Яша пошел на цыпочках. «Только бы ничего не скрипнуло», — чуть ли не молился он. Дверь, к счастью, была полуоткрыта. Яша очутился в спальне. Здесь оказалось темней, чем там, откуда он вошел, даже было не разобрать, где окно. Разве что только догадаться. Между тем его глаза стали привыкать. Из темноты возник сперва силуэт кровати, постель, голова на подушке — лысая голова с провалами вместо глаз, словно у черепа. Яша замер. Дышит ли старик? До Яши не долетало даже сопения. А может, он не спит? Или сегодня как раз издох? Или только прикидывается мертвым? Что, если он вскочит и кинется на Яшу? Старые люди бывают очень сильными… Тут старик наконец всхрапнул, и Яша пошел к кровати. Что-то звякнуло. Яша понял, что это отмычка. Наверно, зацепилась за пуговицу и теперь упала на пол. Не разбудил ли звук спящего? Не позовет ли тот на помощь?
Яша с минуту оставался в напряжении, готовый бежать от первого же шороха. «Я не смогу его убить! Я не убийца…» Но старик опять затих. Яша, присев, стал искать отмычку, но та снова куда-то подевалась. Железка играла с ним в прятки. «Та еще ночка! Силы зла ополчились против меня…» Внутренний голос нашептывал, что самое правильное скорей (поскольку счастье на этот раз явно изменило) бежать отсюда. Однако, несмотря на это, Яша продолжал красться к кровати. «Пока что добудем ключ», — сказал он себе с упрямой твердостью.
Яша коснулся подушки и невольно дотронулся до лица спящего. Словно обжегшись, он отдернул руку. Старик издал что-то вроде звука «э», как если бы все время спящим только притворялся. Яша замер. «Пусть попробует вскочить!» Он был готов бороться, вцепиться в горло, душить… Однако старик спал, пуская ноздрями тонкий свистящий звук, какой, если и захочешь, не изобразить. Было похоже, что спящему снился сон. Сейчас Яша видел получше. Он полез под подушку, но ключа там, похоже, не было. Яша снова стал совать ладонь между матрацем и подушкой, приподняв ее вместе с головой старика, но ключа не обнаружил. На этот раз интуиция его подвела. Оставалось одно. «Беги! — советовал ему кто-то. — Дело плохо!» Он опять принялся нашаривать отмычку, хотя знал, что играет с огнем. «Сейчас случится недоброе. Обедал тухлой едой, запиваю гнилой водой», — вспомнилась Яше еврейская пословица. Она пришла на ум, как приходили по ночам строки Писания и давние поговорки из хедера. Он весь покрылся потом, словно в жаркой и влажной парной, однако отмычку искать продолжал. «А не удушить ли старого пса?» — вопрошал, словно бы изнутри и словно бы со стороны, некто, решающего мнения не имевший, но зато имевший обыкновение давать недобрые советы и подстраивать дурацкие штучки именно тогда, когда человек попадал в переплет и должен взять себя в руки, чтоб не растеряться.
«Дело дрянь. Надо уходить!» — то ли думал, то ли бормотал Яша. Он выпрямился и стал пятиться в полуоткрытую дверь. Боже! По сравнению со спальней в гостиной было совсем светло. Он отчетливо видел каждую вещь. Даже картины на стенах (рамы, не полотна). Перед ним возник комод, и он на нем кое-что заметил. Ножницы! Что-то в Яше возликовало: это тебе и нужно!.. Он подошел с ними к сейфу. Замочная скважина из-за света газовых фонарей сейчас четко виднелась. Яша стал в ней копаться ножничным концом. Он снова был спокоен и словно бы вслушивался в устройство замка. Не английский… Но что тут за механика?.. Конец ножниц оказался широковат и проникнуть куда надо Яша не мог. Ясно было, что замок несложный, но в нем имелась какая-то хитрость, которую Яша не мог раскусить. Как детская загадка или шарада, над которой, если не разгадаешь сразу, будешь ломать голову часами. Необходимо было каким-то образом добраться до замочного нутра.
Внезапно пришло решение. Он достал из кармана записную книжку, вырвал несколько листков и скатал их в твердый столбик. Таким стерженьком замок хоть и не откроешь, но исследовать его можно. Столбик вошел глубоко, но, не обладая ни твердостью, ни упругостью металла, делу не помог. «Что ж, придется заглянуть сюда еще раз. Не торчать же до рассвета!..» Он покосился на балконную дверь. Провал! Фиаско! Впервые в жизни. Ничего себе ночка! Черная ночь! На Яшу напал страх. Он знал, что этим все не кончится. Внутренний враг, которого Яша всякий раз одолевал силой, смекалкой, заклятьями и заклинаниями, каким каждый обучается в жизни сам, брал сейчас верх. Яша чувствовал его: дибук, сатана, пакостник, который сталкивает с каната, мешает жонглировать, делает беспомощным с женщинами. Яша дрожащей рукой потянул балконную дверь. От предутренней прохлады разгоряченное тело охватил озноб, словно бы вдруг наступила зима.
