— Я… я не совсем понимаю вас, — сказала Эдна. — Что это за «Лупс»? И что такое любительский вечер?
— Да, я забыл, что вы из провинции. Но тем лучше, если только, конечно, в вас есть настоящая журналистская жилка. Это будет ваше первое впечатление, а первое впечатление, как известно, самое сильное, непосредственное и безошибочное, свежее и яркое. «Лупс» — так называется одно увеселительное место. Находится почти в конце города, близ парка. Там имеется игрушечная железная дорога, искусственные озера, оркестры, театр, дикие животные, кинематограф и так далее, и так далее. Большинство людей отправляются туда, чтобы посмотреть животных и поразвлечься, а остальные зрители присутствуют там с единственной целью — следить за веселящейся публикой. Чисто демократическое, очень живое, веселое варьете[3] на вольном воздухе. Вот что такое «Лупс».
Он помолчал и продолжал:
— Но вы должны обратить главное внимание на театр. Там ставятся водевили, в которых участвует несметное количество исполнителей — жонглеры, акробаты, гимнасты, танцовщики и танцовщицы, певцы-солисты, певцы-хористы, имитаторы и прочее, и прочее. Все эти исполнители — профессиональные артисты, для которых работа здесь является единственным источником дохода. Многие из них получают превосходный гонорар. Большинство из них — народ бродячий, кочевой, который работает там, где имеется свободная вакансия. Сегодня артист у Обермана, завтра в «Орфеусе», затем в «Лувре», «Альказаре» и так далее, и так далее. Значительная часть их изъездила всю территорию нашего государства. В общем, жизнь у них довольно занятная, работа оплачивается хорошо, и потому желающих посвятить себя этой профессии всегда много.
Теперь администрация «Лупса» в погоне за популярностью выдумала так называемые «любительские вечера». Два раза в неделю, после того как профессиональные артисты закончат свое представление, сцена отдается любителям. Публика является высшим судьей искусства артистов-любителей, — по крайней мере, считает себя таковым, что, в сущности, одно и то же. Зрители платят за это денежки; эта забава им очень нравится, и администрация театра прекрасно зарабатывает на этом. Но, видите ли, вся штука заключается в следующем фокусе: эти любители — в действительности не любители. За все выступления они получают плату. В лучшем случае их можно характеризовать как «профессионалов-любителей». Ясно, что администрация театра нигде не найдет таких дураков, которые пожелали бы бесплатно выйти на потеху и осмеяние публики, быть иногда мишенью всевозможных острот и издевательств. Так вот в чем заключается ваша работа, которая, предупреждаю вас, требует сильных и здоровых нервов. Вам надо два раза подряд выступить на этих «любительских вечерах» — по средам и субботам, кажется, — и написать ваши впечатления для воскресного номера «Интеллидженсера».
— Но… но… — заикаясь, начала Эдна, — я… я…
Максу Ирвину нетрудно было уловить слезы и разочарование в ее голосе.
— Я понимаю вас, — мягко начал он. — Вы, конечно, ждали чего-то другого, более интересного и привлекательного. Но мы все так начинаем. Вспомните-ка про того адмирала королевского флота, который в юности мыл палубу и чистил ручки дверей. Вы обязаны пройти всю трудную школу ученичества или сейчас же бросьте все. Ну что? Как решили?
Резкость, с какой был поставлен этот вопрос, ошеломила ее. Пока Эдна колебалась, она заметила, как тень разочарования прошла по его лицу.
— В конце концов, смотрите на это как на испытание, — сказал он. — Правда, испытание тяжелое, но тем лучше. Теперь как раз время взяться вам за дело. Ну, что же? Беретесь?
— Я попытаюсь, — тихо произнесла она и подумала о том, какие прямолинейные, резкие и торопливые все те люди, с какими ей пришлось встретиться в этом большом городе.
— Отлично! — сказал Макс Ирвин. — Когда я начинал мою карьеру, мне приходилось писать об омерзительных, скучных и противных вещах. Долго пришлось сидеть на этой работе, прежде чем я перешел, наконец, на полицейскую и бракоразводную хронику. Но я упорно работал, шел к своей цели и, как видите, ни на что жаловаться не смею. Вы гораздо счастливее — вы начинаете с работы для воскресного приложения. Конечно, и это не очень приятно, но что же делать, беритесь и за это. Покажите, на что вы способны, а там все остальное приложится. Потом вы получите более ответственную работу, которая повлечет за собой и более ответственное положение, и более высокую плату. Ну а теперь извольте отправляться в «Лупс» и проделать все то, что я вам наметил.
