— Вамъ холодно? — спросилъ онъ.
— Нѣтъ, теперь нѣтъ, — отвѣчала она. — Но вамъ должно быть холодно.
— Мнѣ? Нѣтъ!
— Ваша рука даже дрожитъ.
Ну, а если бъ даже его рука дрожала? Развѣ онъ дрожалъ отъ холода, — онъ постоянно сдвигалъ на затылокъ шапку, ему было жарко. Вдругъ онъ вспомнилъ, что она, навѣрно, невѣста Бондезена, невѣста другого; вотъ почему онъ возразилъ:
— Если моя рука дрожитъ, то не отъ холода. Она просто, можетъ быть, устала; давайте перемѣнимъ.
И онъ сталъ съ правой стороны и подалъ ей другую руку. Они продолжали бороться со снѣжнымъ вихремъ.
— И какъ вы можете обходиться безъ пальто? — сказала она.
— Если я до сихъ поръ всю зиму обходился безъ него, то и теперь какъ-нибудь справлюсь, — отвѣчалъ онъ уклончиво. — Черезъ два мѣсяца у насъ весна.
Хойбро больше ничего не сказалъ. Шарлотта посмотрѣла на него сбоку. Неужели же онъ зналъ, гдѣ она была, и хотѣлъ скрыть это? Она хотѣла бы провалиться сквозь землю.
Хойбро ждетъ не дождется весны. Эта зима была самая длинная въ его жизни; въ ней столько было страданій и нехорошихъ дней. Днемъ онъ работалъ за своей конторкой въ банкѣ, въ вѣчномъ страхѣ, что вотъ сейчасъ будетъ открыта его продѣлка. Каждый разъ, какъ директоръ обращался къ нему или требовалъ отъ него какое-нибудь объясненіе онъ вздрагивалъ, убѣжденный, что вотъ сейчасъ услышитъ свой смертный приговоръ. По временамъ онъ въ отчаяніи готовъ былъ даже признаться, чтобы только положить этому конецъ; но когда входиль начальникъ, и онъ видѣлъ этого честнаго человѣка, такъ довѣрявшаго ему въ продолженіе многихъ лѣтъ, онъ молчалъ, молчалъ, какъ могила. И день проходилъ, наступалъ другой, и его страданію не было конца.
Такъ онъ мучился днемъ.
А по вечерамъ, когда онъ возвращался домой, другія страданія не давали ему покоя. Онъ жилъ стѣной къ стѣнѣ съ Илэнами, его безнадежная любовь къ Шарлоттѣ снова просыпалась; онъ слышалъ ея шаги въ комнатѣ, ея голосъ, когда она говорила или напѣвала, и каждый разъ ему казалось, будто огонь пронизываетъ всего его. Это было мучительно и пріятно, такъ неспокойно; онъ прислушивался у стѣны, затаивъ дыханіе, — догадывался, что она въ данную минуту дѣлаетъ, дрожалъ отъ страха, когда она въ прихожей проходила мимо его двери. Можетъ быть, она войдетъ… Кто знаетъ, можетъ быть, у нея было какое-нибудь дѣло! И тѣмъ не менѣе, она никогда не была въ его комнатѣ, никогда.
Нѣтъ, онъ давно бы ушелъ, онъ давно бы переселился на другой конецъ города, если бы у него на это были деньги. Но пока фру Илэнъ не выплатитъ ему свой долгъ, свои 150 кронъ, онъ не можетъ двинуться съ мѣста. Своими послѣдними хеллерами, заложивъ часы и платье, онъ смогъ заплатить въ банкѣ за этотъ послѣдній мѣсяцъ, но теперь у него ничего не было, ни одного шиллинга. Слава Богу, слѣдующій мѣсяцъ будетъ лучше. Фру Илэнъ сама сказала какъ-то разъ, что Фредрикъ теперь хорошо зарабатываетъ, и она непремѣнно вернетъ ему свой долгъ въ серединѣ слѣдующаго мѣсяца. Тогда, наконецъ, остатокъ его долга будетъ выплаченъ, и его опасный поступокъ съ подставнымъ именемъ будетъ забытъ и погребенъ на вѣки. А тогда настанетъ и весна со своими свѣтлыми и тихими ночами. О, Боже мой, какъ радостно онъ будетъ привѣтствовать весну!
