— Славная собака для деревни! хладнокровно замѣтилъ Бодденъ смущенному Минсу: — совсѣмъ не привыкла стѣснять себя. Ну что, Минсъ, когда же ты въ намъ будешь? Я рѣшительно не принимаю отказа. Да вотъ что: сегодня четвергъ, — пріѣзжай пожалуста въ воскресенье къ обѣду…. мы обѣдаемъ въ пять часовъ…. да ужь пожалуста безъ отговорокъ.
Послѣ долгихъ просьбъ, мистеръ Огустусъ Минсъ, доведенный до отчаянія, принялъ приглашеніе и обѣщалъ быть на Тополевой аллеѣ въ слѣдующее воскресенье, аккуратно за четверть часа до пяти.
— Не забудь только, какъ отъискать меня, говорилъ Бодденъ. — Дилижансъ отходитъ отъ Флауеръ-Пота, въ улицѣ Бишопгетъ, каждые полчаса. Когда дилижансъ остановится у Лебедя, то какъ разъ противъ тебя будетъ стоять бѣлый домъ.
— Понимаю: значитъ это вашъ домъ, сказалъ Минсъ, стараясь въ одно время отдѣлаться и отъ визита и отъ лишней болтовни.
— Нѣтъ, нѣтъ! вовсе не мой! это домъ Грогуса, богатаго торговца желѣзомъ. Я не то хочу сказать: вотъ видишь ли, когда ты пройдешь мимо этого дома немного подальше и увидишь, что ужь больше некуда итти — не забудь же — то тотчасъ поверни направо и иди подлѣ конюшенъ, тутъ увидишь заборъ и на заборѣ надпись огромными буквами: «берегись собаки» (Минсъ затрепеталъ); пройди мимо этого забора, такъ хоть съ четверть мили, потомъ спроси кого нибудь, и тебѣ каждый покажетъ, гдѣ я живу.
— Очень хорошо, благодарю васъ, прощайте.
— Будь же аккуратенъ.
— Непремѣнно! прощайте.
— Послушай, Минсъ, получилъ ли ты мою карточку?
— Какже, какже, получилъ; благодарю васъ.
И мистеръ Октавіусъ Бодденъ оставилъ своего двоюроднаго братца, томимаго, въ ожиданіи воскресенья, самыми тяжелыми чувствами.
Воскресенье наступило своимъ чередомъ. Небо было ясное и солнце ярко озаряло городъ; толпы народа спѣшили по улицамъ къ исполненію своихъ предначертаній пріятно провести весь день; на всемъ и на всѣхъ отражались удовольствіе и радость; одинъ только мистеръ Огустусъ Минсъ казался угрюмымъ.
День былъ прекрасный и вмѣстѣ съ тѣмъ знойный. Мистеръ Минсъ, пробираясь по тѣнистымъ сторонамъ улицъ Флитъ, Чипсэйдъ и Триднидль, порядочно разгорячился, покрылся пылью, и въ добавокъ время уже быстро приблизилось къ назначенному сроку. По весьма необыкновенному стеченію счастливыхъ обстоятельствъ, у Флауеръ-Пота стоялъ готовый дилижансъ, и мистеръ Огустусъ Минсъ вошелъ въ него въ полной увѣренности, что черезъ три минуты будетъ уже въ дорогѣ: этотъ срокъ былъ самый крайній, который дозволенъ дилижансамъ парламентскимъ постановленіемъ. Прошло четверть часа, а дилижансъ не подавалъ и виду тронуться съ мѣста. Минсъ въ шестой разъ взглянулъ на часы.
— Кондукторъ! что же ты, поѣдешь или нѣтъ? закричалъ мистеръ Минсъ, высунувъ изъ окна дилижанса всю голову и даже половину всего корпуса.
— Сію секунду, сэръ! отвѣчалъ кондукторъ, засунувъ въ карманъ руки, съ видомъ человѣка, у котораго не обнаруживалось ни малѣйшаго расположенія торопиться. — Билль! сними попоны.
Прошло еще пять минутъ; въ концѣ этого времени кондукторъ сѣлъ на козлы и оттуда началъ осматривать вверхъ и внизъ по улицѣ и окликать пѣшеходовъ, что завяло другія пять минутъ времени.
— Кондукторъ! если ты не поѣдешь сейчасъ же, то я выду, сказалъ мистеръ Минсъ, приходя въ отчаяніе отъ одной мысли, что опоздалъ, и не предвидя уже никакой возможности явиться въ Тополевой аллеѣ къ условному часу.
— Сію минуту ѣдемъ, сэръ! былъ отвѣтъ, — и вслѣдъ за тѣмъ машина тронулась, но сажень черезъ сто опять остановилась.
Минсъ углубился въ уголъ кареты и предался судьбѣ, какъ вдругъ…. ребенокъ, мать, картонка и зонтикъ нежданно явились къ нему спутниками.
Ребенокъ былъ премилое дитя во всѣхъ отношеніяхъ; онъ принялъ Минса за своего родителя и съ крикомъ бросился обнять его.
— Переставь! что ты это? сказала мама, обуздывая восторженную радость невиннаго ребенка, котораго полныя ножонки и стучали, и скакали, и переплетались въ самыхъ разнообразныхъ формахъ, отъ чрезвычайнаго нетерпѣнія. — Перестань, душа моя! это вовсе не папа.
«И слава Богу, что не папа» — подумалъ Минсъ, и духъ удовольствія, какъ метеоръ, промелькнулъ на его лицѣ.
