– Да-да. Мне очень неприятно, что заставляю его ждать. Попросите подождать еще несколько минут в Пальмовом зале.
– Я закажу виски, – осенило лорда Маунтри.
– Да-да, как желаете! Лорд Маунтри, вам действительно пора. Я веду себя грубо… Господи, сама не понимаю, что говорю! Но мой мальчик возвращается ко мне!
Накопленное веками рыцарство встрепенулось, пришпорив его светлость. Он понял, хотя и несколько смутно, что вот-вот разыграется сцена, в которую он явно не вписывается. Встреча матери с давно потерянным сыном. Это – святое. А потому, развернувшись, молнией бросился в дверь, но так как в этот миг в нее входили, то ему пришлось, привычно нагнувшись за шляпой, бормотать извинения.
Новой гостьей оказалась сказочной красоты девушка с выражением лица довольно твердым и даже несколько циничным. За руку она вела толстого мальчишку лет четырнадцати, чье сходство с портретом на стуле вопило, кто он есть. Мальчишка столкновения избежал, но все равно разозлился. И, оглядев с холодным отвращением наклонившегося пэра, он выразил свое мнение о нем одним хлестким словом:
– Недотепа!
Лорд Маунтри разогнулся.
– Прошу прощения, – выговорил он уже раз в седьмой. Он совсем потерялся. И всегда-то крайне стеснительный, сейчас он смутился донельзя в силу разных причин. Казалось, весь мир состоял из глядящих на него глаз: глаза миссис Форд взывали: «Уходите!», глаза Огдена ясно кричали: «Вот дурак!», портрет вторил им «Идиот!» И, наконец, глаза сказочно красивой девушки – огромные, серые, прохладно насмешливые, презрительно вопрошали: «Кто этот странный розоволицый субъект, который путается у меня под ногами?»
– Прошу… прошу прощения, – снова пробормотал он.
– Гляди, куда идешь, – сурово указал Огден.
– Все в порядке, – произнесла девушка. – Ты познакомишь нас, Неста?
– Лорд Маунтри – мисс Дрэссилис, – представила их миссис Форд.
– Боюсь, это из-за нас лорд Маунтри вынужден уйти, – заметила девушка. Глаза ее показались его светлости еще громаднее, серее, прохладнее, насмешливее и презрительнее. Он барахтался в них, словно в глубоких водах.
– Нет, что вы… нет… – заикался он. – Честное слово. Я ухожу. До свидания. Значит, миссис Форд, вы дадите мне знать насчет яхты? Да? Славная соберется компания. До свидания. До свидания, мисс Дрэссилис.
Он бегло оглянулся на Огдена, будто бы в нерешимости – допустима ли вольность попрощаться и с ним? Но духу ему не хватило, и он, повернувшись, стремглав выскочил в дверь. Из коридора донесся стук упавшей трости.
Синтия Дрэссилис, закрыв дверь, улыбнулась:
– Какой нервный молодой человек. Что он такое говорил насчет яхты, Неста?
Миссис Форд оторвалась от зачарованного созерцания Огдена.
– Ах, ничего! Мы собираемся на юг Франции. На следующей неделе небольшой компанией.
– Какая чудесная идея!
В голосе Синтии послышалась задумчивая нотка.
– А что, блестящая мысль, – пробормотала она.
Миссис Форд устремилась к Огдену, вихрем обрушилась на него, шурша дорогой юбкой, и сжала в объятиях:
– Мой мальчик!
Не каждому дано грациозно перейти к сцене накаленных эмоций. Огдену не удалось. Он грубо выдрался из материнских объятий.
– Сигаретка есть?
Мальчишкой он был на редкость неприятным. Портрет явно льстил ему. Написанный любящей рукой, он здорово приукрашивал оригинал. На портрете он был плотненьким, на самом деле – попросту толстым. Там он был задумчив, на самом деле – угрюм. Но и у искусства есть границы, тем более у любительского, и на портрете даже намеком не проскальзывало, насколько у него отталкивающие манеры. Развит он был не по летам. У него был вид пресыщенного жизнью человека, постоянно мающегося от скуки. И речь, и поведение тоже напоминали человека скорее взрослого и весьма непривлекательного.
Даже миссис Форд на миг опешила и дрожаще рассмеялась:
– Какой ты прозаичный, дорогой!..
Синтия окинула наследника миллионов твердым полупрезрительным взглядом.
– Он весь день такой. Можешь себе представить, как мне это помогало.
Миссис Форд обернулась на нее, полная благодарности.
– Синтия, милая, я еще тебя и не поблагодарила.
– Верно, – сухо бросила девушка.
– Ты – чудо, дорогая. Настоящее чудо! Я повторяю это с той минуты, как получила твою телеграмму. – И перебила себя: – Огден, иди ко мне, сыночек.
Тот угрюмо наклонился к матери.
– Только больше не тискай, – выдвинул он условие, прежде чем позволить заключить себя в объятия.
– Скажи, Синтия, – начала снова миссис Форд, – как это тебе удалось? Я говорила лорду Маунтри, что надеюсь скоро увидеть своего Огдена, но на самом деле не надеялась. Казалось совершенно невероятным, что ты добьешься успеха.