— Ну, теперь мы сейчасъ будемъ дома, — сказала вдругъ Шарлотта.
— Да.
Она взглянула на него, но не могла разсмотрѣть его лица. Онъ сказалъ это «да» такъ странно, почти грустно и какъ-то беззвучно. Она разсмѣялась и сказала:
— Въ концѣ-концовъ, вы не имѣли бы ничего противъ того, чтобы пойти еще сегодня ночью въ поле?
— Ничего, если вы пойдете со мной, отвѣчалъ онъ, не подумавъ. Потомъ онъ раскаялся въ своемъ отвѣтѣ, сдѣлалъ два-три большихъ шага и сказалъ коротко: — Ерунда! что я болтаю? Ну, вотъ мы и дома.
Онъ отворилъ дверь и пропустилъ ее впередъ по лѣстницѣ. Входную дверь открыла сама фру Илэнъ.
— Богъ мой, Шарлотта, гдѣ же ты была такъ долго? — сказала она съ упрекомъ.
Хойбро подошелъ, разсмѣялся и сказалъ:
— Простите насъ, мы пошли гулять; мы гуляли съ фрёкенъ Шарлоттой.
Фру Илэнъ всплеснула руками, — они выбрали для прогулки совсѣмъ неподходящую погоду.
Но фру Илэнъ положила конецъ этому замѣшательству, она открыла дверь изъ прихожей и заставила войти ихъ, засыпанныхъ снѣгомъ. У Хойбро не было пальто; его заставили войти, хотя онъ и былъ весь покрытъ снѣгомъ. — Да, да, входите, у нихъ гости; хоть на этотъ разъ долженъ онъ быть любезенъ!
Молодая, удивительно красивая дама сидѣла на диванѣ. По дорогѣ изъ города она зашла къ Илэнамъ; она жила тамъ, дальше, въ Хегдехагенѣ и хотѣла побывать у Шарлотты. Лобъ у нея былъ удивительно бѣлый, а глаза зеленоватые и блестящіе. Черная бархатпая лента на шеѣ придавала ей видъ совсѣмъ молодой дѣвочки.
Хойбро сейчасъ же сѣлъ и началъ всячески занимать ее. Онъ становился все оживленнѣе и оживленнѣе, много говорилъ и показалъ себя совсѣмъ съ новой стороны. Софи и Шарлотта удивлялись этой перемѣмѣ. Онъ знали, почему разыгрываетъ весельчака; вѣдь не должна же эта дама все время молчать, — наоборотъ, нужно занять ее. Къ сожалѣнію, онъ до сихъ поръ черезчуръ много вниманія оказывалъ Шарлоттѣ; сегодня же вечеромъ никто не можетъ заподозрить его; онъ сумѣетъ владѣть собою.
Шарлотта опять посмотрѣла на него. Отъ холода его лицо покраснѣло, онъ весь сіялъ, глаза блестѣли. Наконецъ, она напомнила ему, что онъ хотѣлъ показать ей нѣкоторыя доказательства, можетъ она теперь взглянуть на нихъ.
— Да, сію минуту, онъ принесетъ.
И съ этими словами онъ всталъ.
— Нѣтъ, а не можетъ она пойти вмѣстѣ съ нимъ? — Шарлотта тоже поднялась. Это доставитъ вамъ меньше хлопотъ.
— Нѣтъ! — сказалъ онъ коротко.
Молча она опять сѣла на свое мѣсто.
Хойбро уже вышелъ. Что такое съ ней? Сегодня она хотѣла непремѣнно войти къ нему въ комнату, чтобы поговорить; что это значило? Да, у него, по крайней мѣрѣ, сознаніе, что сегодня вечеромъ онъ не былъ ей въ тягость.
