не было ни одного кокаиниста.
Прибавим к этому также, что, в отсутствии благотворного Климата, человеческая жизнь тянется к теплу Общения: так что выбирать приходится еще и между быстродействующим ядом и умственным развитием. Наркоманы редко встречаются среди тех, кто всецело поглощен вопросами науки и философии, литературы и искусства.
6. ОДНАКО выслушаем и противную сторону. Поверим полиции, утверждающей, что кокаин и иные наркотики употребляются, в первую очередь, преступниками, которые без них не отваживаются пойти на дело. Однако до этого мы уже поверили полиции, когда та утверждала, что воздействие этих веществ столь пагубно, что даже способнейшие из воров, пристрастившиеся к ним, вскоре превращаются в законченных идиотов. Но если это так, то, ради всего святого, разве из этого не следует, что нужно немедленно организовать притоны, где злодеям раздавался бы бесплатный кокаин!
Нам говорят, что наркомана нельзя вылечить и сделать из него вновь полезного члена общества. Но если бы он был им раньше, он никогда не пристрастился бы к наркотику. Если даже вам удастся временно перевоспитать его, потратив на это немало времени и средств и рискуя своей безопасностью, все ваши труды растают как утренний туман, стоит только ему столкнуться со следующим искушением. Справиться с таким субъектом можно единственным способом — позволить ему провалиться ко всем чертям как можно быстрее. Дайте ему того, чего он желает, не ограничивайте его и забудьте о нем навсегда. Участь его да послужит уроком его ближним, и не пройдет и пары лет, как в обществе не останется дураков, готовых повторить его путь. А если и найдется один-другой, то позвольте и им сделать свой выбор — государство от этого только выиграет. Нравственно слабые люди представляют угрозу для человечества, на них нельзя положится и невозможно предсказать, когда и на чем именно они оступятся. Если они будут столь любезны, что освободят нас от своего присутствия по собственной воле, не стоит хватать их за руку.
Вы скажете, что прежде, чем эти люди убьют себя, они натворят немало бед. Возможно, но они и так уже творят их.
Запретительные меры неизбежно способствуют развитию подпольной торговли, которая порождает неисчислимые беды. Тысячи граждан систематически нарушают закон, который сам же их на это и толкает, поскольку прибыли от незаконного оборота огромны, и чем жестче репрессии, тем огромнее прибыли. Вы можете запретить шелковые носовые платки, и подавляющее большинство людей скажет: <Ну и ладно, будем пользоваться льняными>, но кокаинисту нужен именно кокаин, вы не ублажите его английской солью. И, поскольку рассудок его потерял меру действительности, он заплатит за свое зелье любую цену, он никогда не скажет: <Мне это не по карману> и, если цена окажется слишком высокой, он начнет красть, грабить и убивать, чтобы раздобыть деньги. Вновь и вновь я повторяю: наркомана не переделать. Все, чего вы добьетесь, ограничив его доступ к наркотику — это создадите касту опасных и изощренных преступников, и даже, если вы всех их посадите в тюрьму, как вы докажете, что их место не займут новые?
Поскольку подпольные дилеры получают прибыли, составляющие от тысячи до двух тысяч процентов, дилеры эти крайне заинтересованы в том, чтобы ряды жертв постоянно пополнялись. Ведь нынешняя норма настолько высока, что для того, чтобы окупить мое путешествие до Лондона и обратно первым классом, мне достаточно провезти не больше кокаина, чем можно спрятать в подкладку моего пальто! Все путешествие оплачено и сверх того приличная сумма в банке в конце пути! И, не взирая на все законы и всех шпиков, я могу, ничем особенно не рискуя, продать всю эту партию за одну ночь в веселом квартале.
