– Что ты будешь делать, если он поцелует тебя? – поинтересовалась Козочка Маккой.
– Я постараюсь не засмеяться, – ответила Пэтти.
Последние пятнадцать минут она провела в генеральной репетиции. К тому времени, как появилась Мэгги с известием, что гость ожидает внизу, она выучила свою роль назубок. Козочка и Хэрриет последовали за ней до самой нижней лестничной площадки, где остались виснуть на перилах, а Пэтти взвалила на плечо свою куклу и спустилась в гостиную.
Робея, она бочком вошла в дверь, присела в реверансе и застенчиво протянула руку высокому молодому джентльмену, который встал и сделал шаг навстречу, чтобы ее приветствовать.
– Здлавствуй, дядя Лобелт! – прошепелявила она.
– Ну и ну! Это малышка Пэтти?
Он взял ее за подбородок и поднял ее лицо для более внимательного изучения: мистер Пендлтон, хвала господу, был немного близорук. Она ответила ему ласковой улыбкой, глядя на него широко распахнутыми, по-детски невинными глазами.
– Ты становишься большой девочкой! – произнес он с отеческим одобрением. – Ты почти достаешь мне до плеча.
Она уселась в глубокое кожаное кресло подальше от края и чинно выпрямилась. Ноги ее торчали вперед параллельно полу, в руках она сжимала куклу.
– Шпасибо большое, дядя Бобби, за мою очаровательную куклу! – Пэтти запечатлела поцелуй на улыбающихся розовато-коричневых губах.
Дядя Бобби наблюдал с довольным одобрением. Ему нравилось это раннее проявление материнского инстинкта.
– И как ты ее назовешь? – спросил он.
– Я не могу решить. – Она подняла на него озабоченный взгляд.
– Как тебе Пэтти младшая?
Она отвергла предложение. Наконец они остановились на Алисе в честь «Алисы в стране чудес». Успешно разделавшись с этим вопросом, они пустились в разговоры. Он рассказал ей о рождественской пантомиме, которую видел в Лондоне, роли в которой исполняли маленькие девочки и мальчики.
Пэтти слушала с глубоким интересом.
– Я пришлю тебе книгу сказок, в которой есть эта пьеса, – пообещал он, – с цветными картинками, и тогда ты сама сможешь ее прочесть. Ты, конечно, умеешь читать? – добавил он.
– О да! – укоризненно вымолвила Пэтти. – Я давно умею читать. Я могу прочесть все, фто угодно – если написано крупным шрифтом.
– Вот как! Ты делаешь успехи! – сказал дядя Бобби.
Они стали предаваться воспоминаниям, и речь зашла о Билли Бое.
– Ты помнишь, как он сжевал свою веревку и пришел в церковь? – От этого воспоминания у Пэтти на щеках появились ямочки.
– Ей-богу! Такое не забывается!
– И обычно папуля находил предлог, чтобы не ходить на службу, но в то воскресенье мамуля его заставила, и когда он увидел, как Билли Бой шагает по проходу с какой-то горделивой улыбкой на лице…
Дядя Бобби откинул голову и засмеялся.
– Я думал, что с судьей случится апоплексический удар! – заявил он.
– Но самое смешное, – заметила Пэтти, – было смотреть, как вы с отцом пытаетесь вытащить его наружу! Ты толкал, отец тащил, и сначала Билли заартачился, а потом стал бодаться.
Внезапно она осознала, что перестала сюсюкать, но дядя Бобби был настолько увлечен рассказом, что не почувствовал промашки. Незаметно Пэтти снова вошла в роль.
– И папуля отругал меня за то, что порвалась веревка, а я была нисколечко не виновата! – прибавила она и ее губы жалостно задрожали. – А на следующий день он застрелил Билли Боя.
При этом воспоминании Пэтти поникла головой над куклой, которую держала в руках. Дядя Бобби поспешил утешить.
– Да ладно, Пэтти! Может, однажды у тебя появится другой козел.
Она покачала головой, сделав вид, что собирается зарыдать.
– Нет, ни за что не появится! Нам здесь не разрешают держать козлов. И я любила Билли Боя. Мне ужасно без него одиноко.
– Ну полно, Пэтти! Ты слишком большая девочка, чтобы плакать. – Дядя Бобби с добродушной заботливостью погладил ее локоны. – А ты бы хотела в один день на следующей неделе сходить со мною в цирк и посмотреть всех зверей?
Пэтти повеселела.
– Там будут сло-ненки? – спросила она.
– И даже несколько, – обещал он. – И львы, и тигры, и верблюды.
– О, здорово! – Она захлопала в ладоши и улыбнулась сквозь слезы. – Я бы хотела пойти. Большое, большое шпасибо.
