В один из таких ярких дней, когда краски заката пламенели в небе, явился Гамид эль-Алим. Он приехал верхом и в своем белом одеянии, пестром кафтане и тюрбане с драгоценными камнями показался ей видением из арабской сказки.
Остановив лошадь у ворот, он спросил, улыбаясь:
— Вы не узнаете меня?
Спрыгнув с лошади, он подошел к ней, заметив восхищение в ее глазах.
— Как вы великолепно выглядите в этом костюме! — сказала она откровенно и добавила с улыбкой: — Словно сошли с картины.
Он радостно улыбнулся:
— Видите ли, я нахожусь в родной мне обстановке. Может быть, потому я произвожу такое впечатление.
Они медленно направились к гамаку, около которого стояли складные стулья.
Гамид, указывая на гамак, попросил:
— Сядьте снова.
Каро удобно устроилась в нем, а он сел около нее и, достав свой плоский портсигар, осыпанный бриллиантами, закурил папиросу.
— Какое у вас красивое кольцо на руке! — сказала она внезапно.
Горящая спичка упала на ладонь Гамида, он сомкнул пальцы над ней, не замечая боли. Кольцо скрылось в складках бурнуса.
Не отвечая на замечание Каро, он спросил:
— Скажите, вы теперь довольны?
Каро тихо рассмеялась:
— Очень; вы даже не можете себе представить, как я рада. Сначала я была поражена окружающим, теперь я очарована. Я поддалась очарованию тишины, покоя, золотой дали, — понизив голос, закончила она.
— Но вы еще не знаете настоящей жизни пустыни, — спокойно возразил Гамид, — настоящей жизни, которой живем мы. Когда-нибудь я покажу ее вам.
Он пристально посмотрел на нее, и в его спокойных глазах Каро угадала скрытое чувство, словно тайный, важный смысл был в его словах.
Испытывая смущение, почти страх, она быстро произнесла:
— Вы пообедаете со мной, не правда ли, ваша светлость?
Гамид весело рассмеялся:
— Я почту это за честь. Я тронут вашей снисходительностью, вашей добротой ко мне.
Наступили короткие южные сумерки.
Гамид продолжал говорить, расспрашивая о Сариа и Гассане, вспоминал Париж и Каир. Становилось темнее. Гамид задумался. Горящий конец его папиросы вспыхивал в темноте, освещая его лицо и линию шеи.
— О чем вы думаете, Каро? — прервал он молчание.
Первый раз за все время он назвал ее по имени.
Каро ответила с легким, нервным смехом:
— О вас.
Она остановилась, а затем продолжала другим тоном:
— Я думала о том, как живописен ваш костюм.
Появившийся бесшумно Гассан объявил, что обед подан. Он низко поклонился Гамиду, приложив руку ко лбу.
Каро казалось странным обедать наедине с Гамидом. К своему удивлению, она заметила, что он употреблял духи, сладкое благоухание которых доносилось до нее.
— Какие духи вы употребляете? — спросила она. — Мне очень нравится их запах.
— Это арабские духи со странным названием «Дивный час», — ответил Гамид.
В его голосе дрогнуло теплое чувство. Легкая краска залила лицо Каро.
— Красивое название, — сказала она рассеянно.
— Как хорошо прожить дивный час, воспоминание о котором навсегда останется в памяти, — тихо произнес Гамид.
— Где находится ваш лагерь? — спросила Каро.
— Вот там, вблизи гор, — указал он на восток.
— Но вы должны переплыть Нил! — воскликнула Каро удивленно.
— Что же вас удивляет? У меня есть фелука.
— О, я понимаю, — ответила Каро и заговорила о своей жизни на вилле, о золотых песках пустыни, о глубоком покое и одиночестве, которое подчас тяготило ее. — Я думаю, что женщине, принадлежащей к обществу и привыкшей к шумной жизни больших городов, не так легко отречься от своих обычных интересов, друзей и развлечений, — закончила она.
— Вы думаете, что для такой женщины было бы жертвой провести всю жизнь в пустыне? Вы считаете, что все эти обычные интересы, друзья и развлечения имели бы для нее такое значение, если бы она полюбила человека, с которым должна была бы остаться в пустыне?
Каро медлила ответом.
При новых чувствах, проснувшихся в ней, она не знала, что сказать.
— Так трудно ответить на такой вопрос, — произнесла она, наконец.
— Неужели? Мне это было бы нетрудно. Я пожертвовал бы всем, собственной жизнью, жизнью других, всеми моими интересами, всем, что заполняет мое существование, ради любимой женщины, ради ее любви ко мне.