Онъ вернулся со своей брошюрой, показалъ ей исписанные листки и сказалъ:
— Вотъ доказательство моихъ маленькихъ ночныхъ работъ. Ха-ха, вы, вѣрно, находите, что это не имѣетъ никакого вида? — Нѣтъ, я не привыкъ къ писанію, я черезчуръ много думаю, вотъ почему это подвигается такъ медленно, но по вечерамъ это составляетъ, дѣйствительно, мое занятіе.
Софи спросила:
— Что это такое? Да, что это такое?
— Какъ бы мнѣ назвать это? — возразилъ онъ. — Это политическій трудъ, въ самомъ дѣлѣ, это маленькій крикъ предостереженія, это слабый звукъ рога.
— Во всякомъ случаѣ, это было бы очень интересно почитать.
— Нѣтъ, нѣтъ, — сказалъ онъ, — кто можетъ знать, выйдетъ ли вообще что-нибудь изъ этого. Но онъ все-таки хочетъ это кончить.
— Я убѣждена, что это будетъ хорошо, — тихо сказала Шарлотта.
Откуда она можетъ это знать! Онъ покраснѣлъ, онъ былъ тронутъ, онъ сказалъ со слабой улыбкой — спасибо, и снова обратился къ молодой дамѣ, сидѣвшей на диванѣ. Потомъ онъ продолжалъ говорить съ того мѣста, гдѣ его прервали, — онъ началъ разсказывать одну охотничью исторію; дама сказала, что, благодаря его разсказамъ, вся комната какъ будто полна запаха сосны. Она тоже изъ деревни и вотъ уже годъ живетъ въ Христіаніи, поэтому она такъ понимаетъ его любовь къ лѣсу и полю.
Она говорила мягкимъ, немного слабымъ голосомъ.
Въ это время раздались шаги въ прихожей. Фредрикъ вернулся домой.
Онъ былъ въ дурномъ настроеніи духа. Съ тѣхъ поръ, какъ открылся стортингъ, его дѣла стали еще хуже; не могло быть и рѣчи о томъ, чтобъ печатать его научныя статьи. «Новости» — опять чисто-политическій органъ съ передовыми статьями о всякихъ важныхъ вопросахъ и съ ежедневными нападками на правительство.
Министерство, начавшее такъ хорошо свою дѣятельность, и первый министръ, бывшій божкомъ и героемъ всего народа, все больше и больше начинали колебаться; едвали министерство удержится до конца сессіи стортинга. Никто не былъ такъ заинтересованъ въ его паденіи, какъ «Новости». Это были очень безпокойныя, смутныя времена. Министерство осмѣивалось и осуждалось всѣми либеральными газетами; министерство гибло при общемъ недоброжелательствѣ и держалось лишь по милости стортинга, медлившаго нанести ему рѣшительный ударъ; къ тому же въ лѣвой произошелъ расколъ по поводу послѣднихъ большихъ реформъ; старые политики переходили то къ одной, то къ другой партіи; безпокойство, смута и колебаніе взглядовъ царили кругомъ.
Илэнъ никогда еще не находился въ такомъ скверномъ настроеніи; ему становилось все яснѣе, что политика партій — не его область, и онъ рабогалъ какъ волъ, чтобъ не совсѣмъ поддаться этому. Постепенно, отъ ягоднаго масла для употребленія въ медицинѣ,- что, по правдѣ сказать, не представляло большого иитереса, — онъ перешелъ къ статьямъ о домашней помощи, — выдержки изъ одной популярной медицинской книги. Онъ опускался все ниже и ниже, писалъ о чистотѣ на улицахъ, о выгребныхъ ямахъ и кончилъ, наконецъ, статьей о бойняхъ. Дальше итти было некуда. Какая огромная разница между вопросомъ о двухъ милліонахъ, важномъ для всей націи, и этимъ предостереженіемъ мясникамъ, чтобъ они держали свои кожаные фартуки въ чистотѣ!
