Ознакомительная версия.
— Почему Эстер оставила меня?
Мой вопрос слегка раздосадовал Михаила.
— Потому что она любит вас. Сегодня вы приводили в пример рельсы — так вот, она не хочет, чтобы ее жизнь неизменно оставалась параллельна вашей. Она не следует правилам, и, думаю, вы — тоже. Надеюсь, вы понимаете, что и я остро ощущаю ее отсутствие.
— И значит...
— И значит, если вы хотите найти Эстер, я могу сказать, где она находится. У меня уже однажды возникало это побуждение, но Голос тогда сказал, что время еще не пришло, что никто не смеет тревожить Эстер в ее встрече с Энергией Любви. Я не мог ослушаться Голоса — Голос защищает нас — меня, вас, Эстер.
— И когда же настанет это время?
— Может быть, завтра, может быть, через год, а может, и никогда не настанет. И в этом случае нам придется повиноваться. Ибо Голос — это и есть Энергия, и потому она сводит людей вместе лишь в ту минуту, когда они по-настоящему готовы к этому. Но мы-то все равно неизменно форсируем ситуацию — а в итоге слышим то, чего ни за что на свете не хотели бы слышать: «Уходи». Тот, кто не прислушивается к Голосу, кто приходит слишком рано или чересчур поздно, никогда не обретет желанное.
— Лучше услыхать «Уходи», чем сутками напролет пребывать с Заиром. Если Эстер произнесет это слово, она перестанет быть моей навязчивой идеей, а станет просто женщиной, которая живет и думает иначе, нежели я.
— Заир исчезнет, зато появится огромная потеря. Если мужчине и женщине удается проявить Энергию, они помогают всем мужчинам и женщинам на свете.
— Вы меня пугаете. Я люблю ее. Вы это знаете и сказали минуту назад, что и она меня еще любит. Я не знаю, что значит «быть готовым», и не могу жить, исполняя или обманывая чьи-то ожидания — даже если это ожидания Эстер.
— Насколько я мог понять из наших с нею бесед, в какой-то миг вы потеряли себя. Мир стал вращаться вокруг вас — исключительно вокруг вас.
— Не правда. Эстер была вольна создать собственный путь. Она решила стать военной корреспонденткой, хотя я возражал. Она сочла нужным искать причину того, почему люди несчастны, как я ни доказывал ей, что это непостижимо. Неужели она хочет, чтобы я стал рельсом, который лежит параллельно другому рельсу на каком-то дурацком расстоянии от него, а расстояние это определили древние римляне?
— Нет, не хочет. Скорее — наоборот.
Михаил снова зашагал по набережной, а я последовал за ним.
— Вы верите, что я слышу Голос?
— По правде говоря, сам не знаю. Но раз уж мы оказались здесь, хочу вам кое-что показать.
— Все думают, что я страдаю эпилептическими припадками. И пусть думают: мне так проще. Но этот Голос слышится мне с детства, с того дня, как я увидел женщину.
— Какую женщину?
— Потом расскажу.
— На каждый мой вопрос вы отвечаете: «Потом расскажу».
— Голос что-то говорит мне. Я знаю, что вы встревожены или напуганы. В пиццерии, почувствовав порыв горячего ветра, увидев свет, я понял — это признаки моей связи с Властью. И связь эта поможет нам обоим.
Если вы сочтете, что все это не более чем бред молодого эпилептика, который хочет сыграть, так сказать, на чувствах знаменитого писателя, я завтра же вручу вам карту, где будет отмечено местопребывание Эстер. И вы сможете отправиться за ней. Но Голос говорит мне что-то...
— Можно ли узнать, что именно, или вы потом расскажете?
— Не потом, но и не сию минуту: я еще неясно различаю смысл послания.
— Тем не менее вы обещаете дать мне адрес Эстер?
— Обещаю. Именем Божественной Энергии Любви — обещаю вам это. Так что вы собирались мне показать?
Я указал на позолоченное изваяние девушки верхом на коне.
— Вот это. Она тоже слышала голоса. Покуда люди с уважением относились к тому, что она говорила, все шло хорошо. Когда же они начали сомневаться, ветер победы подул в другую сторону.
Жанна д'Арк, Орлеанская Дева, героиня Столетней войны. Ей не было восемнадцати, когда король поручил ей командовать французскими войсками, потому что... потому что она слышала голоса, и эти голоса подсказывали ей наилучший план действий для того, чтобы разбить англичан. Два года спустя ее обвинили в том, что она ведьма, и приговорили к сожжению на костре. В одной из книг я использовал протокол ее допроса, датированный 24 февраля 1431 года:
Будучи спрошена доктором Жаном Бопером, слышала ли она голоса, отвечала: «Слышала трижды, вчера и сегодня. Когда звонили к заутрене и потом, когда звонили «Аве-Марию»...
На вопрос, звучал ли голос в помещении, отвечала, что не знает, но была разбужена им.