Он говорил медленно, тихо и мягко, но в его словах, его голосе трепетала затаенная страсть, лишавшая Каро спокойной уверенности. Скрытая напряженность чувствовалась между ними, как бывает всегда, когда мужчина и женщина заговорят о любви.
Запах цветущих апельсиновых деревьев и роз вливался в комнату. Каро в первый раз поняла, какая сила страсти таится в Гамиде. Он был очень живописен в белом широком бурнусе, стройный, высокий и красивый. Они вышли в сад, и он остановился около апельсинового дерева, сорвав благоухающий листок.
Странным, задыхающимся голосом он спросил ее:
— Вы ждали, что я приеду?
К глубокому огорчению, Каро почувствовала снова, что невольно краснеет.
— Конечно, я думала, что вы приедете. Я очень рада видеть вас, — сказала она холодно, почти безразлично.
Гамид рассмеялся:
— Ваш тон противоречит вашим словам.
— Нет, нет, — пробормотала Каро с легким смущением. — Я действительно обрадовалась вам. Несмотря на очарование окружающего, я все же чувствовала себя одинокой, — оправилась от смущения Каро.
Гамид ничего не ответил.
Каро стояла около него так близко, что он слышал ее ровное дыхание. Ему стоило только протянуть руки, чтобы схватить ее в свои объятия. Она была здесь в его власти. Страсть туманила его мозг, опьяняла его, но он сдержался, принудив себя к спокойствию. Он знал, что еще не настало время, и со спокойствием и терпением истого фаталиста решил ждать.
Они медленно шли между кустами роз, из-за которых доносился плеск волн широкого Нила. Гамид заговорил о прогулках, которые они должны были предпринять вместе.
— Вы приедете осмотреть мой лагерь, не правда ли?
— Я бы очень хотела. Расскажите мне о нем.
— Я расскажу вам. У меня очень большая палатка с тремя входами. Она украшена коврами (подобных им вы не достанете ни за какую цену в Париже) и очень просто обставлена мягкими диванами с широкими подушками, с простотой, свойственной всем восточным жилищам в отличие от европейских домов.
— Я люблю Восток с его странным очарованием, таким непонятным для европейцев, но я мало знаю о его искусстве, чудесах, тайнах, скрытых в нем, — произнесла Каро задумчиво.
— Я люблю слушать ваш голос. Ваши слова — словно чистый ручеек, успокаивающий мои усталые мысли, — произнес Гамид внезапно. — Вы помните тот день, когда я сказал вам, что очарован вашим голосом, тот день в роще?..
— Помню, — нервно прервала его Каро и добавила: — Уже поздно. Мне пора вернуться домой.
Гамид ничего не сказал.
Он проводил ее до дверей, поцеловал ее руку и отправился разыскивать свою лошадь. Немного позже из своей комнаты Каро услыхала быстрый топот конских копыт. Она выглянула из окна и увидела удаляющегося всадника, прислушиваясь, пока топот копыт не замер в отдалении.
Теперь ее одиночество было прервано неожиданным образом.
Была ли она рада или недовольна? Она не знала сама. Гамид был очень привлекателен в одеянии шейха, но его присутствие странно действовало на Каро. В эту ночь первый раз за время их знакомства в ней проснулось критическое отношение к нему. Ей казалось, что он чем-то вызвал в ней раздражение, и она не могла определить, что именно в нем ей не нравилось, почти отталкивало.
На следующее утро явился Гамид в белом верховом костюме, ничем не напоминающем одеяния шейха.
— Поедем верхом, — весело предложил он Каро.
— Хорошо, — ответила она и начала торопить Сариа.
Каро выглядела очень юной в костюме для верховой езды. Она быстро подбежала к Гамиду и прыгнула в седло.
— Я очень люблю кататься верхом по пустыне, — сказала она, радостно вздохнув.
Они погнали лошадей. Гамид обогнал ее. У него была великолепная лошадь, чистейшей арабской крови. Гамид рассказал Каро, что она отличалась необыкновенной выносливостью и происходила из конюшен его отца, у которого были самые лучшие чистокровные лошади.
Воздух был такой прозрачный, что далекие стройные пальмы ясно выделялись на голубой лазури неба, сливавшегося с живописной далью пустыни. Враждебное чувство к Гамиду, испытанное Каро накануне, исчезло. Она наслаждалась прелестью утра, очарованием ранней прогулки. Гамид был очень весел.
— Ваш лагерь, вероятно, находится недалеко, если вы смогли приехать так рано сегодня утром? — неожиданно спросила Каро.
— Он находится недалеко, — ответил Гамид. — Но в пустыне расстояния кажутся такими обманчивыми.
