Витька вопросительно глянул на мать.
– Иди, поиграй, – разрешила мать.
Витька ушел.
Дружков у Витьки было несколько. Но самый задушевнный, самый верный и умный, кому Витька подражал во всем почти, был Юрка, девятиклассник, квартирант старика Наунма Евстигнеича, что жил по той же улице, через три дома.
У Юрки нелегкое положение. Отца у него нет, погиб на лесоповале, одна мать, а у матери, кроме Юрки, еще трое на руках – мал мала меньше. Мать живет в небольшой деревне, в сорока километрах отсюда, там вот нет десятилетки. Мать бьется из последних сил, хочет, чтоб Юрка окончил десятинлетку. Юрка и сам хочет окончить школу. Больше того, он мечтает потом поступить в институт. В медицинский. Единнственный, перед кем Витьке совестно, что он плохо учитнся, – это Юрка.
Огромный старик Наум Евстигнеич хворал с похмелья. Лежал на печке, стонал.
Раз в месяц – с пенсии – старик аккуратно напивался. И после этого дня по два лежал в лежку.
– Как черти копытьями толкут! – слабо удивлялся станрик на печке. – О! О! Что делают!..
Юрка учил уроки.
– Кончаюсь, Юрка, – возвестил старик. – Все.
– Не надо было напиваться, – жестко сказал Юрка; станрик мешал ему.
– Молодой ишо рассуждать про это – надо, не надо. Шибко уж много вы нынче знаете!
Юрка ниже нагнулся к книге.
– А что же мне делать, если не выпить? – Старику охота поговорить: все, может, полегче будет. – Все ученые станли! – Старик всерьез недолюбливает Юрку за его страсть к учению. У него свои дети все выучились и разъехались по бенлому свету; старик остался один и винит в этом только ученние. – В собаку кинь – в ученого попадешь.
Юрка молчит. Шевелит губами.
Вошел Витька.
– Здорово, Витька! – сказал старик. – Хвораю.
– Опять? – спросил Витька.
– Вон дружок твой ругает, что выпил… Должен же я хоть раз в месяц отметиться.
– Зачем? – спросил Юрка, откинувшись на спинку стунла и подмигнув Витьке на старика. – Зачем напиваться-то?
– Что я, не человек, что ли?
– Хм… – Юрка качнул головой. – Рассуждения, как при крепостном праве. Это тогда считалось, что человек долнжен обязательно пить.
– А ты откуда знаешь про крепостное время-то? – Станрик смотрит сверху страдальчески и снисходительно. – Отнкуда ты знаешь-то? Тебе всего-то от горшка два вершка, а синдит, рассуждает…
Юрка скосоротился и безнадежно махнул рукой.
Витька подсел к нему.
– Как дела? – спросил Юрка негромко.
– Ничего!
– Все знают! – разошелся старик. – Все на свете знают. А чего человек с похмелья хворает, это вы знаете, товарищи ученые?
"Ученые" переглянулись…
– Отравление организма, – отчеканил Юрка. – Отравнление сивушным маслом.
– Где масло? В водке?
– Так точно, ваше благородие! – Юрка с Витькой хихикннули.
– Доучились! – Старик доволен, что поймал зеленых на явной глупости. – А сыра там нет случаем? Хэх, елки-палки!..
– Хочешь, я тебе формулу покажу? – вскочил Юрка. – Сейчас я тебе наглядно докажу… На! Вот она, формулка…
– Пошел ты со своей формулой! О-ох, опять накатило… О, что делается!
– Ну, похмелись уж тогда, чего мучиться-то?
Старик никак не реагирует на это предложение.
Витька заговорщически наклонился близко к другу и сканзал тихо:
– Денег жалко. На похмелку-то.
Юрка согласно кивнул головой: знаю, мол.
– Я тебе сала маленько принес. В сенцах оставил.
– Дядька приехал?
Витька кивнул.
– Еще какой-то гусь пришел – к маме. Володя какой-то.
– Зачем?
Витька пожал плечами.
– Сватать, что ли… Он прямо не говорит. Пистолет вот подарил.
– Ну-ка? Ой, ну и пистолет!
– Он думал, я еще маленький.
– Витька, отец-то пишет? – спросил старик. – Где он счас?
– Не знаю, – неохотно сказал Витька.
– Помогает вот он вам?
– Не знаю. Помогает.
– Носит нынче людей по белому свету… – сказал станрик. – И моих где-то черт носит. Вот оно, ученье-то!
– Радоваться надо, что дети выучились, а он… ворчит, – заметил Юрка.
Старик приподнялся на локте.
– Сколько тебе лет учиться до хирурга?
– Шестнадцать. Десять плюс шесть в медицинском иннституте.
– Так, – зловеще гнул старик. – А сколько ты будешь получать?
– Не в этом дело…
– Нет, сколько?
– Я не интересуюсь зарплатой.
– А-а – завилял? Зарплатой не интересуется… Видали ухаря? Витька, дай ему там подзатыльник, хвастунишке. Зарнплатой они не интересуются!.. Только старикам шиш высылают.
