Эйлин схватилась за последнее средство:
— Хочешь, я тебе почитаю?
— Давай. Молодец. Вот я досюда дошел.
— «Семь винтовок целились в него». Досюда?
— Сразу после этого. Ну, жуть! Его позвали к приятелю, у того вроде бы беда — ан нет, там типы в масках! Прямо не знаю, как он выкрутится. Вообще-то он всегда выкручивается… Ну, давай.
Только Эш пожалел бы ее больше, чем она себя жалела. Он писал это с отвращением, она — читала. Фредди, напротив, упивался.
Когда она умолкла, он вскричал:
— Ну что ты? Дальше!
— Я охрипла, Фредди.
Он растерялся. Тяга к Гридли боролась с остатками вежливости.
— А… — сказал он. — Э… Ты не обидишься, если я сам почитаю? Мы потом поговорим. Я быстро.
— Конечно, конечно, читай! Тебе это правда нравится?
— Еще бы! А тебе что, нет?
— М-м-м… оно такое… ну, не знаю.
Фредди погрузился в чтение. Эйлин молчала и думала, но не о Гридли Квэйле. Впервые пыталась она представить свою семейную жизнь. До сих пор, поняла она, они почти не общались. Сегодня — иначе. Сегодня все иначе.
В сущности, думала Эйлин, муж и жена часто, да и подолгу, бывают вместе. Как это будет с ними? Примерно вот так.
— Порядок, — сказал Фредди, не поднимая взора, — выкрутился. Прихватил, понимаешь, бомбу. Отпустили, ха-ха! Так я и знал.
Эйлин глубоко вздохнула. Именно это, день за днем, до самой смерти. Она склонилась к нему.
— Фредди, — спросила она, — ты меня любишь?
Он не ответил.
— Ты меня любишь? Мог бы ты жить без меня?
Он вылупился на нее.
— А? — заметил он. — Э? А то! Понимаешь, старушка, теперь один тип пустил к нему по трубе гремучую змею.
Эйлин поднялась и ушла.
Предвидя, как подействуют на мистера Питерса новые сведения, Эш не ошибся. Удача плоха тем, что привыкшие к ней не переносят провалов. Мистер Питерc был ею избалован. Он отдал бы за скарабея половину своих денег, это стало делом чести, схваткой его могучей воли со злыми силами, которым вздумалось доказать, что он не всемогущ. Именно этот вид паранойи поражает мультимиллионеров. Какой идиот станет набирать миллионы, если не хочет себя показать?
Удвоив награду, он немного притих, а Эш пошел искать Джоан, чтобы взбодрить ее новым стимулом.
— Ну как, есть идеи? — спросил он. — Я лично пас.
Джоан покачала головой:
— Не сдавайтесь. Подумайте еще. Мы с вами за одну ночь потеряли десять тысяч. Как будто наследство отняли! Я так не могу. Я не согласна снова писать про всяких графов.
— А я как подумаю о Гридли…
— Да, вы ведь пишете детективы! Вам и карты в руки. Что бы тут сделал ваш Гридли?
— Это просто. Подождал бы счастливого случая.
— У него что, нет своих методов?
— Как не быть! А вот толку от них нет. Одна надежда — эти случаи. Что ж, давайте подумаем. Когда вы вошли в музей?
— В час ночи.
— Скарабея уже не было. О чем это говорит?
— Не знаю. А вы?
— То же самое. Думаем снова. Тот, кто его стащил, знает про награду.
— Тогда почему он не пошел к Питерсу?
— Верно. Ну, еще раз. Тому, кто его стащил, срочно нужны деньги.
— Да, но как выяснить, кому они срочно нужны?
— Опять вы правы. Действительно, как?
Они немного помолчали.
— Индукция не работает, — признал Эш. — Подождем случая. У меня предчувствия, я вообще привык ко всяким совпадениям, чем-чем, но ими я не обделен.
— Правда?
Эш огляделся, нет ли кого поблизости. Никого не было. Слугам в замке это выпадает редко. Места отведено им не так уж много, постоянно натыкаешься на лакея или на горничную. Сейчас в пределах слышимости не было ни высших, ни еще каких-либо слуг; и все-таки голос он понизил.
— Конечно, — сказал он. — Вот вам пример — мы с вами встретились.
— Что тут такого? Мы жили в одном доме.
— А вот это уже счастливый случай!
— Почему?
Эш огорчился. Логически она права, но неужели нельзя помочь ему? Знаменитое женское чутье могло бы и подсказать, что ни с того ни с сего голос не понижают. «Почему?»! Нет, как тут ответишь?
Отвечать не пришлось, ибо от замка к ним приближался лакей Фредди, отнимая и этот ничтожный шанс убедить ее в милости Провидения, вершащего свои таинственные дела. Лакей, без всяких сомнений, собирался что-то сказать, слова переливались через край, он забылся, он бежал, что там — он рассказывал на бегу:
— Мисс Симеон, мистер Марсон, так и есть! Как я говорил, так и вышло!