– Этот твой лорд Маунтри… – протянула Синтия. – Как ты с ним познакомилась? Почему я не видела его прежде?
– Познакомилась я с ним в Париже, осенью. Его долго не было в Лондоне. Ухаживал за больным отцом.
– Понятно.
– Он такой любезный. Договорился, чтобы писали портрет Огдена. Но при чем тут лорд Маунтри? Как мы вообще свернули на него? Расскажи мне лучше, как тебе удалось увезти Огдена?
– Получилось все, – зевнула Синтия, – очень легко. Проще простого.
– Огден, милый, – отвлеклась миссис Форд, – куда же ты? Я хочу, чтобы ты был близко.
– Ой, да ладно!
– Оставайся тут, ангел мой.
– Фу, слюнтяйство какое, – тихо пробормотал ангел. – Слушай, мне зверски есть охота, – добавил он.
Миссис Форд будто током ударило. Она вскочила на ноги.
– Мое бедное дитя! Конечно же, тебе необходимо поесть. Позвони, Синтия. Я попрошу принести ленч сюда.
– И я поем, – сказала Синтия.
– О, ты ведь тоже не ела. Я и позабыла.
– Кто бы сомневался.
– Вы оба пообедаете тут.
– Вообще-то, – возразила Синтия, – лучше пусть Огден поест внизу, в ресторане.
– Посплетничать хочешь?
– Огден, ну что ты, милый, – укорила его миссис Форд. – Хорошо, Синтия. Ступай, Огден. Закажи себе что-нибудь посущественнее.
– А то, – немногословно отозвался ее сынок и наследник.
Когда за ним закрылась дверь, наступила короткая пауза. Синтия с непонятным выражением смотрела на подругу.
– Ну что ж, дорогая, я это сделала.
– Да. Ты – чудо, моя душенька!
Они снова помолчали.
– Кстати, – сказала наконец миссис Форд, – ты упоминала, будто есть какая-то мелочь, маленький счет, который беспокоит тебя?
– А я упоминала? И правда, есть. Платеж неотложный. Он, можно сказать, затемняет мне весь горизонт. Вот он.
– Большая сумма? – Миссис Форд взяла у нее чек и охнула. Потом, подойдя к бюро, вынула чековую книжку.
– Ты очень добра, Неста, – сказала Синтия. – А то они уже начали зубы показывать.
И, спокойно сложив чек, сунула его в сумочку.
– Ну, а теперь расскажи мне, как тебе это удалось, – попросила миссис Форд.
Упав в кресло, она откинулась на спинку, сцепив руки за головой. В первый раз обрела она спокойствие души и полузакрыла глаза, будто бы приготовившись слушать любимую музыку.
– Расскажи все с самого начала.
Синтия подавила зевок.
– Ладно, дорогая. Итак, в Истнор я отправилась поездом в 10.20. Соберешься ехать туда, учти, поезд неплохой. Приехала в четверть первого и пошла прямо в дом – ты ведь этого дома никогда не видела? Совершенно очаровательный. Я сказала дворецкому, что хочу видеть мистера Форда по делу, заранее разузнав, что того нет дома. Он уехал в Дройтвич.
– Ревматизм, – вставила миссис Форд. – У него иногда разыгрывается.
– Дворецкий ответил мне, что мистера Форда нет, и как будто ждал, что я сейчас развернусь и уйду. Но я прилипла, точно моллюск, и послала его позвать учителя. Его зовут Бростер, Реджи Бростер. Премилый молодой человек. Большой, широкие плечи, и лицо такое добродушное.
– Ну, дорогая, ну?
– Я объяснила ему, что делаю серию рисунков для журнала. Интерьеры известных деревенских особняков.
– Неужели поверил?
– Он верит всему. Он из таких. Поверил даже, что мой редактор особенно просил зарисовать внутреннюю лестницу. Про лестницу мне рассказали в гостинице. Забыла уж, в чем там суть, но что-то в ней есть особенное.
– Итак, ты вошла…
– Итак, я вошла.
– И увидела Огдена?
– Только на минутку. А потом Реджи…
– Кто?
– Ну, Бростер. Теперь он для меня Реджи. Он по природе своей Реджи. С таким добрым, наивным лицом. Итак, Реджи увидел, что настало время уроков, и отослал Огдена наверх.
– Одного?
– Одного! А мы с Реджи поболтали немножко.
Карие, яркие, твердые глаза миссис Форд расширились.
– Бростер – никуда не годный учитель для моего мальчика, – холодно заявила она.
– Да, наверное, поступать так нельзя, – согласилась Синтия. – Но на мне была эта шляпка и…
– Продолжай.
– Спустя какое-то время я заявила, что мне пора начинать работу. Он хотел, чтобы я сначала зарисовала ту комнату, где мы сидели. Я возразила – нет, я лучше спущусь вниз и набросаю вид дома с востока. Восток я выбрала, потому что оттуда ближе всего к вокзалу. И добавила, что он, конечно, водит иногда Огдена в сад. Он согласился – да, водит, и сейчас как раз подоспело время прогулки. Наверное, пойдут они в мою сторону, Огдену ведь интересно посмотреть мой эскиз. Он, похоже, поощряет интерес Огдена к искусству.