– Что, у тебя денег, что ль, нету?
– Есть. Не про вашу честь.
– Ну и вот.
– Я тебе про другое толкую: на кой шут жилы-то из себя тянуть столько лет? Иди вон на шофера выучись да работай. Они вон по сколь зашибают. Да ишо приворовывают: где лесишко кому подкинет, где угля – деньги. И матери бы понмог. У ей ведь трое на руках… Шутка в деле! Кажилится на тебя, кажилится, а ты потом – хвост трубой и завьесся в большой город.
– Не твое дело.
– Знамо, не мое. Я чужой человек, плотишь мне пять рублей – живи на здоровье. Мне матерю твою жалко. Легко, думаешь, ей одной с вами?..
– Проживем! – резко сказал Юрка. – Никому до этого… Нечего! Жили и проживем.
– Сбили вас с толку этим ученьем – вот и мотаетесь по белому свету. Ты ишо кто? – сосунок, а уж по квартирам сшиваешься. Дома родного не знаешь.
– Если дома нет десятилетки, что я теперь?
– Во-от! "Десятилетки", "пятилетки"… Жили раньше без всякого ученья – ничо, Бог миловал: без хлебушка не сидели.
– У вас только одно на уме – "раньше"!
– А то… ирапла-анов наделали – дерьма-то.
– А тебе больше глянется на телеге?
– А чем плохо на телеге? На телеге-то я если поехал, то хоть знаю: худо-бедно – доеду. А ты навернесся с этого своенго ираплана – костей не соберут.
Юрка махнул рукой.
– Витька, спорь с ним, если охота. Мне надо учить.
– А космос? – значительно спросил Витька старика.
– Что "космос"?
– Космос. Куда наши космонавты летают…
– Летают, – поправил Юрка.
– Летают, – поправился Витька.
– Гагарин-то?
– Не один Гагарин. Много уже.
– А чего они туда летают? Ну и что, что летают? Что толнку-то?
– Во дает! – воскликнул Юрка, опять откинувшись на спинку стула.
– Понял? – сказал Витька. – А что, им лучше на печке лежать?
– Чего вы привязались с этой печкой? – обиделся станрик. – Доживите до моих годов, тогда вякайте. Только спенрва доживите.
– Я же не в обиду тебе говорю, – продолжал Витька. – Но спрашивать, зачем люди в космос летают, – это, я тебе доложу…
– Доложи, сделай милость. Доложи старику. Я, видишь, не спрашиваю, зачем ты, паршивец, ко мне в сад лазишь – знаю потому что, а в космос – не знаю, доложи, сделай милость.
Витька великодушно пропустил мимо ушей замечание про сад.
– Ну, во-первых: основание космоса – это… надо. Приндет время, люди совсем сядут на Луну. А еще придет время – долетят до Венеры, так? А на Венере, может, тоже люди жинвут…
– На Марсе, – поправил Юрка.
– Ну, на Марсе. Разве ж не интересно глянуть на их?
– Они такие же, как мы?
Витька оглянулся на Юрку… Юрка пожал плечами.
– Этого я точно не знаю, – честно сказал Витька. – Монжет, маленько пострашней, потому что там атмосфера не танкая – больше давит.
– Ишо драться кинутся, – сказал старик.
– За что?
– Ну, скажут: зачем прилетели? – Старик явно заинтенресовался Витькиным рассказом. – Незваный гость хуже тантарина.
– Не кинутся. Они тоже обрадуются.
– Еще неизвестно, кто из нас умнее, – включился в разнговор Юрка. – Может, они. Тогда мы у них будем учиться. А потом, когда техника разовьется, дальше полетим… – Юрнку самого захватила такая перспектива человечества. Он встал и начал ходить по избе. – Мы же еще не знаем, сколько еще таких планет, похожих на Землю. А их, может, много! И везде живут… существа. И мы будем летать друг к другу… И полунчится такое… мировое человечество. Все будем одинаковые.
– Жениться, что ли, друг на дружке будете?
– Я говорю – в смысле образования! "Жениться"…
– У них одно на уме – жениться, – недовольно заметил Витька.
– Может, где-нибудь есть такие человекоподобные, что мы все у них поучимся. Вот тогда будет жизнь! Захотел ты, допустим, своих сыновей повидать прямо с печки – пожалуйста: включил видеоприемник, настроился на определеннную волну – они здесь, разговаривай. Ругайся, если хочешь. А медицина будет такая, что люди будут до ста – ста двадцанти лет жить…
– Ну, это уж ты… приврал.
– Почему?! Уже сейчас эта проблема решается. Сто дваднцать лет – это нормальный срок. Мы только не располагаем данными… Но мы их возьмем у соседей по Галактике.
– А сами-то не можете – чтоб сто двадцать?
– Сами пока не можем. Это медленный процесс… – Юрка даже слегка кокетничает, изображает из себя какого-то учителя. – Может, мы и докатимся когда-нибудь, что будем сто двадцать лет жить, но это еще не скоро.