Эш с неприязнью на него глядел. Он вообще недолюбливал его, а теперь — ненавидел. С таким трудом подвести беседу к тайнам Провидения…
Да, с трудом. Джоан какая-то твердокаменная. Именно то, что дает ей силу грабить по ночам музеи — смелость, спокойствие, самостоятельность, — мешает говорить с ней про тайны Промысла или родство душ. То, что он в ней так любит, не дает сказать, что он любит ее.
Мистер Джадсон тем временем не умолк.
— В точности! Один к одному. Как я тогда говорил.
— Когда? — спросил Эш. — Что вы говорили?
— Да за столом, вы только приехали! Не помните? Про нашего Фредди. Ну, он еще писал девице, которая похожа на вас, мисс Симеон! Как бишь ее? А, Джоан Валентайн! Из театра. Писал чуть не каждый день. И доигрался! Шантажирует как миленькая. Все они такие, вы уж мне поверьте, все до одной.
Мистер Джадсон осторожно огляделся.
— Чищу я ему костюм, — продолжал он, — заглянул случайно — кх-кх — в карман, а там письмо, от какого-то Джонса. Девица требует еще тысячу. Пятьсот он ей вроде бы дал, где достал — не понимаю, но прямо написано: дал, этот самый Джонс вручил собственными руками. А ей все мало, не дадим тысячу — подает за нарушение. Вот, несу записку этому самому Джонсу.
Джоан слушала рассказ с удивлением, но тут вмешалась:
— Не может быть!
— Сам видел.
— Да ведь…
Она взглянула на Эша. У нее глаза округлились, у него — сузились. Он что-то понял.
— Значит, — медленно сказал Эш, — ему срочно нужны деньги.
— А то! — подтвердил мистер Джадсон. — Доигрался. Подаст как миленькая. Ух, нашим сказать, они прямо подскочат! Нет, — опечалился он, — сперва отнести в «Герб»… Фредди просил, чтобы поскорее.
— Не беспокойтесь, — сказал Эш, — я отнесу. Я сейчас свободен.
Мистер Джадсон очень обрадовался:
— Хороший вы человек. Ну, за мной не пропадет! Сами понимаете, рассказать надо, а то лопну!
И он резво убежал.
— Ничего не пойму, — сказала Джоан. — Чушь какая-то.
— Не поймете? Очень просто, счастливый случай. Теперь включаем индукцию. Взвесив все и вся, что мы получаем? Скарабей — у Фредди.
— Чушь какая-то! Я давно выбросила письма. Что мне их, хранить?
— Для Джонса — да. Кстати, что вы о нем знаете?
— Ну, толстый такой… приходил за письмами… Я сказала, что их нет, и он ушел.
— Так, это ясно. Играет с Фредди в простую, но неглупую игру. С другим не прошло бы, но, по слухам, Фредди умом не блещет. Проглотил, не поморщился. Теперь ему нужно достать тысячу фунтов. Он крадет скарабея…
— Как он догадался? Он же не знает про награду!
— Да, странно… А, понял! Ему Джонс сказал.
— Откуда узнал Джонс?
— Да, тоже странно. Откуда?
— Когда пришла Эйлин, его уже не было.
— Что-что? О чем вы?
— Ну, в тот, первый день. Я даже подумала, что он подслушал.
— Подслушал! Вот именно. Излюбленный метод Гридли Квэйла. Так. Мы на верном пути.
— Ничего не понимаю! Дверь была закрыта, он вообще ушел.
— Откуда вы знаете? Видели, как он выходил из дома?
— Нет, но из квартиры он вышел.
— И остался на лестнице. Помните, как у нас темно?
— А зачем?
Эш поразмыслил:
— Зачем? За-чем? Мерзкое слово. Его боятся все сыщики. А, знаю! Фредди послал его потому, что женится на вашей Эйлин. Так?
— Так.
— Вы говорите, что писем нет. Он уходит. Так?
— Ну, так.
— И тут слышит, что именно она пришла. Она же назвалась «мисс Питерc». Подозрительно? Еще бы! Поставьте себя на его место. Он бежит наверх, она заходит к вам, он спускается. И слушает.
— Да-да. Конечно, так и было.
— Я просто все вижу, словно сам присутствовал. Постойте! В тот день вечером? Да, я спускался по лестнице, шел в театр. Слышал у вас голоса. Мог об него споткнуться!
— Теперь все сходится, правда?
— Еще как! Без единой щелочки. Проблема в одном: что будет делать Фредди? Отнесу-ка я эту записку, все-таки обещал, и посмотрю, нельзя ли использовать Джонса. Да, это лучше всего. Бегу.
Болезнь плоха тем, что приходят тебя навестить, хуже того — подбодрить.
Фредди страдал ужасно. Общительным он не был, легкой беседой не владел, а главное — хотел читать про Гридли Квэйла. Устанет — полежит на спине, поглядит в потолок. Это трудягам, это деятельным натурам неприятно лежать в постели, а теперь, когда по милости судьбы за лень еще и не ругают, легко ли отвлекаться на всяких посетителей?