— Но в качестве кого или чего мне выступить? — неуверенно спросила Эдна.
— В качестве кого? Ну, это совсем пустяки! Петь умеете? Нет? Тем лучше. Там вовсе не требуется голоса. Визжите, пищите, делайте все, что вам заблагорассудится. За это вы получаете деньги и обязаны вызывать возмущение публики отвратительным исполнением тех или иных номеров. Имейте в виду следующее: после исполнения номера вам необходимо обзавестись каким-нибудь покровителем, который состоял бы при вас в течение всего вечера. Не бойтесь никого. Болтайте, морочьте им голову. Двигайтесь между любителями, толкайте, задевайте, изучайте, фотографируйте в памяти. Усвойте себе все особенности их атмосферы, все переливы красок, погрузитесь в «Лупс» с головой… Вы там, на месте выясните себе, что делать и с чего начать. Опишите затем свои впечатления. Это и будет то, чего хочет читатель.
Будьте строги к своему стилю. Пусть фраза ваша будет сильна, конкретна, выразительна, образна. Избегайте общих мест и расплывчатости. Делайте отбор. Схватите наиболее яркое, а на остальное не обращайте внимания, и у вас будет картина. Если вы найдете должное словесное обрамление этой картине, то «Интеллидженсер» будет ваш! И вот что еще советую вам. Просмотрите несколько старых номеров этой газеты и постарайтесь разобраться в общем тоне помещенных рассказов. Содержание вашего очерка сначала изложите в заголовке, затем последует самый рассказ, а в заключении вы снова дайте краткое резюме всего. Если у них в газете будет мало места, они смогут сделать сокращения в середине рассказа, оставив заключение, и очерк ваш не потеряет формы. Пока довольно моих наставлений. Об остальном подумайте сами.
Оба одновременно встали со своих мест. Эдна почти восторженно смотрела на этого человека, который сыпал меткие, быстрые замечания и умело разъяснял ей все то, чего она не знала и что так жадно хотела узнать.
— И помните, мисс Уаймен! Если вы человек честолюбивый, то не можете ограничить свою цель и стремление такими статеечками. Избегайте рутины. Помните, что такая работа носит всегда несколько трюковый характер. Владейте ею и ни в коем случае не давайте ей овладеть вами. Но эту форму вы во что бы то ни стало должны осилить, потому что, если она вам не дастся, вы никогда не создадите ничего лучшего. Короче говоря, вложите в это маленькое дело всю свою индивидуальность, рассмотрите его внутри, снаружи, с боков, сверху, снизу, но оставайтесь вне его, выше его, оставайтесь сама собою: помните это неукоснительно. А теперь позвольте пожелать вам удачи!
Они вместе дошли до дверей и обменялись крепким рукопожатием.
— И вот еще что, — прервал он ее, когда она благодарила его, — прежде чем вы сдадите статью, принесите мне просмотреть ее, — может быть, две-три поправки будут не лишними.
Эдна нашла хозяина «Лупса».
Это был довольно мрачного вида, полный, тяжелый мужчина с массивной нижней челюстью, с необыкновенно густыми бровями, не выпускавший изо рта сигары. Звали его Саймс — Эрнст Саймс.
— Какое ваше амплуа? — резко спросил он, прежде чем она успела изложить свое предложение.
— Лирическая певица, солистка, сопрано, — быстро ответила она, вспомнив наставления Ирвина.
— Как фамилия? — спросил Саймс, даже не удостаивая ее взглядом.
Эдна на мгновение запнулась. Она так стремительно ринулась в это приключение, что даже не подумала обзавестись сценическим именем.
— Какое-нибудь имя есть у вас?.. Сценическое имя? — нетерпеливо воскликнул Саймс.
— Нэн Белейн, — придумала она в один миг, — Белейн.
— Готово. Вам выступать в среду и в субботу.
Он нацарапал ее фамилию в своей записной книжке.
— А сколько я буду получать? — осведомилась новая артистка.
— По два с половиной доллара. За два выступления — пять. Выплата по первым понедельникам после второго выступления.
И, не сочтя нужным сказать обычное «до свидания», он повернулся к ней спиной и снова погрузился в газету, от которой она оторвала его своим приходом.
Эдна явилась в среду вечером очень рано. Она пришла вместе с Летти и принесла свой несложный театральный костюм: простой платок и старая юбка, выпрошенные у поденщицы, и седой парик, взятый напрокат у костюмера за плату в двадцать пять центов за вечер. После долгих размышлений она остановилась на роли старой ирландки, поющей горестные песни по случаю отъезда ее единственного сына.
