Ложась спать в тот вечер, когда Герберту исполнился двадцать один год, мистер и миссис Санбери (а между делом хочу заметить, что миссис Санбери никогда не «ложилась спать», она «отходила ко сну», а мистер Санбери, не будучи столь утонченным, как его жена, всегда говорил: «Ну, я — на боковую»), так вот, когда мистер и миссис Санбери легли спать, миссис Санбери сказала:
— Люди не понимают своего счастья. Слава Богу, хоть я понимаю. Лучше нашего Герберта не найти. Никогда не болеет, и мне с них никаких хлопот. Это лишний раз доказывает то, что, если воспитывать ребенка правильно, он будет тебя достоин. Подумать только — ему уже двадцать один! Даже не верится!
— Что и говорить, — ответил мистер Санбери. — Не успеешь оглянуться, как он уже женится и уедет от нас.
— Это еще зачем? — строго воскликнула миссис Санбери. — У него здесь хороший дом. Не вздумай внушать ему эти глупости, Сэмюэль, а не то мне с тобой придется разобраться. Это мое последнее слово. Женится! У него пока еще есть голова не плечах. Он знает, что к чему. У него есть голова на плечах, у Герберта.
Мистер Санбери молчал. Он давно усвоил — с Беатрис лучше не спорить.
— Я не выношу, когда мужчина женится прежде, чем поймет, что ему нужно в жизни, — продолжала она. — А обычно мужчина понимает это лет в тридцать, тридцать пять.
— Ему так понравились подарки, — сказал мистер Санбери, чтобы сменить тему.
— А почему они могли ему не понравиться! — продолжала миссис Санбери все еще огорченным тоном.
Подарки действительно были хороши. Мистер Санбери подарил ему серебряные наручные часы, чьи стрелки светились в темноте, а миссис Санбери — бумажного змея. Это был уже не первый змей, подаренный ею. А случилось это так. Ему тогда было всего семь лет. Недалеко от их дома раскинулся огромный пустырь, и в воскресенье днем, когда погода стояла ясная, миссис Санбери с мужем и сыном ходила туда прогуляться. Она говорила, Сэмюэлю нужно подышать свежим воздухом после того, как он всю неделю сидит в душной конторе. На пустыре всегда собиралось много народа, но миссис Санбери, которой хватало самой себя и которая не хотела размениваться, старалась держаться от них как можно дальше.
— Мама! Посмотри на энтих змеев! — как-то раз неожиданно воскликнул Герберт.
Дул свежий ветер, и несколько змеев, больших и маленьких, плавали но небу.
— Этих, Герберт, не энтих, — сказала миссис Санбери.
— Хочешь посмотреть, откуда они летят? — спросил отец.
— Конечно, папа.
В центре пустыря имелась небольшая возвышенность и, подойдя к ней, они увидели девочек и мальчиков и нескольких мужчин, бежавших вниз, чтобы разогнать своих змеев и поймать ветер. Иногда у них ничего не получалось, и змеи падали на землю, но когда получалось, змеи взлетали в воздух. Тогда их хозяева выпускали больше веревки, и змеи взмывали все выше. Герберт смотрел с замиранием сердца.
— Мама! А можно и мне змея! — вскричал он.
Он как раз недавно понял: если ему чего-то хочется, лучше спросить сначала у матери.
— Зачем бы это?
— Запускать его, мама.
— Если ты такой острый, порежешься.
Мистер и миссис Санбери перекинулись улыбками над головой маленького мальчика. Подумать только, он уже хочет иметь змея. Прямо маленький джентльмен.
— Вот будешь хорошим мальчиком, каждое утро — чистить зубы без моих напоминаний, и тогда я не удивлюсь, если Санта Клаус принесет тебе под Рождество змея.
Рождество было не за горами, и Санта Клаус принес Герберту его первого змея.
По началу ему не очень-то удавалось управлять им, и мистеру Санбери приходилось сбегать с холма самому, чтобы дать змею разгон. Это был очень маленький змей, но когда Герберт видел, как он плывет в небе и чувствовал, как дергает в руке веревка, он приходил в восторг. И вот, каждую субботу, когда отец возвращался из Сити, Герберт теребил родителей, чтобы те поторопились на поле. Он быстро научился управлять своим змеем, и супруги Санбери, наливаясь гордостью, смотрели с вершины холма, как он бежит вниз и, когда змей ловит ветер, выпускает веревку.