Она спросила голос, что должно ей делать, и голос велел ей встать с кровати и сложить ладони. Епископу же, который ее допрашивал, сказала: «Вы считаете себя моим судьей. Но будьте очень осторожны в отношении того, что собираетесь делать, ибо я — посланница Господа и вам грозит опасность. Голос открыл мне то, что я должна передать королю, но не вам. Голос, который я слышу (и уже давно), исходит от Бога, и я сильней опасаюсь противоречить ему, нежели вам».
— Вы, надеюсь, не намекаете, что я...
— Перевоплотившаяся Жанна д'Арк? Нет. Она погибла в 19, а вам уже 25. Она навела порядок во французском войске, а вы, судя по тому, что я услышал, и своей-то жизнью распорядиться не можете.
Мы снова присели у стены, окаймлявшей Сену.
— Я верю в знамения, — настойчиво произнес я. — И — в предначертанное. Верю, что каждый из нас ежедневно получает возможность узнавать, какое решение окажется наилучшим. Верю, что в какой-то миг сплоховал и утерял связь с женщиной, которую люблю. А сейчас я хочу лишь, чтобы круг замкнулся, а потому мне нужна карта. Я отправлюсь к Эстер.
Михаил глядит на меня. В эту минуту он, похоже, вновь впадает в транс — как тогда, в ресторане. Неужели у него сейчас начнется припадок? И что мне тогда с ним делать глубокой ночью, в безлюдном месте?
— Я обретаю силу — зримую и почти физически ощутимую... Я могу управлять ею, но не могу подчинить ее себе.
— Не лучшее время мы выбрали для таких разговоров. Я устал, да и вы тоже. Желательно было бы получить карту.
— Голос... Слышу Голос... Я вручу вам карту завтра днем. Куда принести?
Я диктую ему адрес, удивляясь, что ему не известно, где я жил с Эстер.
— Вы считаете, что я был любовником вашей жены?
— Я бы никогда не спросил вас об этом. Это меня не касается.
— Однако же тогда, в пиццерии, все же спросили.
Да, я и забыл об этом. Разумеется, меня это касается, но сейчас его ответ меня уже не интересует.
Выражение его глаз меняется. Я ищу в кармане что-нибудь, чем можно будет прижать ему язык, когда начнется припадок, однако Михаил успокаивается, овладевает собой.
— Сейчас я слышу Голос. Завтра я принесу вам карту, расписание авиарейсов и прочее. Верю, что Эстер ждет вас. Верю, что если двое — всего лишь двое людей — обретут счастье, весь мир станет счастливей. Однако Голос говорит мне, что завтра мы с вами увидеться не сможем.
— У меня ланч с американским актером — отменить эту встречу я не могу. Все остальное время — я в вашем распоряжении.
— Однако Голос говорит не так.
— Он запрещает вам помогать мне в поисках Эстер?
— Нет... Повинуясь Голосу, я пришел тогда за автографом. С того дня я более или менее отчетливо представлял себе ход событий — потому что прочел «Время раздирать и время сшивать».
— Ну, так что же... — начал я, замирая от страха при мысли о том, что Михаил заговорит о другом. — Давайте завтра осуществим то, о чем условились... После двух я свободен.
— Но Голос говорит мне, что время еще не пришло.
— Вы же обещали.
— Хорошо, будь по-вашему.
Он протянул мне руку и сказал, что завтра во второй половине дня будет у меня. Последними его словами в ту ночь были:
— Голос говорит, что это произойдет не раньше назначенного часа.
А я, вернувшись домой, слышал лишь один голос — голос Эстер, говоривший мне о любви.
***
— Лет в пятнадцать я была одержима сексом и пыталась понять, что это такое. Но он считался грехом и был под запретом. И для меня было непостижимо — почему? Можешь?.. Можешь объяснить мне, почему все религии — даже самые первобытные — и в любом уголке земного шара считают секс чем-то запретным?
— Тебя стали занимать такие головоломные вопросы? Ну и почему секс оказался под запретом?
— Из-за еды.
— То есть?
— Тысячелетия назад племена кочевали, и люди, свободно совокупляясь, заводили детей, но чем многочисленней становилось племя, тем больше у него было шансов исчезнуть. Люди дрались за еду, убивая сначала самых слабых — детей и женщин. Выживали сильнейшие, но все они были мужчинами. А мужчины без женщин не могут сохранить вид.
И тогда кто-то, поглядев на творившееся в соседнем племени, решил не допустить такого у себя. И придумал вот что: боги запрещают мужчинам совокупляться со всеми женщинами подряд. Каждый мог иметь только одну наложницу, самое большее — двух. Кое-кто из мужчин был бессилен, кое-кто из женщин — бесплоден, у какой-то части племени детей не было по естественным причинам, но никто не имел права сменить партнера.
Ознакомительная версия.