Еще через полчаса Пэтти присоединилась к своим подругам в Райской Аллее. Она исполнила несколько шагов хорнпайпа[19] с куклой в качестве партнера, после чего плюхнулась на середину кровати и, прячась за пеленой ниспадающих локонов, со смехом уставилась на своих сообщниц.
– Расскажи нам, что он сказал, – умоляющим тоном произнесла Козочка. – Мы вытягивали шеи до отказа, свесившись через перила, но не слышали ни слова.
– Он тебя поцеловал? – спросила Хэрриет.
– Н-нет. – В ее тоне слышался оттенок сожаления. – Но он погладил меня по голове. У него очень славная манера обращения с детьми. Можно подумать, что он прослушал курс дошкольного воспитания.
– О чем вы говорили? – пылко и настойчиво спросила Козочка.
Пэтти пересказала в общих чертах их беседу.
– И он поведет меня в цирк в следующую среду, – заключила она, – посмотреть слоненков!
– Вдовушка ни за что тебя не отпустит, – возразила Хэрриет.
– Ну уж нет, отпустит! – заявила Пэтти. – Пойти в цирк со своим дядей – особенно на каникулах – абсолютно прилично. Мы все продумали. Я пойду в город с Уэдди (я слышала, как она сказала, что записалась на прием к стоматологу), а он будет на станции в двухколесном экипаже…
– Похожем, скорее, на детскую коляску, – быстро вставила Козочка.
– Мисс Уэдсворт ни за что не возьмет тебя в город в таком наряде, – возразила Хэрриет.
Пэтти обхватила коленки и принялась раскачиваться взад-вперед, и ямочки на ее щеках то появлялись, то исчезали.
– Я думаю, – промолвила она, – что в следующий раз я доставлю ему совершенно иной тип ощущений.
Так она и сделала.
В ожидании надвигающегося события она послала свой костюм портному и заставила его удлинить кромку юбки на два дюйма. Целое утро она заново отделывала свою шляпку, придавая ей более «зрелый» вид, и еще купила вуаль в горошек! Кроме того, она потратила двадцать пять центов на шпильки для волос и уложила волосы в высокую прическу. Она надела рождественские меха Козочки Маккой и часики с браслетом Хэрриет; и, когда она отправлялась в путь с несколько удивленной мисс Уэдсворт, они заверили ее, что выглядит она старушкой.
В город они приехали, немного опоздав к стоматологу мисс Уэдсворт. Пэтти заметила мистера Пендлтона в противоположном конце зала ожидания.
– Вот дядя Роберт! – сказала она и, к ее вящему удовольствию, мисс Уэдсворт предоставила ей самой подойти к нему.
Она медленно, с весьма искушенным видом, приблизилась и протянула руку. Казалось, горошины на вуали поразили его, – некоторое время он не узнавал ее.
– Мистер Пендлтон! Здравствуйте. – Сердечно улыбнулась Пэтти. – С Вашей стороны действительно ужасно мило потратить столько времени на мое развлечение. И как оригинально, что Вы подумали о цирке! Я не была в цирке уже много лет. Это поистине приятно после такого количества Шекспира и Ибсена, предлагаемого театрами нынешней зимой.
Мистер Пендлтон предложил ей свою ослабевшую руку и, не проронив ни слова, остановил двухколесный экипаж. Откинувшись на сиденье в углу, он пристально ее разглядывал, минуты три продолжая молчать. Потом откинул голову и рассмеялся.
– Боже правый, Пэтти! Ты хочешь сказать, что ты уже взрослая?
Пэтти тоже засмеялась.
– Ну, а ты, дядя Бобби, что об этом думаешь?
В тот вечер ужин был почти на исходе, когда путешественники вернулись. Пэтти села на свое место и развернула салфетку с видом светской женщины, утомленной множеством свиданий.
– Как все прошло? – расшумелись девочки. – Расскажи нам! Цирк был хороший?
Пэтти кивнула.
– Цирк был очаровательный, и слоны, и дядя Бобби. Потом мы пили чай, и он преподнес мне букет фиалок и коробку конфет вместо книжки сказок. Он сказал, что не хотел бы, чтобы кто-нибудь столь же взрослый, как я звал его «дядей Бобби», и что «дядю» мне придется опустить. Понимаете, это забавно, но он и впрямь кажется моложе, чем семь лет назад.
На щеках Пэтти появились ямочки, и она бросила настороженный взгляд на преподавателей, сидевших за столом напротив.
– Он говорит, что в этой округе у него часто бывают дела.
VIII. Общество Объединенных Сирен
КОННИ уехала домой для восстановления после сильного приступа острого инфекционного конъюнктивита. Присцилла отправилась в Пуэрто-Рико провести две недели со своим отцом и с Атлантическим флотом. Одинокая и покинутая, Пэтти оказалась в зависимости от школьного общества; и весьма вероятно, что, находясь без определенных занятий, Пэтти могла угодить в переделку.