Змей стал страстью Герберта, и по мере того, как он рос, мать покупала ему все бóльших змеев. Он очень ловко научился играть с ветром, и его змей выделывал прямо-таки невероятные трюки. На пустыре были и другие любители, не только дети, и взрослые мужчины, и так как больше всего людей сплачивает общее увлечение, прошло немного времени прежде, чем миссис Санбери, несмотря на свою исключительность, обнаружила, что она, ее Сэмюэль и сын уже перезнакомились со всеми и вся. Они сравнивали змеев и хвастались своими достижениями. Иногда Герберт, теперь уже юноша 16 лет, состязался с другим любителем. Он заводил своего змея к неприятелю, отпускал веревку, так чтобы она свисала по веревке противника, потом делал резкий рывок, и вражеский змей падал на землю. Но задолго до этого мистер Санбери заразился увлечением сына и частенько просил его дать змея и ему. Смешно было смотреть, как он в своих полосатых брюках, черном пиджаке и кепке сбегает с холма. Миссис Санбери успокаивающе семенила за ним, а когда змей набирал высоту, брала у мужа веревку и смотрела, как змей парит в небе. Суббота для них стала долгожданным днем, и когда мистер Санбери с Гербертом выходили утром из дома, чтобы сесть на поезд, идущий в Сити, они перво-наперво смотрели, летная ли погода. Больше всего они любили порывистый ветер, непредсказуемый изменчивый ветер — ведь в такие дни они лучше всего могли оттачивать свое мастерство. И все остальные вечера они говорили о своем увлечении. Они с пренебрежением отзывались о маленьких змеях и завидовали большим. Они обсуждали умения других любителей так горячо, так едко, как боксеры и футболисты обсуждают своих соперников. Они мечтали, чтобы их змей был самым большим и мог бы подняться выше всех остальных. Они давно отказались от веревки и на совершеннолетие подарили Герберту змея семи футов в высоту, сооруженного из барабана и обвязанного фортепианной струной. Но это не удовлетворяло Герберта. Как-то раз он прослышал о змее, сделанным из коробки, и сразу заразился этой идеей. Он решил, что сам сможет смастерить нечто подобное, а так как он немного чертил, то сразу же принялся за эскизы. Он заказал маленькую модель по своему чертежу и опробовал ее однажды, однако она вышла неудачной. Но он был упорным и не собирался сдаваться. Что-то было не так, и он должен это исправить.
Потом произошла неприятность. После ужина Герберт стал уходить из дома. Миссис Санбери такое пришлось не очень по душе, но мистер Санбери урезонил ее. В конце-концов парню двадцать два года, и, может, ему уже скучно все время сидеть дома. Пусть пойдет прогуляется, сходит в кино — что ж тут плохого. А Герберт влюбился. Однажды субботним вечером, после прекрасного полдня на поле, он неожиданно сказал за ужином, как громом ударил:
— Мама. Я пригласил к нам на завтра молодую леди. На чай. Ничего?
— Ты сделал что? — переспросила миссис Санбери, забыв на мгновение о порядке слов.
— Ты слышала, мама.
— А можно поинтересоваться, кто она и как ты с ней познакомился?
— Ее фамилия Биван. А звать Бетти. Бетти Биван. Я познакомился с ней в кино, как-то раз, в субботу, когда шел дождь. Совершенно случайно. Мы сидели рядом, у нее упала сумочка, я подобрал, она поблагодарила, так мы и разговорились.
— И ты поддался на этот старый трюк?! Сумочку она уронила. Как бы не так!
— Ты ошибаешься, мама. Она — хорошая девушка, правда, и у нее — неплохое образование.
— И когда все это случилось?
— Месяца три назад.
— Как! Ты познакомился с ней три месяца назад и пригласил ее к нам на завтра?
— Нет, мы, конечно, еще встречались. В тот первый день после кино я спросил, не пойдет ли она со мной в кино на вечерний сеанс в четверг, она засомневалась: может, пойдет, а может, и нет. И она пришла.
— Еще бы! Я бы тебе сразу сказала!
— И с тех пор мы раза два в неделю ходили вместе в кино.
— Так вот, где ты так часто пропадал!
— Да. Но я не собираюсь навязывать ее вам. Если не хотите, я скажу, что у тебя голова болит и поведу ее еще куда-нибудь.
— Мама примет ее, — заверил мистер Санбери. — Правда, дорогая? Это все из-за того, что мама не выносит незнакомых людей. Никогда их не любила.
— Мне хватает самой себя, — мрачно изрекла миссис Санбери. — Чем она занимается?
— Работает машинисткой в Сити, а живет дома, если такое можно домом назвать. Видишь ли, мать ее умерла, отец снова женился, у них трое детей, и она не очень ладит с мачехой. Та все время ее пилит. Так она говорит.
Миссис Санбери очень элегантно сервировала стол. С маленького столика в гостиной, которым они никогда не пользовались, она сняла безделушки и застелила его чайной скатертью. Потом достала сервиз и серебряный чайничек, которым они тоже никогда не пользовались, испекла ячменные лепешки и пирог, нарезала тоненько хлеб и намазала его маслом.
