третья годовщина смерти деда. В алтаре Будды с поминальными табличками предков мыши устроили туалет».
Стояло лето. Бутоны лотосов в пруду Синобадзу, что в токийском парке Уэно, раскрывались по утрам с приятным потрескиванием.
Это случилось вечером на невысоком мостике, переброшенном через пруд. С мостика было принято любоваться луной. Люди, пришедшие вкусить вечерней прохлады, облепили его перила. Их головы были похожи на бусинки чёток. Дул южный ветер.
В городе не колышутся даже лёгкие занавески у входа в лавку, где торгуют льдом. Здесь же по воде идёт рябь, которая делает отражение луны похожим на рыбку с золотыми плавниками. Но ветерок так слаб, что ему не приподнять тяжёлые листья лотоса.
Среди посетителей парка есть завсегдатаи, которые хорошо знают путь ветра. Они быстро переходят мост, перелезают через металлические перила и устраиваются на кромке моста, скинув сандалии и подложив их под себя. Потом снимают шляпы и кладут их на колени или же рядом с собой.
К югу от пруда вспыхивают огни рекламы.
«ХОТАН»
ЛЕКАРСТВО ЖИЗНИ «УЦУ»
ЗУБНАЯ ПАСТА «ЛАЙОН»
Отдыхающие, на вид люди рабочие, беседуют.
— Буквы у «Хотан» самые большие. Сразу видно, что это старая компания и дела у них идут хорошо.
— Там, где реклама, у них, наверное, самый главный магазин.
— В последнее время даже у «Хотан» дела пошли хуже.
— И всё же лекарства у них самые лучшие.
— Да ну?
— Говорю тебе. А у «Дзинтана» лекарства продаются только потому, что они самые раскрученные.
— Чёрт! — крикнул парень. Он лежал неподалёку от беседующих. Вцепившись пальцами в край моста, он смотрел в воду. Его соломенная шляпа качалась на воде.
Все захихикали. Неудачник покраснел и хотел было убежать, но тут услышал повелительный окрик: «Эй, парень, постой!» Обладатель голоса схватил парня за рукав. «Почему ты не хочешь достать шляпу? Это же так легко!»
Парень сначала вздрогнул от такого предложения, но потом оглядел худощавого мужчину и выдавил из себя жалкую улыбку: «Да ну её. Я лучше новую куплю».
— Почему это? — неожиданно резко спросил тот.
— Почему-почему… Старая она уже, в прошлом году купил. Пора и поменять. Эта к тому же промокнет, от воды солома вся искорёжится.
— Поэтому и нужно достать её побыстрее, пока она воды не напилась.
— Да если б я и захотел — как ты её достанешь? Пускай плывёт.
— Не достать, говоришь? Да ты схватись за настил, тогда ногами запросто шляпу и достанешь.
Мужчина отставил свою задницу в сторону пруда, пытаясь изобразить, как он намеревается достать шляпу. «А я тебя за руку придержу».
Увидев его в такой престранной позе, люди засмеялись. Кое-кто из гулявших приблизился к месту действия. Поднялся настоящий галдёж.
— Эй, парень, давай-ка побережливее, доставай поскорей свою шляпу!
— Правильно! Пруд такой большой, а шляпа такая маленькая. Зачем киске золотой, зачем пруду твоя шляпа? Доставай!
Оказавшись окружённым людьми со всех сторон, парень озлился. «Незачем мне её доставать!»
— А ты сначала попробуй. Если размокла, отдашь нищему.
— Лучше бы она сразу нищему на голову угодила!
В хохочущей толпе только худышка сохранял серьёзность. «Если вы только болтать будете, шляпа уплывёт». Схватившись одной рукой за перила, он вытянул другую над водой.
— И вот этой самой рукой…
— Ну что, доставать? — спросил парень с таким видом, как будто эта шляпа принадлежала вовсе не ему.
— Доставай!
Парень снял сандалии. «Держи меня за руку».
Вот этого-то как раз никто и не ожидал. От удивления смешки разом смолкли.
Парень схватился правой рукой за руку худощавого и, уцепившись другой за край настила, соскользнул ногами вниз по опоре моста. Ноги его коснулись воды. Ему удалось зажать тулью шляпы между ступнями. Потом он поймал пальцами ноги ленточку. Высоко вынеся вверх правое плечо, парень оперся локтем левой руки о настил и стал подтягиваться. Тут худышка неожиданно разжал ладонь, и парень плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг.
— Ух ты!
— Свалился!
Зеваки подались вперёд, желая рассмотреть получше, что происходит в воде. И стали один за другим шлёпаться в воду, направляемые уверенными толчками в спину. Перекрывая их визг, над ними раздавался пронзительно-высокий смех худышки. Словно чёрная собака, он промчался по белому мосту, и след его простыл в тёмном городе.
— Сбежал!
— Подлец!
— Ворюга!
— Сумасшедший!
— Полицейский!
— Чёрт с горы Уэно!
— Водяной!
[1924]
Я прошёл вдоль кирпичной ограды университета и упёрся в здание школы. Её двор был окружён забором из белого штакетника. Из пожухлой травы под тёмной кроной отцветшей сакуры слышалось стрекотание. Я чуть замедлил шаг, стал вслушиваться. Желая продлить себе пение цикад, я пошёл вдоль забора, повернул направо, потом налево. За забором была насыпь, обсаженная апельсиновыми деревьями. Дошёл до конца насыпи и тут: уже заторопился, глаза заблестели: у прямоугольного основания насыпи переливались-танцевали разноцветные бумажные фонарики — настоящий праздник в какой-нибудь глухой деревне. Ещё не дойдя до них, я понял, что дети ловят на насыпи цикад.
Фонариков было около двух десятков. Там были и красные, и зелёные, и жёлтые. Один был склеен из бумаги пяти цветов. Другой, маленький ярко-красный фонарик, был явно фабричной работы. Остальные же — простенькие, прямоугольные и прелестные — ребята скорее всего смастерили сами. Для того чтобы на этой никому не нужной насыпи собралось два десятка ребятишек с их чудесными фонариками, должно было случиться что-то чудесное.
Ну вот, например… Как-то вечером один мальчик услышал, как на насыпи поют цикады. Он купил в лавке красный фонарик и на следующий вечер стал искать их. На другой день к нему присоединился ещё один. У него не было денег, чтобы купить фонарик. Поэтому он взял картонную коробочку, вырезал ножницами в стенках отверстия, вклеил тонкую бумагу. Потом укрепил на дне свечку, подвесил за верёвку. Фонарик был готов.
И вот детей стало уже пятеро, потом — семеро. Теперь они догадались рисовать на бумаге цветные картинки. Потом наши художники сообразили, что в стенках коробки можно прорезать кружочки, треугольнички, листики и даже иероглифы своих имён, заклеивать оконца разноцветными бумажками, которые они окрашивали то в красный, то в зелёный, то ещё в какой-нибудь цвет. Получалось красиво. И вот обладатели красных фабричных фонариков выкинули их на помойку, избавились от своих простецких самоделок и другие дети. Всем казалось, что вчерашний фонарик сегодня уже никуда не годится, и тогда коробка, бумага, кисточка, ножницы, ножичек и клей снова шли в дело — ведь нужно было соорудить ни на