Въ характерѣ ребенка игривость какъ-то особенно пріятно сливалась вмѣстѣ съ привязанностію. Увѣрившись, что мистеръ Минсъ не былъ его папа, онъ старался обратить на себя вниманіе шарканьемъ по драповымъ брюкамъ Минса своими грязными башмаченками, толканьемъ по груди его зонтикомъ своей мама и другими ласками, свойственными младенческому возрасту, которымъ нѣтъ названія, и которыми онъ хотѣлъ разсѣять скуку однообразной дороги, по видимому, единственно для своего удовольствія.
Когда несчастный джентльменъ прибылъ къ Лебедю, было уже четверть шестого. Бѣлый домъ, конюшни, заборъ съ надписью: «берегись собаки», — однимъ словомъ, всѣ примѣтныя мѣста были пройдены съ быстротою, свойственною пожилому джентльмену, когда дѣло идетъ къ тому, чтобъ не опоздать на обѣдъ. Спустя нѣсколько минутъ, мистеръ Минсъ очутился противъ жолтаго кирпичнаго дома, съ зеленой дверью, мѣдной скобой и мѣдной доской, съ зелеными ставнями и такими же рѣшотками, — съ полисадничкомъ, или, лучше сказать, съ небольшимъ усыпаннымъ гравелемъ кускомъ земли, въ которомъ находились одна круглая и двѣ треугольныя куртинки, заключающія въ себѣ небольшую сосну, до тридцати луковицъ и безчисленное множество пестрыхъ ноготковъ. Вкусъ мистера и мистриссъ Бодденъ обнаруживался далѣе въ бюстахъ двухъ купидоновъ, поставленныхъ, по обѣимъ сторонамъ дверей, на груду огромныхъ обломковъ алебастра, испещреннаго розовыми конусообразными раковинами. — На стукъ мистера Минса въ зеленыя двери выбѣжалъ здоровый мальчикъ, въ ливреѣ, бумажныхъ чулкахъ, и, повѣсивъ шляпу новаго гостя на одинъ изъ мѣдныхъ крючковъ, украшавшихъ коридоръ, названный изъ учтивоcти «пріемной», провелъ его въ переднюю гостиную, изъ оконъ которой представлялся весьма обширный видъ заднихъ фасадовъ сосѣднихъ домовъ. Когда кончился обычный церемоніялъ рекомендацій и тому подобнаго, мистеръ Минсъ сѣлъ на стулъ въ сильномъ смущеніи: онъ ясно замѣтилъ, что былъ послѣднимъ посѣтителемъ. Несмотря, однако же, на это, какъ левъ всего общества, онъ расположился въ гостиной съ прочими гостями, стараясь какъ можно скорѣе убить самое скучное изъ всякаго времени — время, предшествующее обѣду.
— Ну что, Брогсонъ, сказалъ мистеръ Бодденъ, обращаясь къ пожилому джентльмену, который подъ видомъ разглядыванья картинокъ въ Альманахѣ, занимался, въ полное свое удовольствіе, разсматриваніемъ, чрезъ верхушки листиковъ, наружности мистера Минса: — скажи пожалуста, что теперь думаютъ предпринять наши министры? Выйдутъ ли они, или сдѣлаютъ что нибудь другое?
— Гм! о! неужели ты не знаешь, что я самый послѣдній человѣкъ въ мірѣ, къ которому бы можно обращаться за новостями? Вотъ дѣло другое, если ты обратишься къ своему братцу, которому, по мѣсту его служенія, должно быть многое извѣстно.
Мистеръ Минсъ увѣрялъ этого джентльмена, что хотя онъ и служитъ въ Министерствѣ Иностранныхъ Дѣлъ, въ Сомерсетъ-Гаусѣ, но не имѣетъ никакихъ оффиціяльныхъ свѣдѣній касательно предположеніи министровъ Британіи. На этотъ разъ замѣчаніе Минса принято было обществомъ съ большимъ недовѣріемъ; и такъ какъ не предлагалось дальнѣйшихъ вопросовъ по этому предмету, то наступило долгое молчаніе, въ теченіе котораго почтенное собраніе развлекало себя кашлемъ и нюхательнымъ табакомъ. Но наконецъ появленіе мистриссъ Бодденъ произвело всеобщее возстаніе.
Вмѣстѣ съ окончаніемъ привѣтствіи провозглашенъ былъ обѣдъ, и вслѣдствіе того все общество двинулось въ столовую. Мистеръ Минсъ повелъ мистриссъ Бодденъ; но, къ несчастію, недостатокъ мѣста на лѣстницѣ помѣшалъ ему выказать всю ловкость свѣтскаго кавалера. Обѣдъ прошелъ, какъ и вообще проходятъ всѣ обѣды подобнаго рода. Время отъ времени, между стукотней вилокъ и ножей, раздавался громкій голосъ мистера Боддена, которымъ онъ упрашивалъ гостей своихъ пить вино, и увѣрялъ, что отъ души радъ видѣть ихъ; а между мистриссъ Бодденъ и ея прислугой происходили, касательно перемѣны блюдъ, мимическіе разговоры, въ теченіе которыхъ лицо мистриссъ Бодденъ принимало всѣ-возможныя измѣненія барометра, начиная отъ «бурной» до «прекрасной погоды».
Когда подали на столъ вино и десертъ, слуга, согласно выразительному взгляду мистриссъ Бодденъ, привелъ «мастэра Александера», одѣтаго въ свѣтло-голубую вару платья, съ серебряными пуговицами, съ волосами почти одинаковаго цвѣта съ помянутымъ металломъ. Послѣ разнообразныхъ одобреній со стороны мама и наставленія какъ вести себя — со стороны папа, — прекраснаго мальчика отрекомендовали крестному его отцу.
— Здравствуй, здравствуй, дружокъ мой! да ты славный мальчикъ…. не правда ли? сказалъ мистеръ Минсъ.