8
Он уже решил было спуститься, как внизу послышались голоса. Разговаривали по-русски. Это, наверно, проходил караул. Яша отпрянул. «Может, они видели, как я влезал? Неужели поджидают?..» Он стоял и прислушивался. «Если заметили, я пропал…» Нет, заметить его не могли. Он же, прежде чем влезать, огляделся. Караульные тут оказались случайно. Яша все еще не мог себе простить, что так оскандалился. «Может, еще поискать отмычку?» — подумал он и, словно продувшийся и потому делающий дикие ставки игрок, двинулся к спальне, где ему открылась жуткая картина. Старик лежал с лицом, залитым кровью. Кровь была на подушке, на пододеяльнике, на стариковой ночной рубахе, на одном из усов. «Всемогущий Боже, что произошло? Его кто-то убил, что ли?» Неужто злосчастье привело Яшу воровать туда, где уже было совершено убийство? «Но я же слышал, как он дышит! Или где-то здесь убийца?..» Яша оторопел. Внезапно что-то в нем захихикало. Это была не кровь, а рассветное солнце. Окно, как видно, выходило на восток. Яша стоял, ошеломленный собственной ошибкой.
Он тем не менее снова принялся искать отмычку, однако у пола все утопало во тьме. Яша шарил и шарил. Вдруг он почувствовал усталость, ломоту в коленях, боль в затылке. Хотя Яша был сама настороженность, мозг стал заволакиваться сонливостью, нитями сновидений, которые не получалось ухватить, ибо, стоило их коснуться, они обрывались. «Ну, теперь я уж точно ничего не найду. Старик в любой момент может проснуться». Яше снова показалось, что Заруский только прикидывается спящим, готовый в любую минуту поднять тревогу. Яша хотел было встать с колен и отмычку вдруг нащупал. По крайней мере не останется следов… Он тихонько повернулся к комнате с балконом, куда уже проник рассвет. Стены выглядели бумажно-серыми. В воздухе повисли пепельные пятна. На ватных ногах Яша подошел к сейфу, сунул отмычку в замочную скважину и принялся ею шевелить, однако в нем уже не оставалось ни воли, ни желания, ни амбиции. Мозг словно бы погрузился в сон. Яша попросту не понимал, как допотопный этот замок отпирается, хотя наверняка имел дело с немудрящим устройством, изготовленным простым слесарем. «Будь у меня с собой воск, можно бы сделать слепок…» Он стоял словно человек, которого вдруг покинула страсть и который не может взять в толк, что же его больше удивляет — недавнее желание или наступившее безразличие. Яша с минуту еще повозился, пока не услыхал какое-то сопение. Он не сразу понял, что оно исходит из его собственного носа. Отмычка за что-то зацепилась, и он не мог ею шевельнуть ни туда ни сюда. Яша уже решил было ее оставить, но, дернув, вытащил.
Он вышел на балкон. Патруль исчез. Улица была пуста. Хотя фонари еще горели, тьма над крышами уже не была темнотой ночи, а скорее серостью пасмурного дня или сумерек. Воздух ощущался прохладным и влажным. Чирикали птицы. «Самое время», — сказал себе Яша с непонятной решимостью и ощущением, что слова эти имеют двойной смысл. Он начал спускаться, но привычной сноровки в ногах не было. Он хотел упереться ими в плечо одной из статуй, но не получилось дотянуться. На какой-то миг Яша повис на балконном краю, чувствуя, что готов даже задремать в таком положении. Наконец он зацепился ногой за какой-то выступ. «Только не прыгай», — остерег он себя, но тут же спрыгнул и сразу понял, что слишком жестко опустился на левую ногу. «Этого только не хватало за неделю до премьеры!..» Он мгновение постоял, словно проверяя ногу и боль, которая тихонько, но сразу дала себя знать, и тут же услыхал крики. Голос был старческий, хриплый, встревоженный. Неужто старик проснулся? Яша глянул вверх — крики доносились не оттуда.
Он увидел ночного сторожа, бежавшего к нему, размахивавшего здоровенной палкой и свистевшего в свисток. Сторож, вероятно, видел, как Яша прыгал с балкона. Яша, сразу забыв про ушибленную ногу, легко и быстро побежал. Полиция могла появиться в любой момент. Он не отдавал себе отчета, в каком бежит направлении. Судя по стремительности бега, с ногами было все в порядке, хотя Яша и чувствовал, как в левой что-то тянет и колет, но не в суставе, а пониже, возле пальцев. Наверно, он сломал косточку или порвал связку. «Где это я?» — он вбежал в Пружную и сейчас находился на Гжибовской площади. Криков и свистков уже слышно не было, однако следовало куда-нибудь спрятаться — полиция могла появиться с другой стороны. Он побежал в сторону Гнойной. Мостовая тут была в грязи и конском навозе, а вокруг было темно, как если бы рассвет сюда еще не достиг. Фонари скорее светились, чем что-то освещали. Яша налетел на дышло распряженной телеги. В этих местах находилось множество заезжих дворов, базаров, пекарен. Отовсюду несло дымом, растительным маслом, прогорклыми и застойными запахами. Его чуть не переехала груженная мясом телега. Лошади прошли так близко, что он ощутил смрад их пастей. Какой-то дворник злобно и самозабвенно замахнулся на него метлой. Возницы орали. Яша перешел на тротуар и увидел синагогальное подворье. Старый еврей входил в распахнутые ворота, зажав под мышкой мешочек с талесом. Яша скользнул вслед. «Здесь искать не будут…»
